..
Но там,
Где и дороги нет,
Придется мне пройти...
Придется мне лететь и плыть
Сквозь снег, туман и дождь,
Ползти
И мчаться во всю прыть,
Сто истоптать подошв...
Маленький Брат пел, и степь волнующимся зелено-золотым покрывалом
проплывала мимо. Солнце медленно клонилось к темнеющим горным вершинам, и,
словно поддаваясь магии человеческого голоса, уже не так яростно хлестало
своими жгучими лучами двух путников и их усталую лошадь. Казалось, даже
жаркий степной ветер немного поутих и перестал пахнуть паленым. Горы
впереди становились все выше, и теперь их близость чувствовалась во всем:
в напоенном влагой воздухе, в появлении обширных проплешин среди
шелестящего моря травы, усеянных щебнем и крупными валунами, в крутой
стати встречных холмов - по сравнению с теми, что остались далеко позади,
они заметно подросли и вверх, и вширь.
Местность вокруг постепенно сминалась все более заметными складками,
и дорога начала подниматься и опускаться - с пригорка в овраг, из оврага
снова на пригорок. Мерно покачиваясь на широкой лошадиной спине и
отстраненно глядя в ясное синее небо, Конан позволил этому монотонному
движению и сливающемуся с ним ритму нехитрой песенки убаюкать себя.
Обычно, странствуя по незнакомым местам, он никогда не позволял себе
расслабляться подобным образом, но сейчас дружеская близость Маленького
Брата, тепло его крепкого ладного тела и негромкий голос почему-то вселяли
в огромного киммерийца совершенно необъяснимое ощущение покоя и
уверенности. И Конану казалось, что пока его маленький спутник находится
здесь, рядом с ним, пока звучит его голос, можно отдыхать сколько угодно -
все равно ничего плохого не случится. Можно даже, наверное, ненадолго
вздремнуть...
Хотя... Откуда это у него такие мысли? Конан резко выпрямился в седле
и помотал головой. Не хватало еще только заснуть! Вот как раз под копытами
лошадки заблестели коварно затаившиеся в пыли булыжники... Киммериец
хлопнул себя по затылку, окончательно прогоняя дремоту, и, подтянув повод,
повел конягу осторожнее. Похоже, то ли благодаря вокальным способностям
Маленького Брата, то ли из-за того, что ветер внезапно стих, они успешно
обгоняли пожар. Правда, заключил Конан, обернувшись и озирая степь, если
им и придется сегодня где соснуть, так только в горах; надеяться в их
положении еще и на ночлег и отдых в этих местах, значит искушать судьбу.
- Как ты думаешь, - киммериец хлопнул по плечу сидевшего впереди
Маленького Брата и вытянул руку к горам, - к ночи доберемся?
- Конечно! - сунув лютню в мешок, Лайтлбро повернулся к нему и
состроил большие глаза. - Ночью вообще-то не худо бы и поспать, а ложиться
прямо в траву, рискуя превратиться в жаркое для разбойников, мне совсем не
улыбается.
- Хмм... - протянул огромный киммериец. Ему явно не верилось, что
между желанием Маленького Брата как следует выспаться и возможностями их
кобылки существует какая-то связь. Успеет ли лошадь выбраться к горам до
вечера? Это казалось Конану сомнительным, но тут его маленький спутник
посоветовал киммерийцу меньше крутить головой по сторонам и посмотреть
хоть раз вперед.
Конан послушался, посмотрел и ахнул - спал он что ли под немудрящие
песенки Маленького Брата? Хребет впереди занял уже полнеба, а солнце,
словно рывком соскочив с прежнего места, внезапно очутилось далеко на
западе. Холмы, еще недавно подставлявшие под его ослепительные лучи свои
лысеющие макушки, отбрасывали теперь длинные косые тени; воздух стал
заметно прохладнее, и их разморенная было лошадка, закусив удила, вдруг
целеустремленно припустила вперед по дороге, так что Конану осталось
только удивляться, откуда у нее взялось столько прыти.
- Воду небось почуяла, - заметил Лайтлбро и заерзал в седле. - Ты
как, кстати, отдохнул немного, расслабился?
Конан уже собрался недовольно буркнуть, что некогда было ему отдыхать
и расслабляться, трясясь в седле в тесноте и неудобстве, но тут до него
внезапно дошло, что усталости-то он не чувствует. Наоборот, он словно был
заряжен какой-то энергией - и настолько, что ему вдруг захотелось
соскочить на землю и нестись впереди лошади подобно пыльному смерчу.
Странно, подумал он; кажется, музыка и песни малыша порядком его
взбодрили... Магия? Или он попросту задремал в седле?
Не удержавшись, Конан широко развел руки и довольно потянулся.
- Ладно, можешь не отвечать, - Маленький Брат притворно нахмурился и
подобрал выпавшие из рук варвара поводья, - я и сам все вижу. Скоро начнет
смеркаться, так что, раз ты выспался у меня за спиной, будешь дежурить
первым.
Киммериец в ответ только прижмурил глаза, словно разомлевший на
солнцепеке огромный кот; даже если б Лайтлбро потребовал, чтобы он
оставался на страже всю ночь, Конан не стал бы возражать.
Однако Маленький Брат не собирался предлагать ничего такого. Когда
лошаденка наконец добралась до источника - тихо журча, тот выбивался из
расселины у подножия горной кручи, и трава вокруг него была зеленой и
сочной - бритунец молча спрыгнул на землю и занялся поклажей. Слез с
лошади и Конан. Рассеянно погладив болтавшуюся у него на груди флягу, он
потряс ее и с сожалением убедился, что вино выпито до последней капли.
Избавившись от двойного груза, лошаденка довольно фыркнула и опустила
морду в ручей. Когда она напилась, Маленький Брат снял с нее седло и всю
упряжь и угостил на прощанье хорошим пинком. Заржав, кобылка отбежала
шагов на двадцать и, тут же забыв о нанесенной ей обиде, спокойно
принялась пастись. Конан наблюдал за этой сценой с молчаливым одобрением:
в самом деле, тянуть лошадь через горный перевал себе дороже, а потому
лучше расстаться с ней сейчас.
Сняв с шеи флягу, он вытащил деревянную пробку и утопил пузатый
кожаный сосуд в ручье.
- Ну, что ты там возишься? - окликнул его Маленький Брат. - Бери
мешок и пойдем. Нам нужно найти укрытие на ночь.
Конан выпрямился, шагнул к своему изрядно полегчавшему тюку и
забросил его на плечо. Тропа, что шла, вероятно, к перевалу, начиналась
прямо у его ног; петляя среди уродливо скрюченных колючих кустов и
заросших мхом каменных глыб, она втягивалась прямо в ущелье, словно
гигантским ножом прорезанное в теле горы. Маленький Брат, поднявшись на
сотню шагов вверх по тропе, остановился у ближайшей груды камней и махнул
приятелю рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Но там,
Где и дороги нет,
Придется мне пройти...
Придется мне лететь и плыть
Сквозь снег, туман и дождь,
Ползти
И мчаться во всю прыть,
Сто истоптать подошв...
Маленький Брат пел, и степь волнующимся зелено-золотым покрывалом
проплывала мимо. Солнце медленно клонилось к темнеющим горным вершинам, и,
словно поддаваясь магии человеческого голоса, уже не так яростно хлестало
своими жгучими лучами двух путников и их усталую лошадь. Казалось, даже
жаркий степной ветер немного поутих и перестал пахнуть паленым. Горы
впереди становились все выше, и теперь их близость чувствовалась во всем:
в напоенном влагой воздухе, в появлении обширных проплешин среди
шелестящего моря травы, усеянных щебнем и крупными валунами, в крутой
стати встречных холмов - по сравнению с теми, что остались далеко позади,
они заметно подросли и вверх, и вширь.
Местность вокруг постепенно сминалась все более заметными складками,
и дорога начала подниматься и опускаться - с пригорка в овраг, из оврага
снова на пригорок. Мерно покачиваясь на широкой лошадиной спине и
отстраненно глядя в ясное синее небо, Конан позволил этому монотонному
движению и сливающемуся с ним ритму нехитрой песенки убаюкать себя.
Обычно, странствуя по незнакомым местам, он никогда не позволял себе
расслабляться подобным образом, но сейчас дружеская близость Маленького
Брата, тепло его крепкого ладного тела и негромкий голос почему-то вселяли
в огромного киммерийца совершенно необъяснимое ощущение покоя и
уверенности. И Конану казалось, что пока его маленький спутник находится
здесь, рядом с ним, пока звучит его голос, можно отдыхать сколько угодно -
все равно ничего плохого не случится. Можно даже, наверное, ненадолго
вздремнуть...
Хотя... Откуда это у него такие мысли? Конан резко выпрямился в седле
и помотал головой. Не хватало еще только заснуть! Вот как раз под копытами
лошадки заблестели коварно затаившиеся в пыли булыжники... Киммериец
хлопнул себя по затылку, окончательно прогоняя дремоту, и, подтянув повод,
повел конягу осторожнее. Похоже, то ли благодаря вокальным способностям
Маленького Брата, то ли из-за того, что ветер внезапно стих, они успешно
обгоняли пожар. Правда, заключил Конан, обернувшись и озирая степь, если
им и придется сегодня где соснуть, так только в горах; надеяться в их
положении еще и на ночлег и отдых в этих местах, значит искушать судьбу.
- Как ты думаешь, - киммериец хлопнул по плечу сидевшего впереди
Маленького Брата и вытянул руку к горам, - к ночи доберемся?
- Конечно! - сунув лютню в мешок, Лайтлбро повернулся к нему и
состроил большие глаза. - Ночью вообще-то не худо бы и поспать, а ложиться
прямо в траву, рискуя превратиться в жаркое для разбойников, мне совсем не
улыбается.
- Хмм... - протянул огромный киммериец. Ему явно не верилось, что
между желанием Маленького Брата как следует выспаться и возможностями их
кобылки существует какая-то связь. Успеет ли лошадь выбраться к горам до
вечера? Это казалось Конану сомнительным, но тут его маленький спутник
посоветовал киммерийцу меньше крутить головой по сторонам и посмотреть
хоть раз вперед.
Конан послушался, посмотрел и ахнул - спал он что ли под немудрящие
песенки Маленького Брата? Хребет впереди занял уже полнеба, а солнце,
словно рывком соскочив с прежнего места, внезапно очутилось далеко на
западе. Холмы, еще недавно подставлявшие под его ослепительные лучи свои
лысеющие макушки, отбрасывали теперь длинные косые тени; воздух стал
заметно прохладнее, и их разморенная было лошадка, закусив удила, вдруг
целеустремленно припустила вперед по дороге, так что Конану осталось
только удивляться, откуда у нее взялось столько прыти.
- Воду небось почуяла, - заметил Лайтлбро и заерзал в седле. - Ты
как, кстати, отдохнул немного, расслабился?
Конан уже собрался недовольно буркнуть, что некогда было ему отдыхать
и расслабляться, трясясь в седле в тесноте и неудобстве, но тут до него
внезапно дошло, что усталости-то он не чувствует. Наоборот, он словно был
заряжен какой-то энергией - и настолько, что ему вдруг захотелось
соскочить на землю и нестись впереди лошади подобно пыльному смерчу.
Странно, подумал он; кажется, музыка и песни малыша порядком его
взбодрили... Магия? Или он попросту задремал в седле?
Не удержавшись, Конан широко развел руки и довольно потянулся.
- Ладно, можешь не отвечать, - Маленький Брат притворно нахмурился и
подобрал выпавшие из рук варвара поводья, - я и сам все вижу. Скоро начнет
смеркаться, так что, раз ты выспался у меня за спиной, будешь дежурить
первым.
Киммериец в ответ только прижмурил глаза, словно разомлевший на
солнцепеке огромный кот; даже если б Лайтлбро потребовал, чтобы он
оставался на страже всю ночь, Конан не стал бы возражать.
Однако Маленький Брат не собирался предлагать ничего такого. Когда
лошаденка наконец добралась до источника - тихо журча, тот выбивался из
расселины у подножия горной кручи, и трава вокруг него была зеленой и
сочной - бритунец молча спрыгнул на землю и занялся поклажей. Слез с
лошади и Конан. Рассеянно погладив болтавшуюся у него на груди флягу, он
потряс ее и с сожалением убедился, что вино выпито до последней капли.
Избавившись от двойного груза, лошаденка довольно фыркнула и опустила
морду в ручей. Когда она напилась, Маленький Брат снял с нее седло и всю
упряжь и угостил на прощанье хорошим пинком. Заржав, кобылка отбежала
шагов на двадцать и, тут же забыв о нанесенной ей обиде, спокойно
принялась пастись. Конан наблюдал за этой сценой с молчаливым одобрением:
в самом деле, тянуть лошадь через горный перевал себе дороже, а потому
лучше расстаться с ней сейчас.
Сняв с шеи флягу, он вытащил деревянную пробку и утопил пузатый
кожаный сосуд в ручье.
- Ну, что ты там возишься? - окликнул его Маленький Брат. - Бери
мешок и пойдем. Нам нужно найти укрытие на ночь.
Конан выпрямился, шагнул к своему изрядно полегчавшему тюку и
забросил его на плечо. Тропа, что шла, вероятно, к перевалу, начиналась
прямо у его ног; петляя среди уродливо скрюченных колючих кустов и
заросших мхом каменных глыб, она втягивалась прямо в ущелье, словно
гигантским ножом прорезанное в теле горы. Маленький Брат, поднявшись на
сотню шагов вверх по тропе, остановился у ближайшей груды камней и махнул
приятелю рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168