после жаркого дня вечерняя прохлада
была ему явно по душе. Миновав пристань и лодки, они выбрались на берег.
Киммериец остановился, пригладил растрепанные волосы, пошарил за пазухой и
вытащил пращу.
- Хозяин, а, хозяин! - проныл Шеймис за его спиной. - Не связывался
бы ты с этим колдуном! Пропадем! Оба!
- Не каркай! - достав из сумки увесистый голыш, Конан заложил его в
пращу. - Ты делай свое дело, приятель, а я буду делать свое. Всего-то и
надо придержать его на полвздоха! А там уж... - Он многозначительно
покрутил пращу над головой.
- На полвздоха! Это по-вашему, по-человечьему полвздоха... Да за
такое время любой приличный маг успеет превратить нас в пару крыс!
- Ну, для тебя это не очень страшно, - ухмыльнулся Конан, обматывая
ремень вокруг запястья. - Не скули, Шеймис! Идем, посмотрим, какого цвета
кровь у черного колдуна!
Он ступил на тропу, что вела от пристани к ущелью.
На славный город Шандарат пала ночь. Темная ее мантия, расшитая
сияющими самоцветами звезд, раскинулась над городскими стенами, башнями и
дворцами, накрыла непроницаемым пологом гавань, где, словно спящие
огромные чайки, дремали корабли; полумрак окутал поля и фруктовые рощи,
дороги, подобно стрелам рассекавшие степь, прибрежные бухты и острова, лес
на западе и глухо рокотавшее на востоке море. Черный плащ ночи круглился в
вышине будто гигантский занавес, на время прикрывший мир от благодатного
света Митры, и казалось, что, опуская его, солнечный бог говорит людям:
угомонитесь! Забудьте хоть ненадолго о честолюбии, о горделивых помыслах,
о жадности надежд и пустой суете стремлений, о борьбе и ненависти, о
голоде и страхе; забудьте о мелочных страстях, закройте глаза! И пусть
снизойдут к вам светлые сны и блаженный покой.
Но не было покоя под ночными небесами Шандарата.
Владыка его, блистательный Ашарат из рода Ратридов, стоя у окна в
своем любимом чертоге на верхнем этаже дворцовой башни, выглядел невеселым
и хмурым; душу его опять терзали тревоги и сомнения, не дававшие уснуть.
Еще вчера все было так просто и ясно; оставалось лишь вывести в море
корабли с войском, внезапно обрушиться на Архипелаг и завладеть его
сокровищами. А потом Неджес, мудрец и верный советник, изготовит
чудодейственный эликсир, снимающий с плеч человеческих груз прожитых
лет... потом захваченные жемчуга превратятся в звонкое золото, и в
Шандарат хлынут наемники... потом он, великий Ашарат, неподвластный
старости, поведет огромную армию на врага... Какого врага? Не все ли
равно... В Гирканию, в Туран...
Да, вчера все было ясным и простым, но сегодня владыка будто бы
пробудился от дремоты; темная пелена, затуманивавшая его разум, поредела,
разошлась, и еще недавно очевидное стало казаться сомнительным. Очень
сомнительным!
Зачем ему нужен этот Архипелаг? Сколько жемчуга там можно взять? Он
примерно представлял это, так как драгоценные дары моря вывозились через
Шандарат, составляя одну двадцатую его торговли. Немалая сумма! Однако уже
полмесяца, как в трирскую гавань лишь изредка заглядывают корабли, ибо
там, где готовятся к войне, не место купцам; можно потерять и судно, и
ценный груз, да и собственную жизнь в придачу. Нет купцов, нет и торговли;
и убытки скоро сравняются с ценой архипелагских жемчугов.
Эликсир... Конечно, эликсиру нет цены, но правда ли то, что обещает
советник? Блистательный Ашарат не сомневался, что в мире существует
великое множество чудес, но ему никогда не доводилось слышать про амулет
или какое-нибудь зелье, что продляли человеческую жизнь. Зато нередко
говорили о другом - о ядах, поднесенных в питье или пище, о порошке
черного лотоса, что отправлял вкусившего его на Серые Равнины иногда
стремительно, иногда - не очень, но в любом случае неотвратимо и
неизбежно.
Да, с этим бальзамом надо проявлять крайнюю осторожность! Сейчас
Ашарата даже удивлял тот восторг, то воодушевление и доверчивость, с
которой он воспринял слова почтенного Неджеса. Доверчивость же присуща
детям, но никак не властителям, умудренным жизнью! И лучше провести на
земле весь отпущенный Митрой срок, пусть старым и немощным, чем,
поддавшись ложной надежде, переселиться до времени в загробный мир...
Властитель энергично потер виски и, чувствуя некоторое просветление в
мыслях, уставился на звездное небо. Пожалуй, не стоит пить сей
подозрительный бальзам, решил он; во всяком случае, не раньше, чем
стражники вольют в горло мудрейшему Неджесу добрую половину этого зелья.
У мудрейшего же были в эту ночь свои заботы, чем и объяснялось
просветление в голове шандаратского властелина. В мгновение смертельной
опасности ни черный, ни белый маг, сколь бы ни был он силен, не должен
отвлекаться; колдовской поединок требует всех сил и полной
сосредоточенности. А поединок приближался! Неджес чувствовал это и знал,
что наступившая ночь будет решающей. Он не боялся, несмотря на мрачное
пророчество Багрового Плата; наоборот, его переполняла какая-то злобная
радость, порожденная и осознанием собственной силы, и тем, что томительное
ожидание заканчивалось.
Как всегда, он неподвижно распростерся на своем ложе и опустил веки,
обозревая местность магическим зрением. Он знал, что не заметит даже
смутной тени - этот противник совсем не походил на разбойника-киммерийца,
явившегося две ночи назад. Северный бродяга со своей нелепой тварью
подошел со стороны леса и пересек дорогу; его сопровождало облако темных
мыслей и гнусных намерений. Этот же враг - _и_с_т_и_н_н_ы_й_, как звал его
Неджес - казался невидимым и неощутимым, и стигиец был не в силах
разобраться в природе скрывавшей его завесы. Но ничего; когда они
посмотрят друг другу в глаза, все преграды падут! И лишь огненно-ледяная
мощь заклинаний решит исход поединка...
Внезапно ему почудилось, будто бы нечто надвигается со стороны моря,
от крошечной бухты с причалом, у которого неясными облачками покачивались
лодки. Нечто знакомое, нечто такое, с чем он имел дело прежде... Стихийная
и грубая сила, неукротимая, непокорная, свирепая... Да, сей образ он уже
лицезрел! А увиденное однажды можно увидеть снова...
На мгновение серый туман разорвался, явив юношеский лик в обрамлении
копны темных волос, и Неджес недовольно скривил губы. Опять этот северный
бродяга! Этот разбойник! Живуч, ничего не скажешь! И как он только
выбрался с острова? Воистину, боги к нему благосклонны!
Впрочем, ему было некогда вдаваться в намерения вора, столь
неожиданно избегшего казни;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
была ему явно по душе. Миновав пристань и лодки, они выбрались на берег.
Киммериец остановился, пригладил растрепанные волосы, пошарил за пазухой и
вытащил пращу.
- Хозяин, а, хозяин! - проныл Шеймис за его спиной. - Не связывался
бы ты с этим колдуном! Пропадем! Оба!
- Не каркай! - достав из сумки увесистый голыш, Конан заложил его в
пращу. - Ты делай свое дело, приятель, а я буду делать свое. Всего-то и
надо придержать его на полвздоха! А там уж... - Он многозначительно
покрутил пращу над головой.
- На полвздоха! Это по-вашему, по-человечьему полвздоха... Да за
такое время любой приличный маг успеет превратить нас в пару крыс!
- Ну, для тебя это не очень страшно, - ухмыльнулся Конан, обматывая
ремень вокруг запястья. - Не скули, Шеймис! Идем, посмотрим, какого цвета
кровь у черного колдуна!
Он ступил на тропу, что вела от пристани к ущелью.
На славный город Шандарат пала ночь. Темная ее мантия, расшитая
сияющими самоцветами звезд, раскинулась над городскими стенами, башнями и
дворцами, накрыла непроницаемым пологом гавань, где, словно спящие
огромные чайки, дремали корабли; полумрак окутал поля и фруктовые рощи,
дороги, подобно стрелам рассекавшие степь, прибрежные бухты и острова, лес
на западе и глухо рокотавшее на востоке море. Черный плащ ночи круглился в
вышине будто гигантский занавес, на время прикрывший мир от благодатного
света Митры, и казалось, что, опуская его, солнечный бог говорит людям:
угомонитесь! Забудьте хоть ненадолго о честолюбии, о горделивых помыслах,
о жадности надежд и пустой суете стремлений, о борьбе и ненависти, о
голоде и страхе; забудьте о мелочных страстях, закройте глаза! И пусть
снизойдут к вам светлые сны и блаженный покой.
Но не было покоя под ночными небесами Шандарата.
Владыка его, блистательный Ашарат из рода Ратридов, стоя у окна в
своем любимом чертоге на верхнем этаже дворцовой башни, выглядел невеселым
и хмурым; душу его опять терзали тревоги и сомнения, не дававшие уснуть.
Еще вчера все было так просто и ясно; оставалось лишь вывести в море
корабли с войском, внезапно обрушиться на Архипелаг и завладеть его
сокровищами. А потом Неджес, мудрец и верный советник, изготовит
чудодейственный эликсир, снимающий с плеч человеческих груз прожитых
лет... потом захваченные жемчуга превратятся в звонкое золото, и в
Шандарат хлынут наемники... потом он, великий Ашарат, неподвластный
старости, поведет огромную армию на врага... Какого врага? Не все ли
равно... В Гирканию, в Туран...
Да, вчера все было ясным и простым, но сегодня владыка будто бы
пробудился от дремоты; темная пелена, затуманивавшая его разум, поредела,
разошлась, и еще недавно очевидное стало казаться сомнительным. Очень
сомнительным!
Зачем ему нужен этот Архипелаг? Сколько жемчуга там можно взять? Он
примерно представлял это, так как драгоценные дары моря вывозились через
Шандарат, составляя одну двадцатую его торговли. Немалая сумма! Однако уже
полмесяца, как в трирскую гавань лишь изредка заглядывают корабли, ибо
там, где готовятся к войне, не место купцам; можно потерять и судно, и
ценный груз, да и собственную жизнь в придачу. Нет купцов, нет и торговли;
и убытки скоро сравняются с ценой архипелагских жемчугов.
Эликсир... Конечно, эликсиру нет цены, но правда ли то, что обещает
советник? Блистательный Ашарат не сомневался, что в мире существует
великое множество чудес, но ему никогда не доводилось слышать про амулет
или какое-нибудь зелье, что продляли человеческую жизнь. Зато нередко
говорили о другом - о ядах, поднесенных в питье или пище, о порошке
черного лотоса, что отправлял вкусившего его на Серые Равнины иногда
стремительно, иногда - не очень, но в любом случае неотвратимо и
неизбежно.
Да, с этим бальзамом надо проявлять крайнюю осторожность! Сейчас
Ашарата даже удивлял тот восторг, то воодушевление и доверчивость, с
которой он воспринял слова почтенного Неджеса. Доверчивость же присуща
детям, но никак не властителям, умудренным жизнью! И лучше провести на
земле весь отпущенный Митрой срок, пусть старым и немощным, чем,
поддавшись ложной надежде, переселиться до времени в загробный мир...
Властитель энергично потер виски и, чувствуя некоторое просветление в
мыслях, уставился на звездное небо. Пожалуй, не стоит пить сей
подозрительный бальзам, решил он; во всяком случае, не раньше, чем
стражники вольют в горло мудрейшему Неджесу добрую половину этого зелья.
У мудрейшего же были в эту ночь свои заботы, чем и объяснялось
просветление в голове шандаратского властелина. В мгновение смертельной
опасности ни черный, ни белый маг, сколь бы ни был он силен, не должен
отвлекаться; колдовской поединок требует всех сил и полной
сосредоточенности. А поединок приближался! Неджес чувствовал это и знал,
что наступившая ночь будет решающей. Он не боялся, несмотря на мрачное
пророчество Багрового Плата; наоборот, его переполняла какая-то злобная
радость, порожденная и осознанием собственной силы, и тем, что томительное
ожидание заканчивалось.
Как всегда, он неподвижно распростерся на своем ложе и опустил веки,
обозревая местность магическим зрением. Он знал, что не заметит даже
смутной тени - этот противник совсем не походил на разбойника-киммерийца,
явившегося две ночи назад. Северный бродяга со своей нелепой тварью
подошел со стороны леса и пересек дорогу; его сопровождало облако темных
мыслей и гнусных намерений. Этот же враг - _и_с_т_и_н_н_ы_й_, как звал его
Неджес - казался невидимым и неощутимым, и стигиец был не в силах
разобраться в природе скрывавшей его завесы. Но ничего; когда они
посмотрят друг другу в глаза, все преграды падут! И лишь огненно-ледяная
мощь заклинаний решит исход поединка...
Внезапно ему почудилось, будто бы нечто надвигается со стороны моря,
от крошечной бухты с причалом, у которого неясными облачками покачивались
лодки. Нечто знакомое, нечто такое, с чем он имел дело прежде... Стихийная
и грубая сила, неукротимая, непокорная, свирепая... Да, сей образ он уже
лицезрел! А увиденное однажды можно увидеть снова...
На мгновение серый туман разорвался, явив юношеский лик в обрамлении
копны темных волос, и Неджес недовольно скривил губы. Опять этот северный
бродяга! Этот разбойник! Живуч, ничего не скажешь! И как он только
выбрался с острова? Воистину, боги к нему благосклонны!
Впрочем, ему было некогда вдаваться в намерения вора, столь
неожиданно избегшего казни;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168