И вот купец прибыл, но в ответ на просьбу подобрать что-нибудь для подарка прелестной пани он не выложил на прилавок условленных предметов. Поэтому Казимир не стал продолжать разговор и ушел, теряясь в догадках: что могло случиться? Потом по чистой случайности лжекупец встретил Окулова и узнал его. Прибежав домой после стычки на кладбище, Фрол рассказал все как на духу и признался, что он тоже вспомнил огромного стрельца, провожавшего его от дома Бухвостова до заставы. Рассказ Окулова все поставил на свои места: оказывается, гонец погиб, а стрелец решился на свой страх и риск продолжить путь. К счастью, риск оправдался, но до конца ли?
Раздались знакомые шаги, и пан Казимир резко обернулся. Увидев улыбку на лице казака, он облегченно вздохнул: стрелец отдал зеркальце! Лекарь взял у Окулова сверток и приоткрыл дверь в соседнюю комнату: там, лежа на спине, мерно дышал и слегка похрапывал пан Марцин Гонсерек. Пусть спит, ему еще рано покидать этот гостеприимный дом. Казимир плотно притворил дверь и знаком приказал Фролу караулить около нее, а сам сел к столу, достал зеркало и внимательно его осмотрел — ошибки нет, то самое, и его никто не вскрывал. Щелкнув потайным замочком, он раскрыл зеркальце и вынул из него плотно свернутую полоску пергамента, испещренную непонятными значками. Наморщив от усердия лоб, принялся разбирать тайнопись.
— Просто счастье, что это вовремя попало в мои руки, — прошептал лекарь.
Он тщательно расправил грамотку и начал греть пергамент над пламенем свечи. Постепенно под действием тепла между черных строк проступали коричневатые — сначала слабо, потом все яснее и яснее.
Чарновский вновь принялся за расшифровку. Закончив, он изрезал грамотку на мелкие кусочки и бросил их в печь. Отряхнув ладони от золы, подошел к Окулову, сторожившему сон пана Гонсерека.
— Спит?
— Хоть из пушки пали, — усмехнулся Фрол.
— Прекрасно. — Пан Казимир потер ладонями щеки, отгоняя дремоту. — Утром навестишь нашего купца. Скажи, чтобы не уезжал без моего ведома. Пусть поднимет цену товара и сидит на торгу!
— У него и так товара хватит.
— Тем лучше… Завтра должен пожаловать пан Лаговский: наверно, со дня на день прибудет посланец отца Паоло. Нам надо знать, где и когда Лаговский его встретит.
— Послушаем, о чем станут шептаться Гонсерек и Лаговский?
— Ни в коем случае! — Чарновский округлил глаза в притворном испуге. — Я уже видел пана Лаговского и надеюсь с ним справиться. А ты приготовь побольше вина. Если откажется угоститься шановный пан, напоим его слугу. Но так, чтобы в усмерть!
— Сделаем, — заверил Фрол. — Какие вести?
— Разные, — уклончиво ответил лекарь и предложил: — Давай-ка и мы на боковую…
Утром Окулов сбегал в торговые ряды: передал Павлину строгий приказ продолжать торговлю и ждать новых указаний. Особо он подчеркнул сердечную благодарность таинственного Любомира за доставленную грамотку. Тем временем Чарновский осмотрел пана Марцина, разрешил ему, наконец, садиться и теперь ждал прихода Лаговского. Тот появился в середине дня.
Среднего росточка, с пухлыми, почти женскими губами и маленьким скошенным подбородком, скрытым вьющейся бородкой, пан Иероним Лаговский часто улыбался и был со всеми любезен. Он носил сапоги с высокими каблуками, дорогую шапку, украшенную белым пером, и широкий темный кунтуш, позволявший скрыть уже наметившееся брюшко. С ним пришел слуга — угрюмый детина, из которого, в отличие от хозяина, невозможно было выжать и двух слов. Его Чарновский поручил заботам Окулова.
Пана Иеронима проводили к раненому и оставили их наедине. У постели Гонсерека гость просидел долго. Когда он вновь появился в гостиной, пан Казимир, следуя законам гостеприимства, предложил ему отобедать.
— Соглашайтесь, здесь хорошая кухня, — посоветовал пан Марцин.
— Боюсь стеснить вас, — мило улыбнулся Лаговский, — но если пан Гонсерек рекомендует…
— Прошу, пан Иероним. — Чарновский взял его под руку и увел в дальнюю комнату, где уже был накрыт стол. — Для меня большая честь принимать в своем доме одного из истинных шляхтичей, еще сохранивших в своем сердце рыцарский дух.
Неприкрытая лесть пришлась по вкусу гостю, а в сочетании с закусками и графинами на столе она произвела просто магическое действие. Лаговский сел напротив хозяина и воздал должное искусству его повара. Угощаясь паштетами и жарким, пан Иероним непринужденно болтал о всяких пустяках, но не преминул поинтересоваться, когда, наконец, пан Марцин поднимется с постели. Лекарь не стал скрывать, что смерть уже стояла рядом с паном Гонсереком.
— Клинок вошел очень глубоко, — печально вздохнул Казимир. — Когда я его нашел, то подумал, что передо мной лежит труп.
— Вы спасли ему жизнь! — патетически воскликнул пан Иероним. — Наверно, недаром вас многие считают колдуном? — Его маленькие глазки хитро посмотрели на хозяина, как бы призывая оправдаться.
— Просто нужно по-христиански относиться к больным. И тогда пан Езус, — лекарь набожно поднял глаза к потолку, — услышит и увидит, а святая дева Мария пошлет исцеление. Но есть и некоторые секреты. Например, многие травы и драгоценные камни способствуют успешному лечению.
Он достал из шкафчика резную шкатулку, откинул ее крышку и показал гостю разложенные по маленьким ячейкам самоцветы.
— Вот рубин. — Пальцы пана Казимира коснулись темно-красного камня. — Он помогает остановить кровь. Это бирюза, если ее растолочь и смешать с розовой водой, больной избавится от болей в почках. А это горный хрусталь. Хотите проверить остроту своего зрения? Смотрите сюда!
В руке лекаря появился маленький шарик; он загадочно мерцал в лучах солнца, словно впитывал его свет. Чарновский держал шарик между большим и указательным пальцами левой руки и слегка поворачивал его, показывая со всех сторон.
— Смотри сюда! — властно приказал он. — Смотри!
Внезапно пан Иероним почувствовал, что не может пошевелиться, — колдовской шарик притягивал взгляд, как магнит. Казалось, в его прозрачной глубине вспыхивали яркие разноцветные искры — вспыхивали, пропадали в молочно-белом тумане и возникали вновь. Как-то незаметно туман начал выползать из шарика и постепенно заполнил всю комнату — он колыхался и закручивался в спирали, потом легко подхватил Лаговского, и тот ощутил, будто тело его вдруг стало невесомым и медленно поплыло неизвестно куда по туманной реке.
Глаза гостя остановились и остекленели, губы размякли, рот безвольно приоткрылся, а на подбородок потекла тонкая струйка слюны, как у деревенского идиота. Внимательно наблюдавший за ним лекарь заметил, что пан Иероним стал очень похож на большую старую крысу.
— Где ты должен встретить посланца отца Паоло?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Раздались знакомые шаги, и пан Казимир резко обернулся. Увидев улыбку на лице казака, он облегченно вздохнул: стрелец отдал зеркальце! Лекарь взял у Окулова сверток и приоткрыл дверь в соседнюю комнату: там, лежа на спине, мерно дышал и слегка похрапывал пан Марцин Гонсерек. Пусть спит, ему еще рано покидать этот гостеприимный дом. Казимир плотно притворил дверь и знаком приказал Фролу караулить около нее, а сам сел к столу, достал зеркало и внимательно его осмотрел — ошибки нет, то самое, и его никто не вскрывал. Щелкнув потайным замочком, он раскрыл зеркальце и вынул из него плотно свернутую полоску пергамента, испещренную непонятными значками. Наморщив от усердия лоб, принялся разбирать тайнопись.
— Просто счастье, что это вовремя попало в мои руки, — прошептал лекарь.
Он тщательно расправил грамотку и начал греть пергамент над пламенем свечи. Постепенно под действием тепла между черных строк проступали коричневатые — сначала слабо, потом все яснее и яснее.
Чарновский вновь принялся за расшифровку. Закончив, он изрезал грамотку на мелкие кусочки и бросил их в печь. Отряхнув ладони от золы, подошел к Окулову, сторожившему сон пана Гонсерека.
— Спит?
— Хоть из пушки пали, — усмехнулся Фрол.
— Прекрасно. — Пан Казимир потер ладонями щеки, отгоняя дремоту. — Утром навестишь нашего купца. Скажи, чтобы не уезжал без моего ведома. Пусть поднимет цену товара и сидит на торгу!
— У него и так товара хватит.
— Тем лучше… Завтра должен пожаловать пан Лаговский: наверно, со дня на день прибудет посланец отца Паоло. Нам надо знать, где и когда Лаговский его встретит.
— Послушаем, о чем станут шептаться Гонсерек и Лаговский?
— Ни в коем случае! — Чарновский округлил глаза в притворном испуге. — Я уже видел пана Лаговского и надеюсь с ним справиться. А ты приготовь побольше вина. Если откажется угоститься шановный пан, напоим его слугу. Но так, чтобы в усмерть!
— Сделаем, — заверил Фрол. — Какие вести?
— Разные, — уклончиво ответил лекарь и предложил: — Давай-ка и мы на боковую…
Утром Окулов сбегал в торговые ряды: передал Павлину строгий приказ продолжать торговлю и ждать новых указаний. Особо он подчеркнул сердечную благодарность таинственного Любомира за доставленную грамотку. Тем временем Чарновский осмотрел пана Марцина, разрешил ему, наконец, садиться и теперь ждал прихода Лаговского. Тот появился в середине дня.
Среднего росточка, с пухлыми, почти женскими губами и маленьким скошенным подбородком, скрытым вьющейся бородкой, пан Иероним Лаговский часто улыбался и был со всеми любезен. Он носил сапоги с высокими каблуками, дорогую шапку, украшенную белым пером, и широкий темный кунтуш, позволявший скрыть уже наметившееся брюшко. С ним пришел слуга — угрюмый детина, из которого, в отличие от хозяина, невозможно было выжать и двух слов. Его Чарновский поручил заботам Окулова.
Пана Иеронима проводили к раненому и оставили их наедине. У постели Гонсерека гость просидел долго. Когда он вновь появился в гостиной, пан Казимир, следуя законам гостеприимства, предложил ему отобедать.
— Соглашайтесь, здесь хорошая кухня, — посоветовал пан Марцин.
— Боюсь стеснить вас, — мило улыбнулся Лаговский, — но если пан Гонсерек рекомендует…
— Прошу, пан Иероним. — Чарновский взял его под руку и увел в дальнюю комнату, где уже был накрыт стол. — Для меня большая честь принимать в своем доме одного из истинных шляхтичей, еще сохранивших в своем сердце рыцарский дух.
Неприкрытая лесть пришлась по вкусу гостю, а в сочетании с закусками и графинами на столе она произвела просто магическое действие. Лаговский сел напротив хозяина и воздал должное искусству его повара. Угощаясь паштетами и жарким, пан Иероним непринужденно болтал о всяких пустяках, но не преминул поинтересоваться, когда, наконец, пан Марцин поднимется с постели. Лекарь не стал скрывать, что смерть уже стояла рядом с паном Гонсереком.
— Клинок вошел очень глубоко, — печально вздохнул Казимир. — Когда я его нашел, то подумал, что передо мной лежит труп.
— Вы спасли ему жизнь! — патетически воскликнул пан Иероним. — Наверно, недаром вас многие считают колдуном? — Его маленькие глазки хитро посмотрели на хозяина, как бы призывая оправдаться.
— Просто нужно по-христиански относиться к больным. И тогда пан Езус, — лекарь набожно поднял глаза к потолку, — услышит и увидит, а святая дева Мария пошлет исцеление. Но есть и некоторые секреты. Например, многие травы и драгоценные камни способствуют успешному лечению.
Он достал из шкафчика резную шкатулку, откинул ее крышку и показал гостю разложенные по маленьким ячейкам самоцветы.
— Вот рубин. — Пальцы пана Казимира коснулись темно-красного камня. — Он помогает остановить кровь. Это бирюза, если ее растолочь и смешать с розовой водой, больной избавится от болей в почках. А это горный хрусталь. Хотите проверить остроту своего зрения? Смотрите сюда!
В руке лекаря появился маленький шарик; он загадочно мерцал в лучах солнца, словно впитывал его свет. Чарновский держал шарик между большим и указательным пальцами левой руки и слегка поворачивал его, показывая со всех сторон.
— Смотри сюда! — властно приказал он. — Смотри!
Внезапно пан Иероним почувствовал, что не может пошевелиться, — колдовской шарик притягивал взгляд, как магнит. Казалось, в его прозрачной глубине вспыхивали яркие разноцветные искры — вспыхивали, пропадали в молочно-белом тумане и возникали вновь. Как-то незаметно туман начал выползать из шарика и постепенно заполнил всю комнату — он колыхался и закручивался в спирали, потом легко подхватил Лаговского, и тот ощутил, будто тело его вдруг стало невесомым и медленно поплыло неизвестно куда по туманной реке.
Глаза гостя остановились и остекленели, губы размякли, рот безвольно приоткрылся, а на подбородок потекла тонкая струйка слюны, как у деревенского идиота. Внимательно наблюдавший за ним лекарь заметил, что пан Иероним стал очень похож на большую старую крысу.
— Где ты должен встретить посланца отца Паоло?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198