За ним поспешили другие
Оставшиеся молча залегли среди камней, тревожно вглядываясь в приближающуюся темную массу всадников. Удастся направить погоню по ложному следу или нет?
Неожиданно преследовавшие казаков верховые разделились: было ясно видно, как потекла в сторону часть татар, пустившись за ускакавшим с лошадьми Ивко, а другие, не сдерживая бега коней, летели прямо на маленькую засаду.
— Залпом — Тимофей взвел курок ружья. — Как скажу «Пали!». И сразу вторым.
— А если не остановятся? — шепотом спросили из темноты.
— Тогда из пистолетов. Велю отходить — не тяните.
Головин положил ствол на плоский шершавый камень и стал ждать, когда силуэты приближающихся всадников будут ясно видны, чтобы бить наверняка. Страха он не ощущал, только вдруг вспомнился атаман сторожевой станицы Иван Рваный, одной рукой пытавшийся разжечь сигнальный костер на вершине кургана.
Кажется, как давно это все было. Словно даже не в его, Тимофея, а в чьей-то чужой жизни, в которую он волшебным образом проник и успел вернуться. Вернется ли сейчас? Предстоящая схватка будет жестокой и скоротечной: смешно рассчитывать, что горстка казаков надолго задержит несколько десятков хорошо вооруженных ордынцев, распаленных погоней и жаждой мести. Но нельзя отступать, пока не подойдет струг и не примет на борт ожидающих на берегу.
Увидев буквально в десятке шагов оскаленную лошадиную морду, Головин крикнул:
— Пали! — и спустил курок ружья. Грохнул залп. И тут же ударил второй.
При вспышках выстрелов Тимофей увидел, как кувырнулись кони и через их головы полетели наземь передовые всадники. Дикий рев поднялся среди погони: задние не успели остановиться и, топча упавших, торопливо отворачивали в сторону, опасаясь нового залпа. Вопили раненые, ржали лошади, ударили в ответ беспорядочные выстрелы.
Татары остановились, но не ушли. Убравшись на безопасное расстояние, они спешились и, низко пригибаясь, двинулись в атаку, полукольцом охватывая камни, за которыми засели казаки. Пробежав несколько шагов, часть атакующих легла на землю и открыла огонь из ружей, чтобы не дать засаде и носа высунуть из-за камней. Судя по всему, похитителей мурзы преследовали не его слуги, а опытные воины.
— Тимоха-а-а! — долетел с берега крик Брязги.
Неужели пришел струг? Тимофей приподнялся и неожиданно получил страшный удар в лоб. В глазах потемнело, голова загудела, будто по ней ахнули кузнечным молотом, в затылке отдалось ломящей болью.
«Убили?» — мелькнула паническая мысль. Да нет, он же чувствует боль, ощущает, как глаза заливает горячей липкой кровью. Значит, жив!
Он скинул шапку и быстро ощупал голову, стараясь не поддаваться подступившей тошноте и не обращать внимания на кровь. Слава Богу, кость цела. Видимо, пуля ударила рикошетом от камня и пропахала по черепу, сорвав приличный лоскут кожи. Не смертельно, но больно и шибко кровоточит. Отрывать полову ткани от подола рубахи некогда. Тимофей вынул из-за пазухи вышитый платок и перевязал им голову.
— Тимоха-а-а! — снова закричали внизу.
— Уходите, — приказал Головин подползшему казаку. — Ты чего, один?
— Ага. — Тот шмыгнул носом. — Митяя убило. А я вот сопатку расквасил прикладом. И тебя задело?
— Уходи. Пистолеты Митькины оставь, если заряжены. И отчаливайте.
— Ага, оставлю. — Казак явно не был расположен торопиться. — А ты как?
— Бери Митьку на плечи и уходи, — прикрикнул на него Тимофей. — Брязга старший. Увозите мурзу! Геть отсюда!
Сунув ему под руку пистолеты, казак подхватил тело убитого и пополз с ним через лощинку к тропе. Вскоре послышался шорох осыпающихся камней, и все стихло.
Головин взял пистолеты, поймал на мушку подобравшегося ближе всех татарина и выстрелил. Кажется, попал. Пальнул с левой руки и, бросив разряженное оружие, выхватил из-за пояса свои длинноствольные пистолеты хорошей турецкой работы.
С берега больше не кричали. Татары вновь начали сжимать кольцо. Наверное, если бы они знали, что их задерживает всего один казак, то действовали смелее и давно прорвались к морю. Но в темноте ордынцы осторожничали.
Зажав один пистолет под мышкой, Тимофей свободной рукой рванул шов у ворота рубахи и достал знак тайного братства: теперь вряд ли он его кому покажет и назовет заветные слова. Не выпустят его живым отсюда, как пить дать не выпустят. Втоптать маленький золотой цветок в землю? Не втопчешь, тут кругом камень. Забросить? А вдруг потом найдут? И неизвестно, где и как выплывет эта вещица, в чьих руках окажется. Ничего не придумав, он сунул знак под язык и решил проглотить вместе с последним вздохом — пусть уйдет вместе с хозяином, а не гуляет без него по белу свету. Где упокоятся его кости, там до скончания века и будет лежать знак тайного братства.
Подбежавших к камням врагов он встретил выстрелами в упор и выхватил из ножен саблю. Ну, басурманы, сколько вас возьму напоследок? Одному угодил в лицо рукоятью пистолета, а второго достал клинком. И пошла кровавая потеха! Удержать татар от прорыва к тропе он уже не мог, поэтому вертелся волчком, стараясь хотя бы помешать им спуститься к морю. Надо дать браткам лишнюю минуту, чтобы успели они уйти подальше от берега.
Яростно крича, он, как безумный, бросался на сабли и заставлял врагов отступать. Наносил страшные, быстрые, неотразимые удары. Приседал, отпрыгивал, поспевал отогнать норовивших зайти со спины. Через несколько мгновений вокруг него образовалось свободное пространство, татары боялись приближаться к ужасному черному человеку с окровавленной тряпкой на голове.
— Шайтан! — крикнул кто-то из них.
Тимофея попробовали достать копьем, но он молниеносно отрубил его наконечник, оставив в руках незадачливого стражника кусок древка. И тут же прыгнул вперед, грозя саблей. Враги попятились.
— Не стрелять! — повелительно крикнули из темноты.
В напряженной тишине было слышно, как позвякивает уздечка коня и сердито щелкает плеть.
— Не стрелять! — повторил всадник, и стражники нехотя опустили ружья. — Живым взять! Огня!
Тимофей заметался в кругу копий, щитов, выставленных навстречу ему клинков и жадно ловивших каждое движение казака узких глаз. На него пока больше не нападали, но и не давали вырваться из круга, тревожа сзади и заставляя постоянно кидаться из стороны в сторону.
Зажгли несколько факелов. Вернулись успевшие спуститься к морю стражники и сообщили, что не нашли там никаких следов. Услышав это, Головин презрительно засмеялся и полоснул концом сабли не в меру ретивого татарина, вздумавшего ударить его краем щита. Тот с воплем зажал разрубленное плечо и, шатаясь, ушел в темноту.
— Не дайте ему умереть! — гремел из темноты все тот же повелительный голос. — Взять живым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Оставшиеся молча залегли среди камней, тревожно вглядываясь в приближающуюся темную массу всадников. Удастся направить погоню по ложному следу или нет?
Неожиданно преследовавшие казаков верховые разделились: было ясно видно, как потекла в сторону часть татар, пустившись за ускакавшим с лошадьми Ивко, а другие, не сдерживая бега коней, летели прямо на маленькую засаду.
— Залпом — Тимофей взвел курок ружья. — Как скажу «Пали!». И сразу вторым.
— А если не остановятся? — шепотом спросили из темноты.
— Тогда из пистолетов. Велю отходить — не тяните.
Головин положил ствол на плоский шершавый камень и стал ждать, когда силуэты приближающихся всадников будут ясно видны, чтобы бить наверняка. Страха он не ощущал, только вдруг вспомнился атаман сторожевой станицы Иван Рваный, одной рукой пытавшийся разжечь сигнальный костер на вершине кургана.
Кажется, как давно это все было. Словно даже не в его, Тимофея, а в чьей-то чужой жизни, в которую он волшебным образом проник и успел вернуться. Вернется ли сейчас? Предстоящая схватка будет жестокой и скоротечной: смешно рассчитывать, что горстка казаков надолго задержит несколько десятков хорошо вооруженных ордынцев, распаленных погоней и жаждой мести. Но нельзя отступать, пока не подойдет струг и не примет на борт ожидающих на берегу.
Увидев буквально в десятке шагов оскаленную лошадиную морду, Головин крикнул:
— Пали! — и спустил курок ружья. Грохнул залп. И тут же ударил второй.
При вспышках выстрелов Тимофей увидел, как кувырнулись кони и через их головы полетели наземь передовые всадники. Дикий рев поднялся среди погони: задние не успели остановиться и, топча упавших, торопливо отворачивали в сторону, опасаясь нового залпа. Вопили раненые, ржали лошади, ударили в ответ беспорядочные выстрелы.
Татары остановились, но не ушли. Убравшись на безопасное расстояние, они спешились и, низко пригибаясь, двинулись в атаку, полукольцом охватывая камни, за которыми засели казаки. Пробежав несколько шагов, часть атакующих легла на землю и открыла огонь из ружей, чтобы не дать засаде и носа высунуть из-за камней. Судя по всему, похитителей мурзы преследовали не его слуги, а опытные воины.
— Тимоха-а-а! — долетел с берега крик Брязги.
Неужели пришел струг? Тимофей приподнялся и неожиданно получил страшный удар в лоб. В глазах потемнело, голова загудела, будто по ней ахнули кузнечным молотом, в затылке отдалось ломящей болью.
«Убили?» — мелькнула паническая мысль. Да нет, он же чувствует боль, ощущает, как глаза заливает горячей липкой кровью. Значит, жив!
Он скинул шапку и быстро ощупал голову, стараясь не поддаваться подступившей тошноте и не обращать внимания на кровь. Слава Богу, кость цела. Видимо, пуля ударила рикошетом от камня и пропахала по черепу, сорвав приличный лоскут кожи. Не смертельно, но больно и шибко кровоточит. Отрывать полову ткани от подола рубахи некогда. Тимофей вынул из-за пазухи вышитый платок и перевязал им голову.
— Тимоха-а-а! — снова закричали внизу.
— Уходите, — приказал Головин подползшему казаку. — Ты чего, один?
— Ага. — Тот шмыгнул носом. — Митяя убило. А я вот сопатку расквасил прикладом. И тебя задело?
— Уходи. Пистолеты Митькины оставь, если заряжены. И отчаливайте.
— Ага, оставлю. — Казак явно не был расположен торопиться. — А ты как?
— Бери Митьку на плечи и уходи, — прикрикнул на него Тимофей. — Брязга старший. Увозите мурзу! Геть отсюда!
Сунув ему под руку пистолеты, казак подхватил тело убитого и пополз с ним через лощинку к тропе. Вскоре послышался шорох осыпающихся камней, и все стихло.
Головин взял пистолеты, поймал на мушку подобравшегося ближе всех татарина и выстрелил. Кажется, попал. Пальнул с левой руки и, бросив разряженное оружие, выхватил из-за пояса свои длинноствольные пистолеты хорошей турецкой работы.
С берега больше не кричали. Татары вновь начали сжимать кольцо. Наверное, если бы они знали, что их задерживает всего один казак, то действовали смелее и давно прорвались к морю. Но в темноте ордынцы осторожничали.
Зажав один пистолет под мышкой, Тимофей свободной рукой рванул шов у ворота рубахи и достал знак тайного братства: теперь вряд ли он его кому покажет и назовет заветные слова. Не выпустят его живым отсюда, как пить дать не выпустят. Втоптать маленький золотой цветок в землю? Не втопчешь, тут кругом камень. Забросить? А вдруг потом найдут? И неизвестно, где и как выплывет эта вещица, в чьих руках окажется. Ничего не придумав, он сунул знак под язык и решил проглотить вместе с последним вздохом — пусть уйдет вместе с хозяином, а не гуляет без него по белу свету. Где упокоятся его кости, там до скончания века и будет лежать знак тайного братства.
Подбежавших к камням врагов он встретил выстрелами в упор и выхватил из ножен саблю. Ну, басурманы, сколько вас возьму напоследок? Одному угодил в лицо рукоятью пистолета, а второго достал клинком. И пошла кровавая потеха! Удержать татар от прорыва к тропе он уже не мог, поэтому вертелся волчком, стараясь хотя бы помешать им спуститься к морю. Надо дать браткам лишнюю минуту, чтобы успели они уйти подальше от берега.
Яростно крича, он, как безумный, бросался на сабли и заставлял врагов отступать. Наносил страшные, быстрые, неотразимые удары. Приседал, отпрыгивал, поспевал отогнать норовивших зайти со спины. Через несколько мгновений вокруг него образовалось свободное пространство, татары боялись приближаться к ужасному черному человеку с окровавленной тряпкой на голове.
— Шайтан! — крикнул кто-то из них.
Тимофея попробовали достать копьем, но он молниеносно отрубил его наконечник, оставив в руках незадачливого стражника кусок древка. И тут же прыгнул вперед, грозя саблей. Враги попятились.
— Не стрелять! — повелительно крикнули из темноты.
В напряженной тишине было слышно, как позвякивает уздечка коня и сердито щелкает плеть.
— Не стрелять! — повторил всадник, и стражники нехотя опустили ружья. — Живым взять! Огня!
Тимофей заметался в кругу копий, щитов, выставленных навстречу ему клинков и жадно ловивших каждое движение казака узких глаз. На него пока больше не нападали, но и не давали вырваться из круга, тревожа сзади и заставляя постоянно кидаться из стороны в сторону.
Зажгли несколько факелов. Вернулись успевшие спуститься к морю стражники и сообщили, что не нашли там никаких следов. Услышав это, Головин презрительно засмеялся и полоснул концом сабли не в меру ретивого татарина, вздумавшего ударить его краем щита. Тот с воплем зажал разрубленное плечо и, шатаясь, ушел в темноту.
— Не дайте ему умереть! — гремел из темноты все тот же повелительный голос. — Взять живым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198