Павлин поднял повыше свечу и сдавленно застонал: на широком столе лежало обнаженное тело Микулина. Одна половина его лица опухла и посинела, остекленевшие глаза уставились в потолок, в волосах запеклись сгустки темной крови. Рядом, на широкой лавке, в беспорядке были свалены веши гонца.
— Ты! — Тархов сграбастал Данилу за грудки. — Гад!
— Нет! — Тот испуганно заверещал, захлебываясь словами. — Он сам! До смерти убился, как с коня упал. Прямо на камень головой! Когда тащили, уже хрипел. Никто его не пытал, сам он, сам! Мы только грамотку искали.
— Почему он здесь лежит? — Стрелец встряхнул Данилу.
— Куда же мертвяка в дом? — Главарь скривился.
Ему стало страшно, как никогда. Сейчас вполне свободно могут прикончить: полоснут кинжалом по горлу и бросят рядом со своим дружком. Или пристрелят подручные, запертые в людской, — они никому не дадут выехать со двора. Вот угораздило!
Павлин отпустил съежившегося Данилу и осмотрел тело Микулина. Разбойник не лгал: кроме раны на голове, у покойного не было других повреждений. Наверное, он действительно расшибся насмерть, когда ударился головой о камень.
— Уходить пора, — тихо напомнил Иван.
Тархов нашел мешок, сгреб в него лежавшие на лавке вещи погибшего и привязал к мешку его саблю. Потом завернул тело Терентия в овчину и вынес во двор. Из бойницы за ним настороженно наблюдали запертые в людской, но не стреляли. Павлин метнулся в дом, покряхтывая от натуги, выволок тюки с товаром и открыл ворота. Иван вывел из конюшни лошадей. Тюки сложили на телегу, коней впрягли цугом — сразу шестериком. Для такой упряжки оглобли были коротки, поэтому пришлось просто привязать к уздечкам длинные вожжи. В довершение Павлин притащил длинный лук, колчан со стрелами и пук пакли. Данилу бросили на дно телеги и сели сами, как щитом закрывшись тюками с товаром. Иван привстал, гикнул и хлестнул лошадей.
В бойницах немедленно появилось несколько ружейных стволов, и вразнобой грохнули выстрелы. Внутри людской, как в улье, загудели злые голоса:
— В лошадей! Бей, раззява! Уйдут, мать их!..
Но телега уже выскочила за ворота и помчалась по поляне. Сзади ударили залпом: одна из лошадей рухнула, телегу занесло. Павлин шустро соскочил и, не обращая внимания на щелкавшие рядом пули, обрубил постромки саблей. Потом схватил коней под уздцы и, делая огромные прыжки, потянул их к лесу.
Яростный рев раздался в охотничьем домике — разбойники поняли, что задержать стрельцов уже не удается: телега вломилась в кусты на опушке, здесь ее могла достать только шальная пуля.
— Ну, злыдни, — пробурчал Павлин, наматывая на стрелы паклю. — Иван, дай огня!
Попов чиркнул кресалом и раздул трут, Тархов поднес к нему намотанную на стрелу паклю, и она занялась. Он изо всех сил натянул лук и пустил оставлявшую дымный след стрелу в крышу дома. Не долетев, она впилась в тын.
— Ядри тя в корень! — Павлин сплюнул от досады и снова натянул лук.
Из дома вяло постреливали. Наверное, большая часть разбойников занялась дверью, стараясь побыстрее вырваться на волю. Как только это удастся, они немедленно кинутся в погоню: в конюшне стояли их кони — увести всех стрельцы не смогли.
Вторая стрела воткнулась в кровлю, и от нее потянулась тонкая струйка дыма, ясно видимая в ярком свете народившегося утра. Тархов пустил третью стрелу, четвертую.
— Кончай! — Иван выпряг из телеги лошадей, навьючил их тюками с товаром, а на спину одного из них взвалил крепко связанного Данилу. Чтобы пленник не орал, Попов заткнул ему рот шапкой.
— Занялось. — Павлин выпустил последнюю стрелу и забросил лук в кусты.
Стрельцы вскочили в седла и поскакали через лес туда, где оставили коней, взятых у Исая. Тархов вез завернутое в овчину тело погибшего Терентия. Лошадь, чуя мертвеца, испуганно всхрапывала и тревожно ржала. Кони оказались на месте. Поводья не отвязывали — чиркнули кинжалом и погнали дальше, к гати через болотину, потом по узкой лесной дороге, торопясь поскорее убраться подальше. Хорошо, если болотное гнездо загорелось буйным пламенем: тогда разбойникам не до погони. Но все же надо рассчитывать на худшее.
Когда достигли проезжей дороги, не сговариваясь, свернули к постоялому двору, однако, не доехав до него, вновь подались в лес, запутывая следы. В полдень сделали привал на маленькой полянке, затерявшейся в дремучей чащобе. Выбрав место под раскидистым кустом, Тархов саблей вырыл могилу. В глубокую яму опустили завернутое в овчину тело Микулина, засыпали его и прочли заупокойную молитву. Иван сладил из жердей крест и воткнул его в свежий холмик.
— Прости, Терентий, — глухо сказал Павлин. — Одежду твою нам придется забрать. Может, в ней грамотка зашита?
— Дальше чего будем делать? — Попов перекрестился и нахлобучил шапку. — Не ровен час, уже пошли по нашим следам.
— Разделимся, — подумав, предложил Тархов. — Я возьму вещи гонца, товар, заводных лошадей и двину дальше. А ты вези в Москву нашего пленника да расскажи, что приключилось.
— Надумал. — Иван невесело усмехнулся — Ну, положим, доберешься ты до Варшавы, а потом? Ты же человека тайного не знаешь, и где письмо, тебе неизвестно? Лучше вместе подаваться домой, раз такая петрушка вышла. Опять же вдвоем сподручнее Данилку доставить.
— Сподручнее, — согласился Павлин — А время? Его никто не вернет! Пока до Москвы доскачем, да пока нового гонца снарядят… Нет, разделиться надо! Приеду, открою торговлишку, вдруг нужный человек сам на меня выйдет? А дьяк — когда узнает, что случилось, пошлет кого-нибудь ко мне налегке. На крайний случай через неделю-другую сам возвернусь.
Иван покусывал травинку и молчал. Тархов отличался упрямством, и если он что-нибудь вдолбит себе в голову, спорить бесполезно: все равно настоит на своем. С другой стороны, в его предложении есть резон: время действительно очень дорого, а тайный человек Бухвостова, ожидающий гонца, сам может отыскать Павлина на торге.
Добираться до Москвы с пленником Попов не боялся: граница рядом, еще до вечера он будет в первом же русском городке, а там получит свежих лошадей и охрану из стрельцов. Павлину придется хуже — у него впереди долгие версты нелегких дорог по чужой земле.
— Все, братка. Спаси тя Христос! — Павлин обнял Ивана, поклонился могильному холмику и направился к лошадям.
— Дойдешь? — спросил Иван, глядя в его широкую спину.
— Дойду, — уверенно пробасил Павлин. — Прощай!
Через несколько минут поляна опустела. Один из стрельцов намотал на руку повод лошади с пленником и отправился к границе, а другой поскакал на запад…
Спустя несколько дней местные мужички увидели высокое зарево, поднявшееся над корчмой Исая. Когда прибежали на помощь, спасать было уже нечего: постоялый двор догорел, кровля обрушилась под натиском огня, а сам Исай, жутко высунув язык, висел на перекладине ворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
— Ты! — Тархов сграбастал Данилу за грудки. — Гад!
— Нет! — Тот испуганно заверещал, захлебываясь словами. — Он сам! До смерти убился, как с коня упал. Прямо на камень головой! Когда тащили, уже хрипел. Никто его не пытал, сам он, сам! Мы только грамотку искали.
— Почему он здесь лежит? — Стрелец встряхнул Данилу.
— Куда же мертвяка в дом? — Главарь скривился.
Ему стало страшно, как никогда. Сейчас вполне свободно могут прикончить: полоснут кинжалом по горлу и бросят рядом со своим дружком. Или пристрелят подручные, запертые в людской, — они никому не дадут выехать со двора. Вот угораздило!
Павлин отпустил съежившегося Данилу и осмотрел тело Микулина. Разбойник не лгал: кроме раны на голове, у покойного не было других повреждений. Наверное, он действительно расшибся насмерть, когда ударился головой о камень.
— Уходить пора, — тихо напомнил Иван.
Тархов нашел мешок, сгреб в него лежавшие на лавке вещи погибшего и привязал к мешку его саблю. Потом завернул тело Терентия в овчину и вынес во двор. Из бойницы за ним настороженно наблюдали запертые в людской, но не стреляли. Павлин метнулся в дом, покряхтывая от натуги, выволок тюки с товаром и открыл ворота. Иван вывел из конюшни лошадей. Тюки сложили на телегу, коней впрягли цугом — сразу шестериком. Для такой упряжки оглобли были коротки, поэтому пришлось просто привязать к уздечкам длинные вожжи. В довершение Павлин притащил длинный лук, колчан со стрелами и пук пакли. Данилу бросили на дно телеги и сели сами, как щитом закрывшись тюками с товаром. Иван привстал, гикнул и хлестнул лошадей.
В бойницах немедленно появилось несколько ружейных стволов, и вразнобой грохнули выстрелы. Внутри людской, как в улье, загудели злые голоса:
— В лошадей! Бей, раззява! Уйдут, мать их!..
Но телега уже выскочила за ворота и помчалась по поляне. Сзади ударили залпом: одна из лошадей рухнула, телегу занесло. Павлин шустро соскочил и, не обращая внимания на щелкавшие рядом пули, обрубил постромки саблей. Потом схватил коней под уздцы и, делая огромные прыжки, потянул их к лесу.
Яростный рев раздался в охотничьем домике — разбойники поняли, что задержать стрельцов уже не удается: телега вломилась в кусты на опушке, здесь ее могла достать только шальная пуля.
— Ну, злыдни, — пробурчал Павлин, наматывая на стрелы паклю. — Иван, дай огня!
Попов чиркнул кресалом и раздул трут, Тархов поднес к нему намотанную на стрелу паклю, и она занялась. Он изо всех сил натянул лук и пустил оставлявшую дымный след стрелу в крышу дома. Не долетев, она впилась в тын.
— Ядри тя в корень! — Павлин сплюнул от досады и снова натянул лук.
Из дома вяло постреливали. Наверное, большая часть разбойников занялась дверью, стараясь побыстрее вырваться на волю. Как только это удастся, они немедленно кинутся в погоню: в конюшне стояли их кони — увести всех стрельцы не смогли.
Вторая стрела воткнулась в кровлю, и от нее потянулась тонкая струйка дыма, ясно видимая в ярком свете народившегося утра. Тархов пустил третью стрелу, четвертую.
— Кончай! — Иван выпряг из телеги лошадей, навьючил их тюками с товаром, а на спину одного из них взвалил крепко связанного Данилу. Чтобы пленник не орал, Попов заткнул ему рот шапкой.
— Занялось. — Павлин выпустил последнюю стрелу и забросил лук в кусты.
Стрельцы вскочили в седла и поскакали через лес туда, где оставили коней, взятых у Исая. Тархов вез завернутое в овчину тело погибшего Терентия. Лошадь, чуя мертвеца, испуганно всхрапывала и тревожно ржала. Кони оказались на месте. Поводья не отвязывали — чиркнули кинжалом и погнали дальше, к гати через болотину, потом по узкой лесной дороге, торопясь поскорее убраться подальше. Хорошо, если болотное гнездо загорелось буйным пламенем: тогда разбойникам не до погони. Но все же надо рассчитывать на худшее.
Когда достигли проезжей дороги, не сговариваясь, свернули к постоялому двору, однако, не доехав до него, вновь подались в лес, запутывая следы. В полдень сделали привал на маленькой полянке, затерявшейся в дремучей чащобе. Выбрав место под раскидистым кустом, Тархов саблей вырыл могилу. В глубокую яму опустили завернутое в овчину тело Микулина, засыпали его и прочли заупокойную молитву. Иван сладил из жердей крест и воткнул его в свежий холмик.
— Прости, Терентий, — глухо сказал Павлин. — Одежду твою нам придется забрать. Может, в ней грамотка зашита?
— Дальше чего будем делать? — Попов перекрестился и нахлобучил шапку. — Не ровен час, уже пошли по нашим следам.
— Разделимся, — подумав, предложил Тархов. — Я возьму вещи гонца, товар, заводных лошадей и двину дальше. А ты вези в Москву нашего пленника да расскажи, что приключилось.
— Надумал. — Иван невесело усмехнулся — Ну, положим, доберешься ты до Варшавы, а потом? Ты же человека тайного не знаешь, и где письмо, тебе неизвестно? Лучше вместе подаваться домой, раз такая петрушка вышла. Опять же вдвоем сподручнее Данилку доставить.
— Сподручнее, — согласился Павлин — А время? Его никто не вернет! Пока до Москвы доскачем, да пока нового гонца снарядят… Нет, разделиться надо! Приеду, открою торговлишку, вдруг нужный человек сам на меня выйдет? А дьяк — когда узнает, что случилось, пошлет кого-нибудь ко мне налегке. На крайний случай через неделю-другую сам возвернусь.
Иван покусывал травинку и молчал. Тархов отличался упрямством, и если он что-нибудь вдолбит себе в голову, спорить бесполезно: все равно настоит на своем. С другой стороны, в его предложении есть резон: время действительно очень дорого, а тайный человек Бухвостова, ожидающий гонца, сам может отыскать Павлина на торге.
Добираться до Москвы с пленником Попов не боялся: граница рядом, еще до вечера он будет в первом же русском городке, а там получит свежих лошадей и охрану из стрельцов. Павлину придется хуже — у него впереди долгие версты нелегких дорог по чужой земле.
— Все, братка. Спаси тя Христос! — Павлин обнял Ивана, поклонился могильному холмику и направился к лошадям.
— Дойдешь? — спросил Иван, глядя в его широкую спину.
— Дойду, — уверенно пробасил Павлин. — Прощай!
Через несколько минут поляна опустела. Один из стрельцов намотал на руку повод лошади с пленником и отправился к границе, а другой поскакал на запад…
Спустя несколько дней местные мужички увидели высокое зарево, поднявшееся над корчмой Исая. Когда прибежали на помощь, спасать было уже нечего: постоялый двор догорел, кровля обрушилась под натиском огня, а сам Исай, жутко высунув язык, висел на перекладине ворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198