глубоко внутри еще слабо теплилась надежда, что есаул что-то перепутал или он сам спросонок не так понял тайнопись. Шутка ли, целый день колобродить с татарчонком, а потом подняться среди ночи, не успев даже первый сон досмотреть. Но ошибки не было. Паршин сжато и точно излагал события, происшедшие после похищения сына Алтын-карги, сообщал сведения, принесенные умершим от ран сербом.
Господи Иисусе, спаси и помилуй! Только черной измены еще недоставало в многотрудной жизни Никиты Авдеевича! Он смял в большом кулаке подоску пергамента и зло пристукнул по столешнице: обошли, супостаты! Натянули личины и ядовитыми гадами проползли мимо расставленных сетей, сумели свить поганое гнездо в самой Москве. Ох, лихо! Теперь ни днем, ни ночью не знать ему покоя, пока не прищучит злыдней.
Нужно ли сомневаться в достоверности сведений, сообщенных Федором? Может быть, его хитростью ввели в заблуждение, намереваясь заставить и есаула, и самого Никиту Авдеевича броситься по ложному следу, чтобы потом больно ударить там, где они не ожидают? Никогда нельзя считать врага дураком, в конце концов, это обернется большой кровью. Только недалекий умом человек считает всех глупее себя, на том он и горит!
Бухвостов никогда не встречался с погибшим Ивко, но зато хорошо знал купца Спиридона и считал его искренне преданным делу освобождения православных. Полностью доверяя греку, он доверял и его соратникам. Но как удостовериться, что серб, заплативший жизнью за важные сведения, сам не стал жертвой обмана?
Начальник ханской стражи Азис-мурза — коварный противник, а за его спиной стоят турки, весьма искушенные в интригах и ведении тайной войны. У мурзы достойные учителя и наставники, они вполне могли присоветовать, чтобы он позволил приказчику грека бежать и добраться до Азова, так как знали, что Паршин непременно отправит гонца в Москву. Вот и замкнется круг: их зловредная придумка начнет бродить среди русских, будоража умы и сея страшные подозрения, — чего лучше желать накануне войны? Глядишь, всполошатся в Москве и, как во времена Иоанна Грозного, начнут без разбору сносить головы, выискивая измену.
Но если изменники действительно есть, если предательство не выдумка врагов — дело хуже некуда. Спиридон уплыл в Константинополь вместе с доверенным человеком, который должен встретиться с Баженом Сухоборцем. Выследи грека — и узнаешь о секретном гонце Паршина, а через него нащупаешь и Сухоборца! Все может рухнуть в одночасье, и больше не будет у дьяка Посольского приказа надежных глаз и ушей в турецкой столице. Поганое дело! Азис-мурза узнал, что грек отправился в Царьград, значит, об этом узнали и турки. Хорошо, если Паршин успеет предупредить Сухоборца, а если нет?
Есаул пишет, что в Москве тоже есть вражеский лазутчик. Скорее всего, это кто-то из своих продал душу туркам или латинянам за золото. Свой?.. Да какой он, ко псам, свой, если за подачку продает родную землю! Однако за подачку ли? Кое-кто из бояр и дворян служил самозванцу и полякам, успел по уши вымазаться в дерьме, но многим удалось замести следы своих преступлений. Вдруг кого-то из таких взяли за горло и, угрожая разоблачением, вновь заставили служить прежним хозяевам, только уже тайно? Такой вражина страшнее подкупленного: ему назад дороги нет. Истинно говорится: какая рука крест кладет, та и нож точит. И в любой момент воткнут этот нож тебе в спину, прямо под левую лопатку, чтобы достать до сердца!
А ты, Никита Авдеевич, раскидывай мозгами, сиди и думай, как отыскать врага не только в Москве, но и в Азове, откуда до басурман вообще рукой подать. Какой теперь сон, какой отдых? Получилось, что ты весь на ладошке для чужого глаза, словно вывели тебя голым на площадь при скоплении народа и выставили на потеху хмельной толпе: глядите, вот он!
Бухвостов вскочил и заметался по горнице, сжимая ладонями пылавшую голову: какой позор на его седины! Потом немного успокоился и сел на кровать. В тереме стояла сонная тишина. Даже ветер на улице стих, и деревья в саду словно замерли, будто боясь шевельнуться хоть одним листом перед надвигающейся грозой. Где-то в отдалении пророкотали первые раскаты грома, и Никита Авдеевич перекрестился на образа: Илья-пророк катит на небесной колеснице, готовясь метать на грешную землю огненные стрелы молний.
Однако нечего нюни распускать, пора за дело. Когда нащупаешь врага, прояснятся причины многих прежних неудач, а сейчас нужно действовать быстро и решительно.
Знают ли предатели, что ему уже известно об их существовании? Разумнее всею предположить, что знают, и вести себя соответственно: язык не распускать даже при самых доверенных людях, никому не открывать своих замыслов и не предупреждать заранее о том, кому и что будет поручено. Только внезапность, скрытность, и быстрота — в ещё большей степени, чем прежде. И немедленно начать тайный розыск предателей, не жалеть ни себя, ни других, вертеться юлой, но все успевать и хоть на полшага, но опережать успевшего проведать о его действиях противника. Пока он не поднял врагов на дыбу, спасение только в этом.
Вернувшись к столу, Никита Авдеевич быстро выскоблил полосу пергамента и стал писать ответ есаулу Паршину. Придется казаку, прискакавшему из Азова, довольствоваться краткой передышкой и снова сесть на коня. Время не ждет! Пусть птицей летит через степь!
Закончив, дьяк спустился вниз и велел прикорнувшему на лавке Антипе позвать гонца. Тот пришел быстро, видно, лег отдыхать не раздеваясь. Бухвостов залил пергаментную полоску воском, запечатал своим перстнем и подал гонцу:
— Гони во весь опор. Есаулу скажешь: пусть ждет! Он поймет. Стрельцов дать для охраны?
— Не надо, — отказался казак. — Со мной еще двое, они в пригороде ждут. А твоим людям с нами несподручно: они сутками напролет скакать непривычны.
— Езжай с Богом! — Дьяк перекрестил гонца и сунул ему в руку кошель с серебром. — Бери, не отказывайся, в дороге пригодится. Только в кабаки не заворачивайте.
— Как можно? — плутовато усмехнулся казак и, не прощаясь, вышел.
Бухвостов поманил пальцем шута и тихо оказал:
— Утром позовешь Демьяна. Впусти его с заднего крыльца и сразу веди наверх. Потом разыщи Терентия Микулина и тоже веди ко мне. Да предупреди Павлина Тархова и Ивана Попова, чтобы не отлучались. А к обеду пригласи Макара Яровитова. Сейчас разбуди ключницу: пусть приготовит мне поесть. На стол соберешь сам в верхней горнице рядом с моей спаленкой. И чтобы никто меня не беспокоил, не то прикажу дать батогов!
Горбун согласно кивал, для верности загибая пальцы, чтобы лучше запомнить распоряжения хозяина.
— Иди, — отпустил его Никита Авдеевич и тяжело начал подниматься по лестнице: грудь сдавило болью, затылок словно налился свинцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Господи Иисусе, спаси и помилуй! Только черной измены еще недоставало в многотрудной жизни Никиты Авдеевича! Он смял в большом кулаке подоску пергамента и зло пристукнул по столешнице: обошли, супостаты! Натянули личины и ядовитыми гадами проползли мимо расставленных сетей, сумели свить поганое гнездо в самой Москве. Ох, лихо! Теперь ни днем, ни ночью не знать ему покоя, пока не прищучит злыдней.
Нужно ли сомневаться в достоверности сведений, сообщенных Федором? Может быть, его хитростью ввели в заблуждение, намереваясь заставить и есаула, и самого Никиту Авдеевича броситься по ложному следу, чтобы потом больно ударить там, где они не ожидают? Никогда нельзя считать врага дураком, в конце концов, это обернется большой кровью. Только недалекий умом человек считает всех глупее себя, на том он и горит!
Бухвостов никогда не встречался с погибшим Ивко, но зато хорошо знал купца Спиридона и считал его искренне преданным делу освобождения православных. Полностью доверяя греку, он доверял и его соратникам. Но как удостовериться, что серб, заплативший жизнью за важные сведения, сам не стал жертвой обмана?
Начальник ханской стражи Азис-мурза — коварный противник, а за его спиной стоят турки, весьма искушенные в интригах и ведении тайной войны. У мурзы достойные учителя и наставники, они вполне могли присоветовать, чтобы он позволил приказчику грека бежать и добраться до Азова, так как знали, что Паршин непременно отправит гонца в Москву. Вот и замкнется круг: их зловредная придумка начнет бродить среди русских, будоража умы и сея страшные подозрения, — чего лучше желать накануне войны? Глядишь, всполошатся в Москве и, как во времена Иоанна Грозного, начнут без разбору сносить головы, выискивая измену.
Но если изменники действительно есть, если предательство не выдумка врагов — дело хуже некуда. Спиридон уплыл в Константинополь вместе с доверенным человеком, который должен встретиться с Баженом Сухоборцем. Выследи грека — и узнаешь о секретном гонце Паршина, а через него нащупаешь и Сухоборца! Все может рухнуть в одночасье, и больше не будет у дьяка Посольского приказа надежных глаз и ушей в турецкой столице. Поганое дело! Азис-мурза узнал, что грек отправился в Царьград, значит, об этом узнали и турки. Хорошо, если Паршин успеет предупредить Сухоборца, а если нет?
Есаул пишет, что в Москве тоже есть вражеский лазутчик. Скорее всего, это кто-то из своих продал душу туркам или латинянам за золото. Свой?.. Да какой он, ко псам, свой, если за подачку продает родную землю! Однако за подачку ли? Кое-кто из бояр и дворян служил самозванцу и полякам, успел по уши вымазаться в дерьме, но многим удалось замести следы своих преступлений. Вдруг кого-то из таких взяли за горло и, угрожая разоблачением, вновь заставили служить прежним хозяевам, только уже тайно? Такой вражина страшнее подкупленного: ему назад дороги нет. Истинно говорится: какая рука крест кладет, та и нож точит. И в любой момент воткнут этот нож тебе в спину, прямо под левую лопатку, чтобы достать до сердца!
А ты, Никита Авдеевич, раскидывай мозгами, сиди и думай, как отыскать врага не только в Москве, но и в Азове, откуда до басурман вообще рукой подать. Какой теперь сон, какой отдых? Получилось, что ты весь на ладошке для чужого глаза, словно вывели тебя голым на площадь при скоплении народа и выставили на потеху хмельной толпе: глядите, вот он!
Бухвостов вскочил и заметался по горнице, сжимая ладонями пылавшую голову: какой позор на его седины! Потом немного успокоился и сел на кровать. В тереме стояла сонная тишина. Даже ветер на улице стих, и деревья в саду словно замерли, будто боясь шевельнуться хоть одним листом перед надвигающейся грозой. Где-то в отдалении пророкотали первые раскаты грома, и Никита Авдеевич перекрестился на образа: Илья-пророк катит на небесной колеснице, готовясь метать на грешную землю огненные стрелы молний.
Однако нечего нюни распускать, пора за дело. Когда нащупаешь врага, прояснятся причины многих прежних неудач, а сейчас нужно действовать быстро и решительно.
Знают ли предатели, что ему уже известно об их существовании? Разумнее всею предположить, что знают, и вести себя соответственно: язык не распускать даже при самых доверенных людях, никому не открывать своих замыслов и не предупреждать заранее о том, кому и что будет поручено. Только внезапность, скрытность, и быстрота — в ещё большей степени, чем прежде. И немедленно начать тайный розыск предателей, не жалеть ни себя, ни других, вертеться юлой, но все успевать и хоть на полшага, но опережать успевшего проведать о его действиях противника. Пока он не поднял врагов на дыбу, спасение только в этом.
Вернувшись к столу, Никита Авдеевич быстро выскоблил полосу пергамента и стал писать ответ есаулу Паршину. Придется казаку, прискакавшему из Азова, довольствоваться краткой передышкой и снова сесть на коня. Время не ждет! Пусть птицей летит через степь!
Закончив, дьяк спустился вниз и велел прикорнувшему на лавке Антипе позвать гонца. Тот пришел быстро, видно, лег отдыхать не раздеваясь. Бухвостов залил пергаментную полоску воском, запечатал своим перстнем и подал гонцу:
— Гони во весь опор. Есаулу скажешь: пусть ждет! Он поймет. Стрельцов дать для охраны?
— Не надо, — отказался казак. — Со мной еще двое, они в пригороде ждут. А твоим людям с нами несподручно: они сутками напролет скакать непривычны.
— Езжай с Богом! — Дьяк перекрестил гонца и сунул ему в руку кошель с серебром. — Бери, не отказывайся, в дороге пригодится. Только в кабаки не заворачивайте.
— Как можно? — плутовато усмехнулся казак и, не прощаясь, вышел.
Бухвостов поманил пальцем шута и тихо оказал:
— Утром позовешь Демьяна. Впусти его с заднего крыльца и сразу веди наверх. Потом разыщи Терентия Микулина и тоже веди ко мне. Да предупреди Павлина Тархова и Ивана Попова, чтобы не отлучались. А к обеду пригласи Макара Яровитова. Сейчас разбуди ключницу: пусть приготовит мне поесть. На стол соберешь сам в верхней горнице рядом с моей спаленкой. И чтобы никто меня не беспокоил, не то прикажу дать батогов!
Горбун согласно кивал, для верности загибая пальцы, чтобы лучше запомнить распоряжения хозяина.
— Иди, — отпустил его Никита Авдеевич и тяжело начал подниматься по лестнице: грудь сдавило болью, затылок словно налился свинцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198