Джафар! Именно его Азис-мурза сейчас менее всего желал бы видеть, но именно Джафар лопал виноград, развалившись на диване в комнате для гостей.
— Хороший виноград, — вместо приветствия сказал толстяк. — Вкусный.
Мурза отстегнул саблю и бросил на ковер. Потом лег рядом, сунул под голову подушку и устало вытянул ноги.
— Охота была удачной? — покосился на него Джафар.
— Чего ты хочешь? — вместо ответа спросил начальник ханской стражи.
— Надеюсь, твой слуга успел вовремя? — Толстяк отбросил общипанную веточку и взял с блюда новую. — Нет, очень хороший виноград. Это еще прошлогоднего урожая?
— Да, — глядя в потолок, буркнул Азис.
Джафар раздражал мурзу буквально всем: необъятным животом — таким огромным, словно его хозяин вот-вот произведет на свет тройню, толстыми, похожими на масленые лепешки губами, чавканьем во время еды, пухлыми, как у младенца, руками, неумеренной жадностью до удовольствий, манерой вечно говорить загадками и неожиданно наносить визиты. Не человек, а скопище дурных привычек и пороков. Но приходится его терпеть, поскольку устами жирного турка говорили влиятельные особы из Константинополя.
— Да? — хихикнул Джафар. — А что «да»? Успел слуга, или была удачной охота?
— И то и другое. — Мурза закинул руки за голову и посмотрел снизу вверх на гостя. — Впрочем, тебе и так все известно.
Толстяк отложил кисть винограда и обсосал липкие пальцы. Азис деликатно отвернулся. Стоит только посмотреть на трапезу Джафара, как потом неделю кусок в горло не полезет.
— Из-за тебя у меня возникли сложности с Иляс-мурзой, — сообщил хозяин. — Урус-шайтаны украли его сына. Завтра Алтын-карга собирается к хану. Вернее, уже сегодня.
— А-а, — пренебрежительно отмахнулся гость.
— Ты приехал и уехал, — разозлился Азис. — А я тут живу! Иляс носит на шлеме перья серого кречета. Он из рода Чингиза и родня хану.
— У вас каждый второй мурза из рода Чингиза, — зевнул Джафар. — И все считают себя родней Гиреям. Но считает ли их своей родней сам Гирей?
— Алтын-карга пожалуется на меня. Пропал наследник его рода.
— Не пожалуется, — засмеялся Джафар — Хан его не примет. Плюнь на этого мальчишку! Ты же умный человек и должен понимать, что им наверняка нужен был сам Иляс, а не его наследник. В лучшем случае этого молодца обменяют или отдадут за выкуп, а в худшем просто зарежут. Пусть это волнует его отца! У нас другие заботы.
Мурза едва сдержался, чтобы не наговорить гостю резких слов. Как у него все просто! Потолковал бы сам с Илясом, когда тот приставил тебе острие сабли к горлу. Наверное, сразу запел бы по-иному! И не толстому Джафару оправдываться перед ханом Гиреем, а ему, Азису. И ему же придется искать змеиное гнездо, где привечали урус-шайтанов. Хотя оно уже найдено и даже пойман приказчик греческого купца. С ним тоже предстоит долгая беседа.
— Хитростью можно и льва поймать, а одной только силой и мышь не изловить, — погладив себя по животу, изрек Джафар. — Ты спрятал пленника?
— Тебя интересует урус? Да, он в надежном месте.
— Чок гюзель! Очень хорошо! Пусть его кормят и охраняют, чтобы не сбежал. А с другим можешь поступать, как заблагорассудится. Он меня не интересует.
— Спасибо, — фыркнул мурза. — И долго мне кормить уруса?
— Наступит день, и тебе скажут, что делать дальше, — назидательно поднял палец гость. — Запомни, урус должен быть цел и здоров! Даже не мечтай отдать его своим костоломам. Тогда ты значительно больше потеряешь, чем найдешь.
Кряхтя и отдуваясь, турок сполз с дивана и, переваливаясь, как утка, прошелся по комнате, ковыряя в зубах остро заточенным перышком фазана. Глядя в его жирную спину, туго обтянутую парчой халата, Азис тихо спросил:
— А хан? Гирей может потребовать его голову.
— Не потребует. Это я тебе обещаю, — гордо похлопал себя по пухлой груди Джафар. — Пока мы друзья, ты всегда будешь пользоваться его благорасположением. Пожалуй, я останусь у тебя, немного отдохну. Кстати, ты не знаешь, Сеид вернулся? Мне нужно купить красивую девку.
— Ты ведешь дела с перекупщиком рабов? — презрительно скривил губы мурза. — Впрочем, как знаешь. Сеид в городе. Кстати, говорят, Алтын-карга купил для сына русскую рабыню удивительной красоты. Поскольку сына украли, может быть, и рабыня ему теперь ни к чему?
Турок засмеялся и подмигнул, выражая одобрение двусмысленной шутке хозяина и благодарность за совет. Подойдя к окну, он поглядел на отливавшее перламутром небо и вздохнул:
— Уже утро… Хорошо, что я вовремя успел. Прикажи приготовить мне постель и пришли девчонку согреть простыни. А на завтрак пусть зажарят молодого барашка и подадут твой чудесный виноград…
* * *
Услышав за дверью шаги, Настя поняла, что сейчас войдет тот, кого Варвара прочит ей в мужья и повелители. Она достала кинжал и заметалась, не зная, где лучше его спрятать. Кто его знает, хозяйского сына, — вдруг прямо с порога накинется на нее, как голодный на хлеб, потащит на кровать или просто завалит на ковер? Крики и сопротивление могут только распалить его страсть или вызовут приступ гнева, и тогда ее свяжут, силой заставят подчиниться. Она решила всадить кинжал Рифату в грудь, когда он приблизится к ней. Наверняка татарчонок захочет ее обнять, Настя сделает шаг ему навстречу и мгновенно ударит клинком в горло или в сердце!
Анастасия зажала в левой руке вышитый платок, а правую руку с кинжалом спрятала за спину.
Шаги замерли у дверей, створки распахнулись, и через порог шагнул высокий юноша. Двери немедленно закрылись, но Настя знала, что проклятые старухи не ушли, а остались на лестнице. Она взглянула на Рифата и поразилась его удивительному сходству с отцом — тот же медный цвет лица, такие же карие глаза и даже такая же красная шапка, отороченная мехом степной лисицы. Словно в комнату вошел чудесным образом помолодевший Иляс-мурза. Как в волшебной сказке, исчезли морщины, разгладились жесткие складки около рта, пропала седина в бороде и усах.
Юноша был красив и хорошо сложен, но Анастасии он показался отвратительным чудовищем, готовым, как вампир, прокусить ей шею и высосать всю кровь до последней капли. Тяжело дыша и чувствуя, как на лбу бисеринками выступил холодный пот, девушка отступила в глубь комнаты, пряча за спиной нож.
Но Рифат не спешил подойти к ней. Он остановился у порога, чуть заметно вздрогнул и широко открыл глаза, пораженный красотой рабыни. Да, мать и отец говорили, как она хороша, но действительность превзошла все его ожидания. Какие дивные светлые волосы, наверно, очень мягкие и пушистые. Изогнутые, как лук, манящие пухлые губы, словно созданные для сладострастных поцелуев. А глаза? Будто глубокие озера, зовущие нырнуть в их зеленоватую голубизну и остаться там навсегда, забыв обо всем на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198