Он действительно изменился, и не только внешне. Он так сильно постарел. Да, именно в этом дело. Тот Брэд был мальчиком, этот стал мужчиной. Как сказала Эбби, он повзрослел, причем наиболее мучительным способом. И это чувствовалось. Снова она ощутила, как вернулась боль, которую она испытала, сидя за кухонным столом несколько вечеров назад, боль потери и предательства. Но в случае с Брэдом все усиливалось в тысячу раз. Ведь Маркус был просто другом, а Брэда предала его собственная мать.
Молчание затягивалось, становилось неловким. Их выручила официантка.
Брэд заказал виски, а Джулия коктейль Май-тай.
- Мне этот коктейль здесь больше всего нравится, - призналась она Брэду.
- Ты никогда не любила выпивку.
- Я и сейчас не люблю, но этот коктейль мне нравится.
Брэд вытащил сигареты.
- А я все еще и не курю, - сказала Джулия, заметив, когда он прикуривал сигарету, что пальцы у него пожелтели от никотина. Он увидел, что она это заметила.
- Нелегко тебе?
- Да. - Джулия порадовалась возможности ответить честно и почувствовала, что напряжение спадает.
- У меня впечатление, что мы пытаемся друг до друга докричаться через Большой каньон, а не через маленький столик.
- Шесть лет - немалое расстояние.
- Прибавь к этому нервы.
Уже лучше, теперь он напоминал ей Брэда, которого она знала.
- Мне потребовалась вся сила воли, чтобы встретиться с тобой лицом к лицу после всего, что я натворил. - В голосе явно чувствовалась дрожь, та самая, которую она так хорошо помнила и которая говорила о его неуверенности. И еще он непрерывно вертел в руках зажигалку, подбрасывал ее вверх, ловил и снова вертел. Джулия внезапно почувствовала укол совести: она так сосредоточилась на своих переживаниях, что совсем забыла о его чувствах. Одно это как-то сразу приблизило его к ней. Как через увеличительное стекло, она увидела, как он волнуется, как боится, каким виноватым себя ощущает. Да, он повзрослел. Питер Пэн навсегда оставил свою сказочную страну и теперь с трудом приспосабливается к суровым реальностям жизни.
- Эбби тебе… обо всем рассказала? - наконец спросил он.
- Да.
Последовала еще пауза, во время которой он смотрел в окно, но взгляд его, скорее, был обращен внутрь.
- Я давно должен был сообразить. Давно. Только я старался все замести под ковер, с глаз долой. Один Бог знает, как это я умудрялся не спотыкаться об эту кучу. - Он глубоко затянулся. - Наверное, уже поздно, но я все равно хочу попросить у тебя прощения, Джулия. Поверь, мне ужасно жаль, это все не те слова, но мне действительно отчаянно жаль. Ты, верно, думаешь, что я заслужил все, что со мной за это время случилось, и это так, но… - он глубоко вздохнул, - мне сейчас нужна дружеская рука, а твоя всегда была самой сильной.
Он выговаривал словах такой осторожностью, будто боялся, что они могут разбиться, но именно его честность заставила Джулию произнести мягко и, что удивительно, совершенно искренне:
- Я пришла не для того, чтобы судить себя, Брэд. Я пришла потому, что Эбби сказала: тебе нужна моя помощь.
Он откинулся назад, чтобы не мешать официантке ставить на стол напитки. Когда та отошла, он заговорил:
- Все равно, после того, что я с тобой сделал, ты могла и не согласиться. - Пауза. - Разве мог я рассчитывать, что ты станешь принимать во внимание мои чувства?
Джулия неловко передернула плечами.
- У тебя были… причины.
- Верно, но мы здесь обсуждаем не материнские грехи, а грехи вечного младенца. - Джулия проглотила комок в горле, а он тем временем продолжал: - Ты никогда не умела прощать, как я помню. Самое большее, давала один шанс, но если бы ты могла…
- Чего конкретно ты от меня хочешь? - спросила Джулия, не в состоянии больше выносить эту муку.
- Услышать твою аргументацию… и сравнить с моей.
- Зачем? Увидеть разночтения?
Его лицо вспыхнуло, и Джулия мысленно дала себе пинка за то, что распустила язык.
- Да, но не с твоей стороны.
- Хорошо. С чего мне начать?
- Где все кончилось. С Парижа. Не могла бы ты рассказать мне, что именно говорила тебе мать, включая первый разговор?
Джулия еще раз повторила рассказ. Он слушал молча, но она видела, что, когда он погасил в пепельнице сигарету, сделал это с такой силой, что от сигареты остались клочья.
- Спасибо, - без всякого выражения проговорил он, когда она замолчала.
Затем поднял на нее глаза. Его взгляд заставил ее вздрогнуть.
- Прости меня, Джулия. Я заслужил то, что случилось со мной. Ты же пострадала безвинно.
И снова боль и честность в его глазах побудили Джулию сказать:
- Тут и я не без вины. Меня предупреждали насчет твоей матери с самого начала.
- Мне надо было прислушаться к тебе. Салли Армбрустер, так?
- Да. В то воскресенье, когда она пригласила нас выпить. Она предупредила, что твоя мать не смирится ни с одной женщиной, если та попытается забрать тебя у нее. Мне казалось, она просто ревнует, она все еще тебя любила, это чувствовалось. И ненавидела тебя за то, что ты ее не любишь. Так или иначе, я решила, она просто хотела сказать мне гадость. Но потом… - Джулии стало грустно, столько шансов упущено. - Если бы ты мне сказал.
- Что? Что я эмоционально полностью подчинен своей матери? - Он выпил виски одним глотком. - Не забывай, я воспитывался в неколебимой вере в нее.
- Которую теперь потерял?
- Вместе со всем остальным. Не подумай, что я стараюсь найти замену. Не надо. Как можно кому-то поверить, если не веришь самому себе? Но мне хотелось бы объяснить тебе, если ты позволишь, как я обрел эту веру.
Она нерешительно заметила:
- Мне кажется, я уже знаю… теперь.
Со вновь обретенным умением понимать то, что происходит в ее душе, он прочитал правду в глазах и голосе Джулии и спросил:
- Дженни?
- Да. - Она еще поколебалась. - Насчет Дженни…
- У тебя есть полное право прятать ее от меня. Зная мою мать… Но лучше расскажи, как она помогла тебе понять меня.
- Я стала матерью. У меня своей, считай, не было, так что я не могла сравнивать, судить, оценивать. Моя тетка только несла за меня ответственность - ни больше и ни меньше. Меня хорошо кормили, хорошо одевали, прилично учили. Но я никогда не видела от нее любви. Мне понадобилась Дженни, чтобы понять, что я потеряла.
- Тогда ты поймешь, если я скажу, что с самого моего рождения моя мать была для меня единственным светом в окошке. Идеал матери. Безукоризненная во всем. Она была моей жизнью, всем моим миром. В какую бы сторону ни стоило мне повернуться, она была тут как тут. Любила меня, защищала, помогала. Она ради меня готова была рисковать жизнью и всегда подчеркивала, что сделает это охотно снова и снова. Без конца повторяла, что нет ничего такого, на что бы она ради меня ни пошла. - Брэд помолчал. На его лице было написано такое невыносимое страдание, что Джулия отвела взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111