полулегальный видеоцентр «Пряности Элуэ-Мои» предлагал эротическую программу «Цветок + Цветок», тоже находившую своих ценителей.
Не спали и в скромном храме Облачный Чертог, что на окраине города Гигуэлэ в автономии Хинко.
Храм - белостенное каре келий, молитвенных залов и трапезных - был возведён давным-давно и отличался скромной простотой убранства. Чистота побелки в нём не нарушалась плакатами или лозунгами, что ныне обычно для храмов Белой Веры. Здесь было малолюдно и тихо - заняты едва ли две кельи из каждых десяти, и настоятель велел для экономии не отапливать храм ночью. Если получивший убежище озябнет, он может взять у келаря напольную жаровню.
Облачный Чертог служил убежищем. Об этом свидетельствовали надпись над вратами и белодворские милиционеры в сторожке у врат; их сменщики коротали время в дежурке - по уставу полагалось укреплять Веру в душе молитвами, они же сосредоточенно резались в мак-сэк.
Жаровня в двенадцатой келье бездействовала, и Уле Эмэнии набросил на плечи одеяло. Заметив это, Чахлый Нию прервал монолог, чтобы спросить:
- Затопим?
- Зачем тратиться на эту роскошь? - ответил Уле. - Посидим и так.
- Посидим, - согласился Пономарь Оуа.
- Ты дальше говори, Чахлый, - подбодрил Нию Расстрига Лье, жующий зубочистку. - Языком согреешься.
- А что можно сказать? по-моему, яснее некуда. Профсоюз пилотов продержится месяц-другой, но выплаты из профкассы покрывают разве что треть их расходов. Это высококлассные спецы, жить впроголодь им непривычно, а у многих семьи, учёба детей стоит недёшево. Когда они прекратят забастовку - вопрос времени, а дело, считайте, уже решённое.
- Не думаю, - по слогам, немного нараспев, возразил Уле.
- Тебе ещё раз прокрутить отчёт юристов? - показал ему Чахлый кассету с записью.
- Что такое - позавчерашний отчёт? материал устарел. Тогда не было известно подробностей об аварии судна, нанятого «Вела Акин»...
При упоминании звёздных негодяев Расстрига переломил зубочистку надвое, затем на четыре части, шепча старинное проклятие - что-то из серии «... и век не знай фазы, скрючься и не разогнись». Уле показалось, что заклинания Лье могут оказаться действеннее, чем усилия законников. Скандал с упавшим кораблём на руку забастовщикам, но неделя, две - и эта новость отомрёт. Тем более если фирма докажет, что всему виной военные.
- ...до сих пор неизвестно, почему балкер попал под обстрел, - Уле постарался вернуть себе уверенность. Не хватало ему, активисту Единства, присоединяться к Нию и вносить пораженческий дух в совещание. Не затем он вырвался из Буолиа, чтобы плакаться о пережитом и стонать в изнеможении: «О, я так измучен! о, не надо больше никаких конфликтов!» Он вернулся в рабочую обстановку, смог быстро войти в курс дела и заняться тем, от чего был так долго оторван. Это лучше «пшика» лечило от затяжной тюремной депрессии.
- ...версия юристов о ненадёжности кораблей эйджи кажется мне подходящей. По крайней мере, это веский довод в пользу проверки всех нанятых судов. А «Вела Акин» проверки не хочет. Мало того, что будут задержки в портах и простой, обязательно найдётся что-нибудь такое, разглашения чего фирма боится.
- В ясновидцы метишь?
- Отнюдь. Я просчитываю обстановку... а-ах, - Уле зевнул. - Наши господа, занятые грузовыми перевозками, всегда озабочены одним - удлинить смену, нормативы повысить, а расценки снизить. Профсоюз встаёт им поперёк дороги - и они, чтобы не нарушать законов, поручают звёздным нанять эйджи. Контуанцы арендуют что-то эдакое, по минимуму расходов - лишь бы кое-как летало и вмещало груз. Исправными такие суда быть не могут.
- Можно подумать, у эйджи нет службы технадзора и страховых агентств, - засомневался Оуа. - Торговый флот у них едва ли не больше нашего...
- Ну и что? У дикарей лодчонок всегда больше, чем танкеров у цивилизованной нации.
- Я не про то. Допустили же наши контролёры эти эйджинские консервные банки к посадке на Иколе-2!
- Вопрос - как допустили? И заметь - только на Иколе-2. Нигде в других местах они сесть не могли - по стандартам не проходят. Это к вопросу об их пригодности...
- Весь профсоюз диспетчеров перевешать на вонючих верёвках, - с нажимом высказался Лье. - Зажравшаяся сволота. Им зарплаты хватает, а остальные хоть сдохни. Порядочные выступили бы заодно с пилотами! будто не на одной службе состоят... Давайте проголосуем моё предложение.
- О верёвках? - скосился Уле.
- Нет, послать к диспетчерам наших, чтобы подключить их к забастовке.
- Душа моя, ты сперва думай, что сказать, и лишь подумав - говори. Свои карательные настроения оставь в отхожем месте. Вспомни, как диспетчеры добились повышения зарплаты... трудно винить их в себялюбии.
Лье дерзко хмыкнул, но смирился. По совести, ему не полагалось выдвигать что-либо на голосование, поскольку в келье он присутствовал не как участник совещания, а от службы физической зашиты Единства. Раньше его можно было видеть в охране диспетчерских пикетов - разумеется, в дешёвой жёсткой маске выродка и капюшоне, надвинутом до ноздрей. Были драчки, что говорить. Победа диспетчерам досталась не без крови. Белодворская милиция тогда хорошо помогла: давала хлысты, прятала в храмах. Лозунг у Белого Двора с Единством общий: «Здоровье подданных - величие державы». Вот и епарх Таомоны выступил с проповедью о сложном труде пилотов и обязанности нанимателей соблюдать биологические нормы; постращал тем, какие ужасы могут случиться от усталости пилотов. «А лучше бы, - упрямо мыслил Лье, - он призвал к всеобщей забастовке в их поддержку! Эх, и супчик бы заварился!.. Семь автономий можно разом вскипятить, плюс соседние правительские земли... И чего он так мягко проповедовал?!»
- ...и чтобы не звучало здесь: «Тот профсоюз хороший, а этот - плохой». Наша рознь - врагу на радость, - твёрдо говорил Уле. - Мы не имеем права делить на белых, красных, манаа и льешей. Все - дети Неба. Я постараюсь избежать расхожих аргументов вроде того, что всех объединяет состав крови...
«И не избежал», - Лье подавил желание мелко ужалить активиста.
- Лье, тебе стыдно за свои речи?
- Да.
- А почему не видно на лице?
- Душа моя, Уле Праведный, каких узоров ты ждёшь от меня?
- Ну хоть для приличия изобрази. Утешь мне сердце.
- Сейчас, - Лье напыжился, и фазовый узор «усов» и «бровей» на его поддельно скорбной физиономии стал темнеть. Вместо «душевного сокрушения» обозначилась «любовная встреча».
- Артист! - восхитился Оуа.
- Э-хэ, - жестом фокусника Расстрига выудил из-под просторной блузы сигару. - Господа архиереи, не пора ли сворачивать синод? Наше благочестивое сидение подзатянулось... Выносите резолюцию, чтобы скорее запостить её в комитет.
- Святотатец, - незлобиво заметил Пономарь. - Опоганишь дымом келью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Не спали и в скромном храме Облачный Чертог, что на окраине города Гигуэлэ в автономии Хинко.
Храм - белостенное каре келий, молитвенных залов и трапезных - был возведён давным-давно и отличался скромной простотой убранства. Чистота побелки в нём не нарушалась плакатами или лозунгами, что ныне обычно для храмов Белой Веры. Здесь было малолюдно и тихо - заняты едва ли две кельи из каждых десяти, и настоятель велел для экономии не отапливать храм ночью. Если получивший убежище озябнет, он может взять у келаря напольную жаровню.
Облачный Чертог служил убежищем. Об этом свидетельствовали надпись над вратами и белодворские милиционеры в сторожке у врат; их сменщики коротали время в дежурке - по уставу полагалось укреплять Веру в душе молитвами, они же сосредоточенно резались в мак-сэк.
Жаровня в двенадцатой келье бездействовала, и Уле Эмэнии набросил на плечи одеяло. Заметив это, Чахлый Нию прервал монолог, чтобы спросить:
- Затопим?
- Зачем тратиться на эту роскошь? - ответил Уле. - Посидим и так.
- Посидим, - согласился Пономарь Оуа.
- Ты дальше говори, Чахлый, - подбодрил Нию Расстрига Лье, жующий зубочистку. - Языком согреешься.
- А что можно сказать? по-моему, яснее некуда. Профсоюз пилотов продержится месяц-другой, но выплаты из профкассы покрывают разве что треть их расходов. Это высококлассные спецы, жить впроголодь им непривычно, а у многих семьи, учёба детей стоит недёшево. Когда они прекратят забастовку - вопрос времени, а дело, считайте, уже решённое.
- Не думаю, - по слогам, немного нараспев, возразил Уле.
- Тебе ещё раз прокрутить отчёт юристов? - показал ему Чахлый кассету с записью.
- Что такое - позавчерашний отчёт? материал устарел. Тогда не было известно подробностей об аварии судна, нанятого «Вела Акин»...
При упоминании звёздных негодяев Расстрига переломил зубочистку надвое, затем на четыре части, шепча старинное проклятие - что-то из серии «... и век не знай фазы, скрючься и не разогнись». Уле показалось, что заклинания Лье могут оказаться действеннее, чем усилия законников. Скандал с упавшим кораблём на руку забастовщикам, но неделя, две - и эта новость отомрёт. Тем более если фирма докажет, что всему виной военные.
- ...до сих пор неизвестно, почему балкер попал под обстрел, - Уле постарался вернуть себе уверенность. Не хватало ему, активисту Единства, присоединяться к Нию и вносить пораженческий дух в совещание. Не затем он вырвался из Буолиа, чтобы плакаться о пережитом и стонать в изнеможении: «О, я так измучен! о, не надо больше никаких конфликтов!» Он вернулся в рабочую обстановку, смог быстро войти в курс дела и заняться тем, от чего был так долго оторван. Это лучше «пшика» лечило от затяжной тюремной депрессии.
- ...версия юристов о ненадёжности кораблей эйджи кажется мне подходящей. По крайней мере, это веский довод в пользу проверки всех нанятых судов. А «Вела Акин» проверки не хочет. Мало того, что будут задержки в портах и простой, обязательно найдётся что-нибудь такое, разглашения чего фирма боится.
- В ясновидцы метишь?
- Отнюдь. Я просчитываю обстановку... а-ах, - Уле зевнул. - Наши господа, занятые грузовыми перевозками, всегда озабочены одним - удлинить смену, нормативы повысить, а расценки снизить. Профсоюз встаёт им поперёк дороги - и они, чтобы не нарушать законов, поручают звёздным нанять эйджи. Контуанцы арендуют что-то эдакое, по минимуму расходов - лишь бы кое-как летало и вмещало груз. Исправными такие суда быть не могут.
- Можно подумать, у эйджи нет службы технадзора и страховых агентств, - засомневался Оуа. - Торговый флот у них едва ли не больше нашего...
- Ну и что? У дикарей лодчонок всегда больше, чем танкеров у цивилизованной нации.
- Я не про то. Допустили же наши контролёры эти эйджинские консервные банки к посадке на Иколе-2!
- Вопрос - как допустили? И заметь - только на Иколе-2. Нигде в других местах они сесть не могли - по стандартам не проходят. Это к вопросу об их пригодности...
- Весь профсоюз диспетчеров перевешать на вонючих верёвках, - с нажимом высказался Лье. - Зажравшаяся сволота. Им зарплаты хватает, а остальные хоть сдохни. Порядочные выступили бы заодно с пилотами! будто не на одной службе состоят... Давайте проголосуем моё предложение.
- О верёвках? - скосился Уле.
- Нет, послать к диспетчерам наших, чтобы подключить их к забастовке.
- Душа моя, ты сперва думай, что сказать, и лишь подумав - говори. Свои карательные настроения оставь в отхожем месте. Вспомни, как диспетчеры добились повышения зарплаты... трудно винить их в себялюбии.
Лье дерзко хмыкнул, но смирился. По совести, ему не полагалось выдвигать что-либо на голосование, поскольку в келье он присутствовал не как участник совещания, а от службы физической зашиты Единства. Раньше его можно было видеть в охране диспетчерских пикетов - разумеется, в дешёвой жёсткой маске выродка и капюшоне, надвинутом до ноздрей. Были драчки, что говорить. Победа диспетчерам досталась не без крови. Белодворская милиция тогда хорошо помогла: давала хлысты, прятала в храмах. Лозунг у Белого Двора с Единством общий: «Здоровье подданных - величие державы». Вот и епарх Таомоны выступил с проповедью о сложном труде пилотов и обязанности нанимателей соблюдать биологические нормы; постращал тем, какие ужасы могут случиться от усталости пилотов. «А лучше бы, - упрямо мыслил Лье, - он призвал к всеобщей забастовке в их поддержку! Эх, и супчик бы заварился!.. Семь автономий можно разом вскипятить, плюс соседние правительские земли... И чего он так мягко проповедовал?!»
- ...и чтобы не звучало здесь: «Тот профсоюз хороший, а этот - плохой». Наша рознь - врагу на радость, - твёрдо говорил Уле. - Мы не имеем права делить на белых, красных, манаа и льешей. Все - дети Неба. Я постараюсь избежать расхожих аргументов вроде того, что всех объединяет состав крови...
«И не избежал», - Лье подавил желание мелко ужалить активиста.
- Лье, тебе стыдно за свои речи?
- Да.
- А почему не видно на лице?
- Душа моя, Уле Праведный, каких узоров ты ждёшь от меня?
- Ну хоть для приличия изобрази. Утешь мне сердце.
- Сейчас, - Лье напыжился, и фазовый узор «усов» и «бровей» на его поддельно скорбной физиономии стал темнеть. Вместо «душевного сокрушения» обозначилась «любовная встреча».
- Артист! - восхитился Оуа.
- Э-хэ, - жестом фокусника Расстрига выудил из-под просторной блузы сигару. - Господа архиереи, не пора ли сворачивать синод? Наше благочестивое сидение подзатянулось... Выносите резолюцию, чтобы скорее запостить её в комитет.
- Святотатец, - незлобиво заметил Пономарь. - Опоганишь дымом келью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103