В то же время в этом отглаженном щёголе, назвавшемся кратким псевдонимом «Акиа», не было и капли высокомерия - он говорил легко, ничем не обозначая кастовой разницы с Уле. Уже на третьей-четвёртой минуте беседы с ним можно было забыться и перестать следить за словами. Пришлось быть настороже, чтобы не сказать лишнего. Когда визитёр, насытив своё любопытство, ушёл, Расстрига доложил Уле, что именно предъявил Акиа для входа в убежище - удостоверение офицера армейской разведки в чине эксперта-лазутчика. Звание солидное!
Армия? почему армия интересуется Фольтом? Обычно теми, кто незаконно опускается со звёзд, занимается ОЭС... Акиа выспрашивал - говорил ли Фольт про обстоятельства своей высадки? сообщал ли детали своей биографии, говорил ли о своих дальнейших намерениях? называл ли какие-нибудь имена? Он хотел связаться с фирмой на КонТуа - с какой именно? Упоминание о том, что товарищем Фольта был чужак из иного мира, вызвало новый поток вопросов. Встречался ли Уле по роду занятий с чужими? может ли отличить, кто к какому разумному виду принадлежит? кем был умерший? «Может быть, фо', с Фо'эя, - нерешительно предположил Уле. „А сам Фольт?“ - „Нидский выродок, - ответил Уле, но Акиа заметил его колебание. „Вы сомневаетесь? почему?“ - „Нет, я почти убеждён... Они разно выглядели, Фольт и этот... Фольт очень гладкокожий, р-говорящий, не пахнущий - выродок и неплод“. - „А его язык?“ - «Я его не понимал“.
Расстрига Лье на допросах не присутствовал, но очень хотел знать правду. Для ответа Уле выбрал уклончивый вариант: «... во всяком случае, больше такой же возможности бежать не представится». Лье отступился; он был не настолько бесцеремонным, как могло показаться.
А Уле мысленно вернулся к своему нечаянному спасителю.
За исключением Фольта, ему довелось видеть звёздного лишь однажды, в детстве - этот франт прохлаждался на выселках между рейсами корабля-лифта, в гостях у дружественной полиции. Своим поведением он вызывал всеобщую жгучую зависть - кто ещё мог так непринуждённо держаться на голову выше господ хозяев, не говоря уже о всяких высельчанах? Вяло, даже нехотя принимал звёздный многообещающие взгляды мункэ, платил им не глядя, сколько банов рука возьмёт. Повзрослев и выучившись, Уле понял, что вялость сошедшего с небес означала болезненную адаптацию к тяготению и климату планеты после комфорта там, наверху, а беззаботное валяние под тентом, скорее всего, перемежалось сеансами тщательного приборного контроля траектории лифта, но память - память сохранила одно его абсолютное превосходство над выселками.
У Фольта обстоятельства сложились по-иному, он и вёл себя иначе. Уле подумал, что, может быть, некоторым звёздным свойственно человеколюбие. Своим поведением Фольт несколько противоречил широко распространённому мнению о звёздных как о законченных эгоистах, озабоченных только наживой и готовых ради неё свернуть шею и себе, и другим.
Завернувшись в одеяло, Уле вспомнил своего безымянного пациента - блёклое заострённое лицо без следа красок и паст, провалившиеся глаза... Фольт не угрожал, ничего не сулил, лишь описал в немногих словах случившееся и то, что он успел и сумел сделать - увы, гораздо больше, чем мог сделать он, Уле. Если бы хоть связь с клиникой всех цивилизаций!..
Помаявшись с боку на бок, Уле заснул - усталость одолела. Ему снилось, что он муун и мчит на роскошном авто по белой дороге, а впереди его ждёт нечто невыразимое, прекрасное и загадочное.
Лье достал новую сигару, обнюхал её, вздохнул и, откусив немного, стал жевать. Терпкая горечь развеяла сон. Он прополоскал рот и - чем бы ещё заняться? - съел кусок холодного пирога от ужина.
У врат поворчал и заглох мотор. Кого там нечистые духи принесли?
Низкий, длинный и широкий катафалк пробкой закрыл врата; шофёр в берете погребальной службы препирался с милиционерами.
- Ехали, ехали - и теперь на улице ночевать? так, что ли?
Старший милиционер со скукой перечитал бланки. Заупокойная оплачена за счёт Облачного Чертога, удостоверение о смерти прилагается, отметка о дне и часе службы по усопшему - вот она.
- Надо настоятеля уведомить, а он почивает. За стоянку оплатить, за ночлег...
- Будь по-твоему, пиши квитанцию. Родня нам вернёт.
Держась в тени галереи, Лье медленно пошёл обратно в келью. Гоняют катафалк ночью к заутрене, норовят подешевле отделаться...
А навстречу - умви, та. беглая от сутенёра, идёт в задумчивости вдоль колонн, накрывшись казённой накидкой.
- Не спится, душенька? - участливо поинтересовался Лье, с приязнью разглядывая кое-как затёртые белилами фазовые разводья на её личике.
- Как и тебе, я смотрю, - она приценилась к Лье печальными глазами. - Составь компанию.
- Давай погуляем. Я не прочь.
- Тоже - сидишь?
- Нет, доверитель за одного парня.
- А-а... а я одна. Кто это там?
- Да вот... среди ночи покойников катают.
- Брр... так я совсем не засну.
- Пилюли у келаря возьми и спи себе.
- Его добудишься... И неохота.
Лье потянуло как-нибудь приласкать бедняжку, но ей бы это, вероятно, не понравилось. Походить, поболтать - вот что ей надо.
Катафалк вразвалочку влез во двор, милиционер показал, где ставить машину, махнул: «Келью занимай пустую, по той стороне», - и поплёлся к сторожке; створки врат вернулись на свои места.
Габаритные огни машины погасли, но никто не вышел. Потом обе дверцы кабины одновременно раскрылись, и двое в траурных комбинезонах без лишнего шума пустились бегом к галерее, держа наготове короткие ручные пулемёты.
- Падай! ложись, дура! - яростно зашипел Лье сквозь зубы, надёргивая глушитель на ствол револьвера.
Умви, завидев оружие, крысой вильнула за колонну и скорчилась там.
Двое из похоронного бюро скользили по галерее, отыскивая келью.
Наёмные убийцы. Явились, чтобы разделаться с Уле. Не надо быть книжником и епархом, чтобы догадаться.
Пок! - выстрел прозвучал невинным щелчком. Первый свалился, звякнув пулемётом о каменный пол; второй присел, и - туррррр! - глухим треском очередь насквозь прошила галерею; пули сухо застучали, впиваясь в штукатурку, чиркнули по колонне. Пок! пок! - Лье стрелял снизу, чуть не сев умви на спину. Второй зашатался, хватаясь за стену, и тоже упал.
«Тихо-то как!» - удивился Лье, переводя дух.
- Подружка, жива?
- Нннебо светлое, помоги мне... - тряслась умви.
- Слушай - ты ничего не видела, ясно? Цыц в келью... ползком, ползком!
Как ветер по верхушкам деревьев, Лье пронёсся до поворота галереи - а из катафалка уже выглядывала третья рожа в берете... сколько их там?
Рукой в платке Лье рывком перевёл тумблер с нейтральной позиции на отметку «Рассветное небослужение ко дню нэко».
Ночную тишину взорвал гимн «Славься, Небо зари пробуждающей!» Динамики с углов двора дружно ударили по катафалку торжественной музыкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103