Когда ферма сгорела, всю местность тщательно прочесали. В ре-
зультате к О'Джею вернулась его "пушка", которая в настоящий момент
приятно согревала левый бок.
- Очень может быть, но это ничего не меняет, - возразил Эверетт.
О'Джей расстегнул пижонскую меховую куртку так, чтобы видна была
"пушка". Зрачки у Эверетта расширились. О'Джей усмехнулся:
- Достать?
Все это было как сон. Эверетт предпринял последнюю попытку:
- А вы знаете, что есть статья за ограбление почты? Ливенвортская
тюрьма в Канзасе обеспечена.
- Это ты обсудишь со своим почтмейстером, - вмешался второй, мол-
чавший все это время. - А теперь кончай базар, понял? Где мешок с поч-
той?
Эверетт отдал ему скудный улов после Брэдфорда и Уильямса. Они отк-
рыли мешок прямо на дороге и деловито просмотрели содержимое. Роберт
Эверетт испытывал возмущение и какое-то болезненное чувство стыда. Они
не имеют права так поступать, даже если там секреты ядерного оружия.
Они не имеют права вскрывать почту Соединенных Штатов Америки вот так,
посреди дороги. Нелепо сравнивать, но это все равно как если бы кто-то
вломился к нему в дом и начал раздевать его жену.
- Вам еще за это будет, - сказал он сдавленным голосом. - Вот уви-
дите,
- Нашел, - сказал второй тип О'Джею. Он протянул ему шесть писем,
надписанных одним и тем же аккуратным почерком. Роберт Эверетт сразу
узнал их. Почтовый ящик возле магазина в Брэдфорде. О'Джей сунул пись-
ма в карман, и они оба направились к "шевроле". Открытый мешок с поч-
той остался лежать на дороге.
- Вам еще за это будет! - выкрикнул Эверетт дрожащим голосом.
О'Джей бросил на ходу, не оборачиваясь:
- Прежде чем трепать языком, поговори с почтмейстером. Если, конеч-
но, не хочешь, чтобы накрылась твоя пенсия.
Они уехали. Эверетт провожал их взглядом - его мутило от бессильной
ярости и страха. Наконец он подобрал мешок и зашвырнул его на заднее
сиденье.
- Ограбили, - сказал он и с удивлением почувствовал, как наворачи-
ваются слезы. - Ограбили, о господи, меня ограбили, ограбили...
Он гнал в Теллер, насколько позволяли раскисшие дороги. Он последо-
вал совету и поговорил с почтмейстером. Эверетт пробыл у Билла Кобхема
добрый час. Временами из-за двери доносились их возбужденные голоса.
Кобхему было пятьдесят шесть. Он проработал в почтовом ведомстве
тридцать пять лет, и никогда еще на него не нагоняли такого страха. В
конце концов он сумел заразить им своего подчиненного. И Эверетт ни
словом не обмолвился, даже собственной жене, о том, как его ограбили
средь бела дня где-то между Брэдфордом и Уильямсом. Но и забыть об
этом он не смог, как не смог до конца жизни избавиться от чувства воз-
мущения и стыда... и еще разочарования.
К половине третьего Чарли закончила своего снеговика, а Энди немно-
го отоспался. Орвил Джеймисон и его новый напарник Джордж Седака нахо-
дились на борту самолета. Через четыре часа, когда Энди с Чарли, вымыв
после ужина посуду, сели играть в пятьсот одно, письма легли на стол
Кэпа Холлистера.
КЭП И РЭЙНБЕРД
Двадцать четвертого марта, в день рождения Чарли Макги, Кэп Холлис-
тер сидел за своим рабочим столом, чувствуя, как в нем нарастает непо-
нятное беспокойство. Впрочем, причина для беспокойства была вполне по-
нятна: через час придет Джон Рэйнберд, а это все равно что увидеть са-
мого дьявола. Еще неизвестно, что хуже. Правда, дьявол никогда не на-
рушает договоров, если верить его рекламе, а Рэйнберд совершенно неуп-
равляем, Кэп давно подозревал это. После соответствующего инструктажа
Джон Рэйнберд превращался в рядового убийцу, а убийцы рано или поздно
обращают оружие против себя. Смерть Рэйнберда - это, конечно, будет
нечто из ряда вон. Интересно, что он знает об операции против Макги?
Разумеется, только то, что ему сообщили... и тем не менее какой-то
червь точил Кэпа. Не в первый раз он подумал: а не устроить ли громи-
ле-индейцу автомобильную катастрофу по завершении операции? Выражаясь
незабываемым языком отца Кэпа, Рэйнберд из тех психов, которые, если
надо, объявят крысиный помет черной икрой.
Он вздохнул. Ветер швырял в стекла холодные капли дождя. По кабине-
ту, такому светлому и уютному летом, разгуливали зловещие тени. И без
того тошно - глаза мозолит "Дело Макги", лежащее по левую руку, на
библиотечной тележке. Зима состарила его; он уже не тот бодрячок, что
подъехал на велосипеде к своей штаб-квартире тем памятным октябрьским
днем, когда Макги в очередной раз улизнули, оставив за собой пожарище.
На его лице, еще недавно почти гладком, залегли глубокие борозды. Он
докатился до того, что стал носить бифокальные очки - "совсем как ста-
рик", и первые полтора месяца у него кружилась голова, пока он к ним
не привык. Это были мелочи, внешняя, так сказать, символика, лишь
подтверждавшая, что все пошло кувырком. Он растравлял, изводил себя
из-за этих пустяков, хотя воспитание и профессиональная подготовка
приучили его не изводиться даже по серьезному поводу, когда объяснение
лежало на поверхности.
Эта девчонка, черт бы ее подрал, словно наводила на него порчу: за
зиму умерли от рака обе женщины, к которым он был по-настоящему привя-
зан после смерти матери, - его жена Джорджия, через три дня после рож-
дества, и его секретарша Рэйчел, всего месяц назад.
Увы, он знал, что дни Джорджии сочтены; операция на груди, сделан-
ная за четырнадцать месяцев до смерти, лишь приостановила развитие бо-
лезни. А вот смерть Рэйчел явилась жестоким сюрпризом. Когда уже все
шло к концу, ему припомнилось (задним числом всегда видны наши непрос-
тительные промахи), сколько он отпустил шуточек по поводу ее худобы и
как она их парировала.
Все, что у него теперь осталось, это Контора - надолго ли? Скрытый
недуг, своего рода раковая болезнь, поразил самого Кэпа. Как его наз-
вать? Рак самоуверенности? Что-то в этом роде. Когда подобная болезнь
заражала высокопоставленных чиновников, исход обычно бывал фатальным.
Никсон, Ланс, Хэлмс... все жертвы рака, поразившего их самоуверен-
ность.
Он раскрыл "Дело Макги" и достал оттуда свежий материал - шесть пи-
сем, которые Энди отправил две недели назад. Он пролистал их не читая.
В сущности, везде одно и то же, он знал их почти наизусть. Под письма-
ми лежали стопкой глянцевые фотографии, сделанные Чарльзом Пейсоном и
другими агентами в окрестностях Ташмора. Вот Энди идет по главной ули-
це Брэдфорда. Вот он расплачивается в магазине. Энди с Чарли у лодоч-
ного сарая, а на заднем плане - снежный гроб мэндерсовского "виллиса".
Вот Чарли съезжает на картонке с отполированной до блеска горы, из-под
вязаной шапочки, которая ей великовата, выбиваются волосы, а ее отец,
руки в боки, хохочет наверху, закинув голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
зультате к О'Джею вернулась его "пушка", которая в настоящий момент
приятно согревала левый бок.
- Очень может быть, но это ничего не меняет, - возразил Эверетт.
О'Джей расстегнул пижонскую меховую куртку так, чтобы видна была
"пушка". Зрачки у Эверетта расширились. О'Джей усмехнулся:
- Достать?
Все это было как сон. Эверетт предпринял последнюю попытку:
- А вы знаете, что есть статья за ограбление почты? Ливенвортская
тюрьма в Канзасе обеспечена.
- Это ты обсудишь со своим почтмейстером, - вмешался второй, мол-
чавший все это время. - А теперь кончай базар, понял? Где мешок с поч-
той?
Эверетт отдал ему скудный улов после Брэдфорда и Уильямса. Они отк-
рыли мешок прямо на дороге и деловито просмотрели содержимое. Роберт
Эверетт испытывал возмущение и какое-то болезненное чувство стыда. Они
не имеют права так поступать, даже если там секреты ядерного оружия.
Они не имеют права вскрывать почту Соединенных Штатов Америки вот так,
посреди дороги. Нелепо сравнивать, но это все равно как если бы кто-то
вломился к нему в дом и начал раздевать его жену.
- Вам еще за это будет, - сказал он сдавленным голосом. - Вот уви-
дите,
- Нашел, - сказал второй тип О'Джею. Он протянул ему шесть писем,
надписанных одним и тем же аккуратным почерком. Роберт Эверетт сразу
узнал их. Почтовый ящик возле магазина в Брэдфорде. О'Джей сунул пись-
ма в карман, и они оба направились к "шевроле". Открытый мешок с поч-
той остался лежать на дороге.
- Вам еще за это будет! - выкрикнул Эверетт дрожащим голосом.
О'Джей бросил на ходу, не оборачиваясь:
- Прежде чем трепать языком, поговори с почтмейстером. Если, конеч-
но, не хочешь, чтобы накрылась твоя пенсия.
Они уехали. Эверетт провожал их взглядом - его мутило от бессильной
ярости и страха. Наконец он подобрал мешок и зашвырнул его на заднее
сиденье.
- Ограбили, - сказал он и с удивлением почувствовал, как наворачи-
ваются слезы. - Ограбили, о господи, меня ограбили, ограбили...
Он гнал в Теллер, насколько позволяли раскисшие дороги. Он последо-
вал совету и поговорил с почтмейстером. Эверетт пробыл у Билла Кобхема
добрый час. Временами из-за двери доносились их возбужденные голоса.
Кобхему было пятьдесят шесть. Он проработал в почтовом ведомстве
тридцать пять лет, и никогда еще на него не нагоняли такого страха. В
конце концов он сумел заразить им своего подчиненного. И Эверетт ни
словом не обмолвился, даже собственной жене, о том, как его ограбили
средь бела дня где-то между Брэдфордом и Уильямсом. Но и забыть об
этом он не смог, как не смог до конца жизни избавиться от чувства воз-
мущения и стыда... и еще разочарования.
К половине третьего Чарли закончила своего снеговика, а Энди немно-
го отоспался. Орвил Джеймисон и его новый напарник Джордж Седака нахо-
дились на борту самолета. Через четыре часа, когда Энди с Чарли, вымыв
после ужина посуду, сели играть в пятьсот одно, письма легли на стол
Кэпа Холлистера.
КЭП И РЭЙНБЕРД
Двадцать четвертого марта, в день рождения Чарли Макги, Кэп Холлис-
тер сидел за своим рабочим столом, чувствуя, как в нем нарастает непо-
нятное беспокойство. Впрочем, причина для беспокойства была вполне по-
нятна: через час придет Джон Рэйнберд, а это все равно что увидеть са-
мого дьявола. Еще неизвестно, что хуже. Правда, дьявол никогда не на-
рушает договоров, если верить его рекламе, а Рэйнберд совершенно неуп-
равляем, Кэп давно подозревал это. После соответствующего инструктажа
Джон Рэйнберд превращался в рядового убийцу, а убийцы рано или поздно
обращают оружие против себя. Смерть Рэйнберда - это, конечно, будет
нечто из ряда вон. Интересно, что он знает об операции против Макги?
Разумеется, только то, что ему сообщили... и тем не менее какой-то
червь точил Кэпа. Не в первый раз он подумал: а не устроить ли громи-
ле-индейцу автомобильную катастрофу по завершении операции? Выражаясь
незабываемым языком отца Кэпа, Рэйнберд из тех психов, которые, если
надо, объявят крысиный помет черной икрой.
Он вздохнул. Ветер швырял в стекла холодные капли дождя. По кабине-
ту, такому светлому и уютному летом, разгуливали зловещие тени. И без
того тошно - глаза мозолит "Дело Макги", лежащее по левую руку, на
библиотечной тележке. Зима состарила его; он уже не тот бодрячок, что
подъехал на велосипеде к своей штаб-квартире тем памятным октябрьским
днем, когда Макги в очередной раз улизнули, оставив за собой пожарище.
На его лице, еще недавно почти гладком, залегли глубокие борозды. Он
докатился до того, что стал носить бифокальные очки - "совсем как ста-
рик", и первые полтора месяца у него кружилась голова, пока он к ним
не привык. Это были мелочи, внешняя, так сказать, символика, лишь
подтверждавшая, что все пошло кувырком. Он растравлял, изводил себя
из-за этих пустяков, хотя воспитание и профессиональная подготовка
приучили его не изводиться даже по серьезному поводу, когда объяснение
лежало на поверхности.
Эта девчонка, черт бы ее подрал, словно наводила на него порчу: за
зиму умерли от рака обе женщины, к которым он был по-настоящему привя-
зан после смерти матери, - его жена Джорджия, через три дня после рож-
дества, и его секретарша Рэйчел, всего месяц назад.
Увы, он знал, что дни Джорджии сочтены; операция на груди, сделан-
ная за четырнадцать месяцев до смерти, лишь приостановила развитие бо-
лезни. А вот смерть Рэйчел явилась жестоким сюрпризом. Когда уже все
шло к концу, ему припомнилось (задним числом всегда видны наши непрос-
тительные промахи), сколько он отпустил шуточек по поводу ее худобы и
как она их парировала.
Все, что у него теперь осталось, это Контора - надолго ли? Скрытый
недуг, своего рода раковая болезнь, поразил самого Кэпа. Как его наз-
вать? Рак самоуверенности? Что-то в этом роде. Когда подобная болезнь
заражала высокопоставленных чиновников, исход обычно бывал фатальным.
Никсон, Ланс, Хэлмс... все жертвы рака, поразившего их самоуверен-
ность.
Он раскрыл "Дело Макги" и достал оттуда свежий материал - шесть пи-
сем, которые Энди отправил две недели назад. Он пролистал их не читая.
В сущности, везде одно и то же, он знал их почти наизусть. Под письма-
ми лежали стопкой глянцевые фотографии, сделанные Чарльзом Пейсоном и
другими агентами в окрестностях Ташмора. Вот Энди идет по главной ули-
це Брэдфорда. Вот он расплачивается в магазине. Энди с Чарли у лодоч-
ного сарая, а на заднем плане - снежный гроб мэндерсовского "виллиса".
Вот Чарли съезжает на картонке с отполированной до блеска горы, из-под
вязаной шапочки, которая ей великовата, выбиваются волосы, а ее отец,
руки в боки, хохочет наверху, закинув голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102