Они вошли без дальнейших разговоров. Каково же было изумление Николаса, когда его спутник шагнул вперед и обменялся горячими приветствиями с другим старым джентльменом, точной копией его самого: то же лицо, та же фигура, тот же фрак, жилет и галстук, те же брюки и гетры, мало того – та же белая шляпа висела на стене!
Когда они пожимали друг другу руку – у обоих при этом лица просияли любовью, которая восхитительна у маленьких детей и невыразимо трогательна у людей таких старых, – Николас мог заметить, что второй старый джентльмен был немного полнее, чем его брат; эта черта и что-то слегка неуклюжее в его походке и манере составляли единственную уловимую разницу между ними. Никто не мог сомневаться в том, что они близнецы.
– Брат Нэд, – сказал новый знакомый Николаса, Закрывая дверь, – это мой молодой друг, которому мы должны помочь. Мы должны надлежащим образом проверить его слова как ради него, так и ради нас, и, если они подтвердятся, – а я уверен, что они подтвердятся, – мы должны ему помочь, мы должны ему помочь, брат Нэд.
– Достаточно, если ты говоришь, что мы должны помочь, дорогой брат,ответил тот. – Раз ты это говоришь, никакие справки не нужны. Он получит помощь. В чем он нуждается, и чего он хочет? Где Тим Линкииуотер? Позовем его сюда.
Следует здесь отметить, что речь обоих братьев отличалась большой живостью и жаром. Оба потеряли чуть ли не одни и те же зубы, что делало их произношение одинаково своеобразным; и оба говорили так, как будто, обладая ясностью духа, какой наделены самые добродушные и доверчивые люди, они вдобавок выбрали изюминки из наилучшего пудинга Фортуны и, припрятав несколько изюминок впрок, держали их теперь во рту.
– Где Тим Линкинуотер? – спросил брат Нэд.
– Постой! Постой! – сказал брат Чарльз, отводя его в сторону. – У меня есть план, дорогой брат, у меня есть план. Тим стареет, а Тим был верным слугой, брат Нэд, и я не думаю, чтобы пенсия матери и сестре Тима и покупка маленького семейного склепа, когда умер его бедный брат, были достаточным вознаграждением за его верную службу.
– Ну, разумеется, нет! – ответил тот. – Конечно, нет. Совсем недостаточным.
– Если бы мы могли облегчить труд Тима, – сказал старый джентльмен, – и заставили бы его уезжать время от времени за город и спать раза два-три в неделю на свежем воздухе (а он мог бы это делать, если бы по утрам начинал работу на час позже), старый Тим Липкинуотер снова помолодел бы со временем, а сейчас он старше нас на добрых три года. Старый Тим Линкинуотер помолодеет! А, брат Нэд? Да ведь я помню старого Тима Линкинуотера совсем маленьким мальчиком. А ты? Ха-ха-ха! Бедный Тим, бедный Тим!
Славные старики посмеялись, у обоих выступили на глазах слезы любви к старому Тиму Линкинуотеру.
– Но послушай сначала, послушай сначала, брат Нэд, – быстро заговорил старик, поставив по стулу справа и слева от Николаса. Я сам расскажу, брат Нэд, потому что молодой джентльмен скромен, и он ученый, Нэд, и было бы нехорошо, если бы он должен был снова рассказывать нам свою историю, как будто он нищий или как будто мы в нем сомневаемся. Нет, нет, нет!
– Нет, нет, нет! – подхватил тот, серьезно кивая головой. – Совершенно верно, дорогой брат, совершенно верно.
– Он меня остановит, если я ошибусь, – сказал новый друг Николаса. – Но ошибусь я или нет, ты будешь очень растроган, брат Нэд, вспомнив то время, когда мы были, совсем юны и одиноки и заработали наш первый шиллинг в этом огромном городе.
Близнецы молча пожали друг другу руку, и брат Чарльз со свойственной ему простодушной манерой рассказал подробности, услышанные им от Николаса. Последовавший за сим разговор был длинный, и почти такое же длительное секретное совещание имело место между братом Нэдом и Тимом Линкинуотером в другой комнате. К чести Николаса следует сказать, что не провел он и десяти минут с братьями, как уже мог отвечать только жестами на каждое новое выражение сочувствия и доброты и всхлипывал, как ребенок.
Наконец брат Нэд и Тим Линкинуотер вернулись вместе, и Тим тотчас подошел к Николасу и сообщил ему на ухо одной короткой фразой (ибо Тим обычно был немногословен), что он записал адрес и зайдет к нему вечером в восемь часов. Покончив с этим, Тим протер очки и надел их, приготовляясь слушать, что еще имеют сказать братья Чирибл.
– Тим, – сказал брат Чарльз, – вы поняли, что мы намерены принять этого молодого джентльмена в контору?
Брат Нэд заявил, что Тим знает об этом намерении и вполне одобряет его; Тим кивнул, сказал, что одобряет, выпрямился и стал как будто еще более дородным и очень важным. Затем наступило глубокое молчание.
– Я, знаете ли, не буду приходить на час позже по утрам, – сказал Тим, вдруг прорвавшись и принимая очень решительный вид. – Я не буду спать на свежем воздухе, да и за город я не буду ездить. Хорошенькое дело – в эту пору дня! Тьфу!
– Будь проклято ваше упрямство, Тим Линкинуотер, – сказал брат Чарльз, смотря на него без малейших признаков гнева и с лицом, сияющим любовью к старому клерку. – Будь проклято ваше упрямство, Тим Линкинуотер! Что вы хотите сказать, сэр?
– Сорок четыре года, – сказал Тим, делая в воздухе вычисления пером и проводя воображаемую черту, прежде чем подвести итог, – сорок четыре года исполнится в мае с тех пор, как я начал вести книги «Чирибл, братья». Все это время я открывал несгораемый шкаф каждое утро (кроме воскресенья), когда часы били девять, и совершал обход дома каждый вечер в половине одиннадцатого (за исключением дней прибытия иностранной почты, а в те вечера – без двадцати двенадцать), чтобы удостовериться, заперты ли двери и погашены ли огни. Ни одной ночи я не ночевал за пределами задней мансарды. Там все тот же ящик с резедой на окне и те же четыре цветочных горшка, по два с каждой стороны, которые я принес с собой, когда только что сюда поступил. Нет в мире – я это повторяю снова и снова, и я это утверждаю, – нет в мире второй такой площади, как эта. Знаю, что нет! – сказал Тим с неожиданной энергией, насупил брови и огляделся по сторонам. – Нет такого! И для дела и для развлечения, летом или зимой – все равно когда, – нет ничего похожего на нее. Нет такого источника в Англии, как насос в подворотне. Нет такого вида в Англии, как вид из моего окна. Я на него смотрю каждое утро, когда еще не начал бриться, значит о нем я кое-что должен знать. Я спал в этой комнате, – добавил Тим, слегка понизив голос, – сорок четыре года, и если бы это не представляло неудобств и не мешало интересам дела, я бы просил разрешения там и умереть.
– Проклятье, Тим Линкинуотер! Как вы смеете говорить о том, что умрете?! – вскричали близнецы в один голос, энергически прочищая свои старые носы.
– Вот что я хотел вам сказать, мистер Эдвин и мистер Чарльз, – произнес Тим, снова расправляя плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270