– осведомился папаша мисс Сневелличчи.
– Нет, никогда не видел, – ответил Николас.
– Вы никогда не видели моего друга Главормелли, сэр! – воскликнул папаша мисс Сневелличчи. – Значит, вы никогда еще не видели настоящей игры. Будь он жив…
– Так он умер? – перебил Николас.
– Умер, – сказал мистер Сневелличчи, – но не лежит в Вестминстерском аббатстве, и это позор. Он был… Впрочем, неважно. Он ушел в те края, откуда ни один путник не возвращается. Надеюсь, там его оценят.
С такими словами папаша мисс Сневелличчи потер кончик носа сильно пожелтевшим шелковым носовым платком и дал понять обществу, что эти воспоминания его растрогали.
– Мистер Лиливик, – сказал Николас, – как поживаете?
– Очень хорошо, сэр, – ответил сборщик. – Нет ничего лучше супружеской жизни, сэр, можете быть уверены.
– В самом деле? – смеясь, сказал Николас.
– В самом деле, сэр, – торжественно ответил мистер Лиливик. – Как вы находите… – прошептал сборщик, увлекая его в сторону. – Как вы ее находите сегодня вечером?
– Как всегда, прекрасна, – ответил Николас, взглянув на бывшую мисс Питоукер.
– В ней есть что-то, сэр, чего я никогда ни в ком не замечал,прошептал сборщик. – Посмотрите на нее – вот она сделала движение, чтобы поставить чайник. Вот! Ну, не очаровательно ли это, сэр?
– Вы счастливец, – сказал Николас.
– Ха-ха-ха! – отозвался сборщик. – Нет! А вы и в самом деле так думаете? Быть может, и так, быть может, и так. Послушайте, я бы не мог сделать лучший выбор, даже если бы я был молодым человеком, не так ли? Вы сами не могли бы сделать лучший выбор, не правда ли, а? Не могли бы?
Задавая эти и многие другие подобные вопросы, мистер Лиливик ткнул Николасв локтем в бок и хохотал до тех пор, пока лицо у него не побагровело от старания обуздать радость.
К тому времени соединенными усилиями всех леди накрыли скатертью два стюла, составленные вместе; один был высокий и узкий, а другой широкий и низкий. В верхнем конце были устрицы, в нижнем сосиски, в центре щицпы для снимания нагара со свечей, а жареный картофель всюду, куда только можно было наиудобнейшим образом его поместить. Принесли еще два стула из спальни; мисс Сневелличчи села во главе стола, а мистер Лиливик в конце его; Николас удостоился чести не только сидеть рядом с мисс Сневелличчи, но и иметь по правую руку мамашу мисс Сневелличчи, а напротив папашу мисс Сневелличчи. Короче говоря, он был героем празднества; а когда убрали со стола и подали некий горячий напиток, папаша мисс Сневелличчи встал и предложил выпить за здоровье Николаса, произнеся спич, содержавший такие трогательные намеки на близкий его отъезд, что мисс Сневелличчи расплакалась и была принуждена удалиться в спальню.
– Ничего! Не обращайте внимания, – сказала мисс Ледрук, выглянув из спальни. – Когда она вернется, скажите ей, что она переутомилась.
Мисс Ледрук сопроводила эти слова столь многочисленными таинственными кивками и мрачными взглядами, прежде чем снова закрыла дверь, что глубокое молчание спустилось на всю компанию, в течение коего папаша мисс Сневелличчи смотрел очень внушительно – как смотрят только на сцене – на всех по очереди, но в особенности на Николаса, и то и дело осушал и снова наполнял свой бокал, пока леди не вернулись стайкой, и среди них мисс Сневелличчи.
– Вам совсем не следует беспокоиться, мистер Сневелличчи, – сказала миссис Лиливик. – Она только немножко слаба и нервна; она чувствовала себя неважно с самого утра.
– О! – сказал мистер Сневелличчи. – И это все, да?
– О да, это все! Не поднимайте из-за этого шума! – хором воскликнули все леди.
Но такого рода ответ не вполне соответствовал достоинству мистера Сневелличчи как мужа и отца, поэтому он приступил к злосчастной миссис Сневелличчи и спросил ее, что, черт возьми, имеет она в виду, говоря с ним таким тоном.
– Ах, боже, милый мой! – сказала миссис Снсвслличчи.
– Не называйте меня вашим милым, сударыня, – сказал мистер Сневелличчи, – будьте так любезны.
– Пожалуйста, папа, не надо, – вмешалась мисс Сневелличчи.
– Чего не надо, дитя мое?
– Не надо так говорить.
– А почему? – спросил мистер Сневелличчи. – Надеюсь, ты не думаешь, что кто-нибудь из присутствующих может помешать мне говорить, как я желаю?
– Никто и не хочет, папа, – возразила дочь.
– Никто не может, если бы и захотел, – сказал мистер Сневелличчи. – Мне нечего стыдиться. Меня зовут Сневелличчи. Когда я в Лондоне, меня можно найти в Брод-Корт на Боу-стрит. Если меня нет дома, спросите обо мне любого у двери театра. Черт возьми, полагаю, меня должны знать у двери театра?! Очень многие видели мой портрет в сигарной лавке за углом. Обо мне и раньше упоминали в газетах. Говорить! Я вам вот что скажу: если я замечу, что какой бы то ни было мужчина играет чувствами моей дочери, я говорить не буду – я его удивлю без всяких разговоров, вот я каков!
С этими словами мистер Сневелличчи нанес три сильных удара кулаком по ладони левой руки, дернул большим и указательным пальцами правой руки за воображаемый нос и залпом выпил еще стаканчик.
– Вот я каков! – повторил мистер Сневелличчи. У большинства выдающихся людей есть свои недостатки. Сказать по правде, мистер Сневелличчи был отчасти привержен выпивке, или если уж говорить правду, он вряд ли когда бывал трезв. Во хмелю он знал три стадии опьянения: величественную, сварливую и влюбленную. При исполнении своих профессиональных обязанностей он никогда не выходил из стадии величественной, в дружеском кругу он проходил через все три, переправляясь из одной в другую с быстротой, нередко приводившей в недоумение тех, кто не имел чести его знать.
Посему, не успел мистер Сневелличчи опрокинуть еще стаканчик, как он уже улыбался всем присутствующим, блаженно позабыв о проявленных им симптомах драчливости, и с большою живостью предложил тост: «За дам. Да благословит бог их сердечки!..»
– Я их люблю, – сказал мистер Сневелличчи, обводя взглядом стол, – я их всех люблю.
– Не всех, – кротко возразил мистер Лиливик.
– Всех! – повторил мистер Сневелличчи.
– Это, знаете ли, включило бы и замужних леди, – сказал мистер Лиливик.
– Их я тоже люблю, сэр, – сказал мистер Сневелличчи.
Сборщик с видом глубокого изумления посмотрел на окружавшие его лица, словно говоря: «Нечего сказать, хороший человек!» – и, казалось, был слегка удивлен, что миссис Лиливик не обнаружила никаких признаков ужаса и негодования.
– За добро платят добром, – сказал мистер Сневелличчи, – я их люблю, и они меня любят.
И, словно мало было этого признания, выражавшего неуважение и презрение ко всем моральным обязанностям, мистер Сневелличчи подмигнул, подмигнул явно и неприкрыто, подмигнул правым глазом Генриетте Лиливик!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270
– Нет, никогда не видел, – ответил Николас.
– Вы никогда не видели моего друга Главормелли, сэр! – воскликнул папаша мисс Сневелличчи. – Значит, вы никогда еще не видели настоящей игры. Будь он жив…
– Так он умер? – перебил Николас.
– Умер, – сказал мистер Сневелличчи, – но не лежит в Вестминстерском аббатстве, и это позор. Он был… Впрочем, неважно. Он ушел в те края, откуда ни один путник не возвращается. Надеюсь, там его оценят.
С такими словами папаша мисс Сневелличчи потер кончик носа сильно пожелтевшим шелковым носовым платком и дал понять обществу, что эти воспоминания его растрогали.
– Мистер Лиливик, – сказал Николас, – как поживаете?
– Очень хорошо, сэр, – ответил сборщик. – Нет ничего лучше супружеской жизни, сэр, можете быть уверены.
– В самом деле? – смеясь, сказал Николас.
– В самом деле, сэр, – торжественно ответил мистер Лиливик. – Как вы находите… – прошептал сборщик, увлекая его в сторону. – Как вы ее находите сегодня вечером?
– Как всегда, прекрасна, – ответил Николас, взглянув на бывшую мисс Питоукер.
– В ней есть что-то, сэр, чего я никогда ни в ком не замечал,прошептал сборщик. – Посмотрите на нее – вот она сделала движение, чтобы поставить чайник. Вот! Ну, не очаровательно ли это, сэр?
– Вы счастливец, – сказал Николас.
– Ха-ха-ха! – отозвался сборщик. – Нет! А вы и в самом деле так думаете? Быть может, и так, быть может, и так. Послушайте, я бы не мог сделать лучший выбор, даже если бы я был молодым человеком, не так ли? Вы сами не могли бы сделать лучший выбор, не правда ли, а? Не могли бы?
Задавая эти и многие другие подобные вопросы, мистер Лиливик ткнул Николасв локтем в бок и хохотал до тех пор, пока лицо у него не побагровело от старания обуздать радость.
К тому времени соединенными усилиями всех леди накрыли скатертью два стюла, составленные вместе; один был высокий и узкий, а другой широкий и низкий. В верхнем конце были устрицы, в нижнем сосиски, в центре щицпы для снимания нагара со свечей, а жареный картофель всюду, куда только можно было наиудобнейшим образом его поместить. Принесли еще два стула из спальни; мисс Сневелличчи села во главе стола, а мистер Лиливик в конце его; Николас удостоился чести не только сидеть рядом с мисс Сневелличчи, но и иметь по правую руку мамашу мисс Сневелличчи, а напротив папашу мисс Сневелличчи. Короче говоря, он был героем празднества; а когда убрали со стола и подали некий горячий напиток, папаша мисс Сневелличчи встал и предложил выпить за здоровье Николаса, произнеся спич, содержавший такие трогательные намеки на близкий его отъезд, что мисс Сневелличчи расплакалась и была принуждена удалиться в спальню.
– Ничего! Не обращайте внимания, – сказала мисс Ледрук, выглянув из спальни. – Когда она вернется, скажите ей, что она переутомилась.
Мисс Ледрук сопроводила эти слова столь многочисленными таинственными кивками и мрачными взглядами, прежде чем снова закрыла дверь, что глубокое молчание спустилось на всю компанию, в течение коего папаша мисс Сневелличчи смотрел очень внушительно – как смотрят только на сцене – на всех по очереди, но в особенности на Николаса, и то и дело осушал и снова наполнял свой бокал, пока леди не вернулись стайкой, и среди них мисс Сневелличчи.
– Вам совсем не следует беспокоиться, мистер Сневелличчи, – сказала миссис Лиливик. – Она только немножко слаба и нервна; она чувствовала себя неважно с самого утра.
– О! – сказал мистер Сневелличчи. – И это все, да?
– О да, это все! Не поднимайте из-за этого шума! – хором воскликнули все леди.
Но такого рода ответ не вполне соответствовал достоинству мистера Сневелличчи как мужа и отца, поэтому он приступил к злосчастной миссис Сневелличчи и спросил ее, что, черт возьми, имеет она в виду, говоря с ним таким тоном.
– Ах, боже, милый мой! – сказала миссис Снсвслличчи.
– Не называйте меня вашим милым, сударыня, – сказал мистер Сневелличчи, – будьте так любезны.
– Пожалуйста, папа, не надо, – вмешалась мисс Сневелличчи.
– Чего не надо, дитя мое?
– Не надо так говорить.
– А почему? – спросил мистер Сневелличчи. – Надеюсь, ты не думаешь, что кто-нибудь из присутствующих может помешать мне говорить, как я желаю?
– Никто и не хочет, папа, – возразила дочь.
– Никто не может, если бы и захотел, – сказал мистер Сневелличчи. – Мне нечего стыдиться. Меня зовут Сневелличчи. Когда я в Лондоне, меня можно найти в Брод-Корт на Боу-стрит. Если меня нет дома, спросите обо мне любого у двери театра. Черт возьми, полагаю, меня должны знать у двери театра?! Очень многие видели мой портрет в сигарной лавке за углом. Обо мне и раньше упоминали в газетах. Говорить! Я вам вот что скажу: если я замечу, что какой бы то ни было мужчина играет чувствами моей дочери, я говорить не буду – я его удивлю без всяких разговоров, вот я каков!
С этими словами мистер Сневелличчи нанес три сильных удара кулаком по ладони левой руки, дернул большим и указательным пальцами правой руки за воображаемый нос и залпом выпил еще стаканчик.
– Вот я каков! – повторил мистер Сневелличчи. У большинства выдающихся людей есть свои недостатки. Сказать по правде, мистер Сневелличчи был отчасти привержен выпивке, или если уж говорить правду, он вряд ли когда бывал трезв. Во хмелю он знал три стадии опьянения: величественную, сварливую и влюбленную. При исполнении своих профессиональных обязанностей он никогда не выходил из стадии величественной, в дружеском кругу он проходил через все три, переправляясь из одной в другую с быстротой, нередко приводившей в недоумение тех, кто не имел чести его знать.
Посему, не успел мистер Сневелличчи опрокинуть еще стаканчик, как он уже улыбался всем присутствующим, блаженно позабыв о проявленных им симптомах драчливости, и с большою живостью предложил тост: «За дам. Да благословит бог их сердечки!..»
– Я их люблю, – сказал мистер Сневелличчи, обводя взглядом стол, – я их всех люблю.
– Не всех, – кротко возразил мистер Лиливик.
– Всех! – повторил мистер Сневелличчи.
– Это, знаете ли, включило бы и замужних леди, – сказал мистер Лиливик.
– Их я тоже люблю, сэр, – сказал мистер Сневелличчи.
Сборщик с видом глубокого изумления посмотрел на окружавшие его лица, словно говоря: «Нечего сказать, хороший человек!» – и, казалось, был слегка удивлен, что миссис Лиливик не обнаружила никаких признаков ужаса и негодования.
– За добро платят добром, – сказал мистер Сневелличчи, – я их люблю, и они меня любят.
И, словно мало было этого признания, выражавшего неуважение и презрение ко всем моральным обязанностям, мистер Сневелличчи подмигнул, подмигнул явно и неприкрыто, подмигнул правым глазом Генриетте Лиливик!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270