Но с другой стороны - полная ясность есть очевидная иллюзия. Она
недостижима ни в каком реальном акте схватывания.
Тем не менее такое состояние мысли, при котором ясность оказывается
совершенной, не есть абстрактное философское предположение. Напротив, такое
состояние реально - как ни странно, даже более реально, чем то мучительное
сознание себя, о котором мы говорили выше. Человеческая мысль обладает
удивительной способностью отвергнуть регулятивы и создать полную
структурированность там, где ее, казалось бы, не может быть. Представление
регулятивных понятий в событии указывает на трансцендентное бытие,
непроницаемое для мысли, то есть неформализованное и не подлежащее
структурированию. Но мысль обладает удивительной способностью забвения
трансцендентного. Она обращает схваченную форму в универсальность и создает
возможность беспроблемного существования. Реальность, созданная таким
способом, именуется мифом. Миф всеобщ и заключает все внутри себя. Это
совершенно прозрачная структура, исключающая тайну, не допускающая
трансцендентного. В нем остановлено время, а сознание погружено в сон. Это
уже не событие, не момент остановки - это остановка навсегда. Миф возникает
тогда, когда нам предстает полная и безальтернативная очевидность. Он
представляет собой своего рода потенциальную яму, в которой сознание
достигает своего энергетического минимума, хотя, наверное, не исчезает
вовсе.
Для мифа не существует ни места, ни времени. Воспроизводясь повсеместно,
мифическая структура в состоянии включить в себя самый разнообразный
материал. Это необязательно древнее повествование об отношениях природных
стихий, олицетворенных в образах богов и титанов. Миф может с тем же
успехом представлять исчерпывающую картину новейшей истории, описывая ее
как схватку неких квазисубъектов (наций, этносов, цивилизаций и т.п.). Он
может претендовать на роль научной картины мира или представать в виде
завершенного метафизического построения.
Есть, впрочем, еще один способ "спастись от сознания", по видимости
противоположный мифотворчеству. Он состоит в захваченности действием. Мы
говорили о том, что время незаметно в длении. Сознание случается в момент
остановки. Безостановочность действия дает возможность постоянно пребывать
в потоке2), "не приходя в сознание". Миф есть полная остановка. Однако
полная остановка имеет тот же эффект, что и непрекращающееся дление. В
конечном счете они просто неразличимы. В обоих случаях наступает
самозабвение и забвение времени. Трансценденция же, поскольку она понята
как синхроническая развертка дления, просто не возникает в состоянии
подобной захваченности, поскольку в ней вообще нет никакой синхронии.
По-видимому, избавление от трансцендентного требует, прежде всего,
действия. Но ведь и миф требует действия. Только миф может придать
непрекращающемуся действию смысл. Миф всегда реализуется - в простейшем (и
самом безобидном) случае рассказывается. Он творится в действиях и словах
мифотворца, который не сознает себя и не замечает времени. Миф есть
исчерпывающая картина целого, но это целое захватывает, а не схватывается.
Он требует медиума, являющегося в образе мудреца, визионера или
харизматического вождя, который ведом мифом, действуя под его внушением, но
не видя целого. Ведь схватывание целого приведет к остановке и пробуждению
сознания, а следовательно, к разрушению мифа.
ПРИМЕЧАНИЯ
1) Соотношение между континуумом и дискретными точечными структурами
подробно рассмотрено в статье [1].
2) Погруженность в дление составляет философский идеал Бергсона. Этот
философ очень точно улавливает ограниченность дискретизации, совершаемой
интеллектом в как бы остановленном потоке. Вообще наше рассуждение, как
легко заметит внимательный читатель, очень сильно совпадает с
бергсоновским. Поэтому хочется обратить внимание на одно, очень важное для
настоящей работы отличие. Попытка философского вживания в дление,
предпринимаемая Бергсоном, представляется нам не только невозможной, но и
бессмысленной. Нашей задачей было описание знания с позиции сознания, т.е.
так, как оно открывается в момент остановки. Иными словами, нам нужно было
рассмотреть не процесс, а событие. Последнее собственно и раскрывает всякую
длительность и процессуальность. Бергсон, как нам кажется, ошибся,
пренебрегая этим обстоятельством. Ему хотелось бы увидеть интеллект
(который может лишь случаться в момент остановки) с точки зрения жизни,
т.е. непрекращающегося дления. Но в длении нет никакой точки зрения. Лишь
событийность знания (интеллекта в бергсоновской терминологии) только
позволяет длению раскрыться как реальности. Жизнь невозможно заметить, не
оказавшись вне ее потока. Поэтому погруженность в дление не дает ничего,
кроме, быть может, душевного комфорта. Но ясность видения возникает лишь в
результате выпадения из времени, в статике, в событии. Именно событие
включает в себя дление, как регулятив. В событии обнаруживается как само
знание, так и его ограниченность. Событие, наконец, оказывается событием
сознания, которое сообщает о себе утверждением "Я мыслю". В длении же
никакого сознания нет.
Литература:
1. Бергсон А. Творческая эволюция. - М.: Канон-Пресс, Кучково Поле, 1998.
2. Гутнер Г.Б. Дискретность и непрерывность в структуре математического
дискурса //Бесконечность в математике: философские и исторические аспекты.
- М.: Янус- К, 1997. с. 242-265.
3. Кант И. Критика чистого разума. СПб.: ТАЙМ-АУТ, 1993.
4. Лосев А.Ф. Диалектика мифа //Лосев А.Ф. Философия. Мифология.
Культура. - М.: Изд-во политической литературы, 1991.
Знание как сознательный феномен
Катречко С.Л.
Начнем с предварительной проработки вынесенного на обсуждение вопроса, т.е.
попробуем, изначально не формулируя собственных гипотез о природе знания,
прояснить смысловое поле глагола знать, способ его функционирования в
обыденном сознании и языке, что, как считают представители современной
аналитической философии, необходимо учитывать при проведении любых
философских исследований1).
Обратим внимание, прежде всего, на два весьма распространенных в обыденном
сознании предрассудка о природе знания.
Первый из указанных предрассудков состоит в том, что под знанием часто
понимают некоторый набор непосредственных данных, зафиксированных
каким-либо физическим прибором или нашими органами чувств (в последнем
случае предполагаются процедуры исключения субъективности восприятия).
Например, наблюдая движение Марса, астроном Тихо Браге составил таблицу
отдельных местоположений этой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70