всегда вперед, всегда с боями, всегда к самому
трудному и ценному Она действительно разорила дюжину скоробогачей, тех
самых коротеньких молодчиков с волосатыми пальцами в перстнях и с воспа-
ленными щеками. Зоя была дорогая женщина, и они погибли.
Очень скоро она поняла, что скоробогатые молодчики не дадут ей
большого шика в Париже. Тогда она взяла себе в любовники модного журна-
листа, изменила ему с парламентским деятелем от крупной промышленности и
поняла, что самое шикарное в двадцатых годах двадцатого века - это хи-
мия.
Она завела секретаря, который ежедневно делал ей доклады об успехах
химической промышленности и давал нужную информацию. Таким образом она
узнала о предполагающейся поездке в Европу короля химии Роллинга.
Она сейчас же выехала в Нью-Йорк Там, на месте, купила, с душой и те-
лом, репортера большой газеты, - и в прессе появились заметки о приезде
в Нью-Йорк самой умной, самой красивой в Европе женщины, которая соеди-
няет профессию балерины с увлечением самой модной наукой - химией и да-
же, вместо банальных бриллиантов, носит ожерелье из хрустальных шариков,
наполненных светящимся газом. Эти шарики подействовали на воображение
американцев.
Когда Роллинг сел на пароход, отходящий во Францию, - на верхней па-
лубе, на площадке для тенниса, между широколистной пальмой, шумящей от
морского ветра, и деревом цветущего миндаля, сидела в плетеном кресле
Зоя Монроз.
Роллинг знал, что это самая модная женщина в Европе, кроме того, она
действительно ему понравилась. Он предложил ей быть его любовницей. Зоя
Монроз поставила условием подписать контракт с неустойкой в миллион дол-
ларов.
О новой связи Роллинга и о необыкновенном контракте дано было радио
из открытого океана. Эйфелева башня приняла эту сенсацию, и на следующий
день Париж заговорил о Зое Монроз и о химическом короле.
Роллинг не ошибся в выборе любовницы. Еще на пароходе Зоя сказала
ему:
- Милый друг, было бы глупо с моей стороны совать нос в ваши дела. Но
вы скоро увидите, что как секретарь я еще более удобна, чем как любовни-
ца. Женская дребедень меня мало занимает. Я честолюбива. Вы большой че-
ловек: я верю в вас. Вы должны победить. Не забудьте, - я пережила рево-
люцию, у меня был сыпняк, я дралась, как солдат, и проделала верхом на
коне тысячу километров. Это незабываемо. Моя душа выжжена ненавистью.
Роллингу показалась занимательной ее ледяная страстность. Он прикос-
нулся пальцем к кончику ее носа и сказал:
- Крошка, для секретаря при деловом человеке у вас слишком много тем-
перамента, вы сумасшедшая, в политике и делах вы всегда останетесь диле-
тантом.
В Париже он начал вести переговоры о трестировании химических заводов
Америка вкладывала крупные капиталы в промышленность Старого Света.
Агенты Роллинга осторожно скупали акции. В Париже его называли "амери-
канским буйволом". Действительно, он казался великаном среди европейских
промышленников. Он шел напролом. Луч зрения его был узок. Он видел перед
собой одну цель: сосредоточение в одних (своих) руках мировой химической
промышленности.
Зоя Монроз быстро изучила его характер, его приемы борьбы. Она поняла
его силу и его слабость. Он плохо разбирался в политике и говорил иногда
глупости о революции и о большевиках. Она незаметно окружила его нужными
и полезными людьми. Свела его с миром журналистов и руководила беседами.
Она покупала мелких хроникеров, на которых он не обращал внимания, но
они оказали ему больше услуг, чем солидные журналисты, потому что они
проникали, как москиты, во все щели жизни.
Когда она "устроила" в парламенте небольшую речь правого депутата "о
необходимости тесного контакта с американской промышленностью в целях
химической обороны Франции", Роллинг в первый раз по-мужски, дружески,
со встряхиванием пожал ей руку:
- Очень хорошо, я беру вас в секретари с жалованием двадцать семь
долларов в неделю.
Роллинг поверил в полезность Зои Монроз и стал с ней откровенен
по-деловому, то есть - до конца.
Зоя Монроз поддерживала связи с некоторыми из русских эмигрантов.
Один из них, Семенов, состоял у нее на постоянном жалованье. Он был ин-
женеромхимиком выпуска военного времени, затем прапорщиком, затем белым
офицером и в эмиграции занимался мелкими комиссиями, вплоть до перепро-
дажи ношеных платьев уличным девчонкам.
У Зои Монроз он заведовал контрразведкой. Приносил ей советские жур-
налы и газеты, сообщал сведения, сплетни, слухи. Он был исполнителен,
боек и не брезглив.
Однажды Зоя Монроз показала Роллингу вырезку из ревельской газеты,
где сообщалось о строящемся в Петрограде приборе огромной разрушительной
силы. Роллинг засмеялся:
- Вздор, никто не испугается... У вас слишком горячее воображение.
Большевики ничего не способны построить.
Тогда Зоя пригласила к завтраку Семенова, и он рассказал по поводу
этой заметки странную историю:
"... В девятнадцатом году в Петрограде, незадолго до моего бегства, я
встретил на улице приятеля, поляка, вместе с ним кончил технологический
институт, - Стася Тыклинского. Мешок за спиной, ноги обмотаны кусками
ковра, на пальто цифры - мелом - следы очередей. Словом, все как полага-
ется. Но лицо оживленное. Подмигивает. В чем дело? "Я, говорит, на такое
золотое дело наскочил - ай люли! - миллионы! Какой там, - сотни миллио-
нов (золотых, конечно)!" Я, разумеется, пристал - расскажи, он только
смеется. На том и расстались. Недели через две после этого я проходил по
Васильевскому острову, где жил Тыклинский. Вспомнил про его золотое де-
ло, - думаю, дай попрошу у миллионера полфунтика сахару. Зашел. Тыклинс-
кий лежит чуть ли не при смерти, - рука и грудь забинтованы.
- Кто это тебя так отделал?
- Подожди, - отвечает, - святая дева поможет - поправлюсь - я его
убью.
- Кого?
- Гарина.
И он рассказал, правда, сбивчиво и туманно, не желая открывать под-
робности, про то, как давнишний его знакомый, инженер Гарин, предложил
ему приготовить угольные свечи для какого-то прибора необыкновенной раз-
рушительной силы. Чтобы заинтересовать Тыклинского, он обещал ему про-
цент с барышей. Он предполагал по окончании опытов удрать с готовым при-
бором в Швецию, взять там патент и самому заняться эксплуатацией аппара-
та.
Тыклинский с увлечением начал работать над пирамидками. Задача была
такова, чтобы при возможно малом их объеме выделялось возможно большее
количество тепла. Устройство прибора Гарин держал в тайне, - говорил,
что принцип его необычайно прост и потому малейший намек раскроет тайну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81