Изд. "Худ. лит. ", Москва, 1983 г., собр. соч., т. 4
OCR Палек, 1998 г.
Этот роман написан в 1926-1927 годах Переработан, со включением новых
глав, в 1937 году
В этом сезоне деловой мир Парижа собирался к завтраку в гостиницу
"Мажестик". Там можно было встретить образцы всех наций, кроме французс-
кой. Там между блюдами велись деловые разговоры и заключались сделки под
звуки оркестра, хлопанье пробок и женское щебетанье.
В великолепном холле гостиницы, устланном драгоценными коврами, близ
стеклянных крутящихся дверей, важно прохаживался высокий человек, с се-
дой головой и энергичным бритым лицом, напоминающим героическое прошлое
Франции. Он был одет в черный широкий фрак, шелковые чулки и лакирован-
ные туфли с пряжками. На груди его лежала серебряная цепь. Это был вер-
ховный швейцар, духовный заместитель акционерного общества, эксплуатиру-
ющего гостиницу "Мажестик".
Заложив за спину подагрические руки, он останавливался перед стеклян-
ной стеной, где среди цветущих в зеленых кадках деревьев и пальмовых
листьев обедали посетители. Он походил в эту минуту на профессора, изу-
чающего жизнь растений и насекомых за стенкой аквариума.
Женщины были хороши, что и говорить. Молоденькие прельщали моло-
достью, блеском глаз: синих - англосаксонских, темных, как ночь, - южно-
американских, лиловых - французских. Пожилые женщины приправляли, как
острым соусом, блекнущую красоту необычайностью туалетов.
Да, что касается женщин, - все обстояло благополучно. Но верховный
швейцар не мог того же сказать о мужчинах, сидевших в ресторане.
Откуда, из каких чертополохов после войны вылезли эти жирненькие мо-
лодчики, коротенькие ростом, с волосатыми пальцами в перстнях, с воспа-
ленными щеками, трудно поддающимися бритве?
Они суетливо глотали всевозможные напитки с утра до утра. Волосатые
пальцы их плели из воздуха деньги, деньги, деньги... Они ползли из Аме-
рики по преимуществу, из проклятой страны, где шагают по колена в золо-
те, где собираются по дешевке скупить весь добрый старый мир.
К подъезду гостиницы бесшумно подкатил рольсройс - длинная машина с
кузовом из красного дерева. Швейцар, бренча цепью, поспешил к крутящимся
дверям.
Первым вошел желтовато-бледный человек небольшого роста, с черной,
коротко подстриженной бородой, с раздутыми ноздрями мясистого носа. Он
был в мешковатом длинном пальто и в котелке, надвинутом на брови.
Он остановился, брюзгливо поджидая спутницу, которая говорила с моло-
дым человеком, выскочившим навстречу автомобилю из-за колонны подъезда.
Кивнув ему головой, она прошла сквозь крутящиеся двери. Это была знаме-
нитая Зоя Монроз, одна из самых шикарных женщин Парижа. Она была в белом
суконном костюме, обшитом на рукавах, от кисти до локтя, длинном мехом
черной обезьяны. Ее фетровая маленькая шапочка была создана великим Кол-
ло. Ее движения были уверенны и небрежны. Она была красива, тонкая, вы-
сокая, с длинной шеей, с немного большим ртом, с немного приподнятым но-
сом. Синевато-серые глаза ее казались холодными и страстными.
- Мы будем обедать, Роллинг? - спросила она человека в котелке.
- Нет. Я буду с ним говорить до обеда.
Зоя Монроз усмехнулась, как бы снисходительно извиняя резкий тон от-
вета. В это время в дверь проскочил молодой человек, говоривший с. Зоей
Монроз у автомобиля. Он был в распахнутом стареньком пальто, с тростью и
мягкой шляпой в руке. Возбужденное лицо его было покрыто веснушками.
Редкие жесткие усики точно приклеены. Он намеревался, видимо, поздоро-
ваться за руку, но Роллинг, не вынимая рук из карманов пальто, сказал
еще резче:
- Вы опоздали на четверть часа, Семенов.
- Меня задержали... По нашему же делу... Ужасно Извиняюсь... Все уст-
роено... Они согласны... Завтра могут выехать в Варшаву...
- Если вы будете орать на всю гостиницу, вас выведут, - сказал Рол-
линг, уставившись на него мутноватыми глазами, не обещающими ничего доб-
рого.
- Простите - я шепотом... В Варшаве все уже подготовлено: паспорта,
одежда, оружие и прочее. В первых числах апреля они перейдут границу...
- Сейчас я и мадемуазель Монроз будем обедать, - сказал Роллинг, - вы
поедете к этим господам и передадите им, что я желаю их видеть сегодня в
начале пятого. Предупредите, что, если они вздумают водить меня за нос,
- я выдам их полиции...
Этот разговор происходил в начале мая 192... года. В Ленинграде на
рассвете, близ бонов гребной школы, на реке Крестовке остановилась двух-
весельная лодка.
Из нее вышли двое, и у самой воды произошел у них короткий разговор,
- говорил только один - резко и повелительно, другой глядел на полновод-
ную, тихую, темную реку. За чащами Крестовского острова, в ночной сине-
ве, разливалась весенняя заря.
Затем эти двое наклонились над лодкой, огонек спички осветил их лица.
Они вынули со дна лодки свертки, и тот, кто молчал, взял их и скрылся в
лесу, а тот, кто говорил, прыгнул в лодку, оттолкнулся от берега и то-
ропливо заскрипел уключинами. Очертание гребущего человека прошло через
заревую полосу воды и растворилось в тени противоположного берега. Не-
большая волна плеснула на боны.
Спартаковец Тарашкин, "загребной" на гоночной распашной гичке, дежу-
рил в эту ночь в клубе. По молодости лет и весеннему времени, вместо то-
го чтобы безрассудно тратить на спанье быстролетные часы жизни, Тарашкин
сидел над сонной водой на бонах, обхватив коленки.
В ночной тишине было о чем подумать. Два лета подряд проклятые моск-
вичи, не понимающие даже запаха настоящей воды, били гребную школу на
одиночках, на четверках и на восьмерках. Это было обидно.
Но спортсмен знает, что поражение ведет к победе Это одно, да еще,
пожалуй, прелесть весеннего рассвета, пахнущего острой травкой и мокрым
деревом, поддерживали в Тарашкине присутствие духа, необходимое для тре-
нировки перед большими июньскими гонками.
Сидя на бонах, Тарашкин видел, как пришвартовалась и затем ушла двух-
весельная лодка. Тарашкин относился спокойно к жизненным явлениям. Но
здесь показалось ему странным одно обстоятельство: двое высадившиеся на
берегу были похожи друг на друга, как два весла. Одного роста, одеты в
одинаковые широкие пальто, у обоих мягкие шляпы, надвинутые на лоб, и
одинаковая остренькая бородка.
Но, в конце концов, в республике не запрещается шататься по ночам, по
суху и по воде, со своим двойником. Тарашкин, наверно, тут же бы и забыл
о личностях с острыми бородками, если бы не странное событие, происшед-
шее в то же утро поблизости гребной школы в березовом леску в полуразва-
лившейся дачке с заколоченными окнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81