Где бы его ни встретил - я вам немедленно сообщу
по телефону или телеграфно.
- Ладно. А теперь, Питкевич, покажите, что у вас за штука такая, чем
вы грозитесь...
Питкевич качнул головой, усмехнулся: "Будь повашему - игра открытая",
и осторожно вынул из бокового кармана плоскую коробку. В ней лежала ме-
таллическая, в палец толщины, трубка.
- Вот и все, только надавить с одного конца, - там внутри хрустнет
стеклышко.
Подходя к уголовному розыску, Шельга сразу остановился, - будто нале-
тел на телеграфный столб: "Хе! - выдохнул он, - хе! - и бешено топнул
ногой: - Ах, ловкач, ах, артист!"
Шельга действительно был одурачен вчистую. Он стоял в двух шагах от
убийцы (в этом теперь не было сомнения) и не взял его. Он говорил с че-
ловеком, знающим, видимо, все нити убийства, и тот умудрился ничего ему
не сказать по существу. Этот ПьянковПиткевич владел какой-то тайной...
Шельга вдруг понял - именно государственного, мирового значения была эта
тайна... Он уже за хвост держал ПьянковаПиткевича, - вывернулся, прокля-
тый, обошел!"
Шельга взбежал на третий этаж к себе в отдел. На столе лежал пакет из
газетной бумаги. В глубокой нише окна сидел смирный толстенький человек
в смазных сапогах. Держа картуз у живота, он поклонился Шельге.
- Бабичев, управдом, - сказал он с сильно самогонным духом, - по Пуш-
карской улице двадцать четвертый номер дома, жилтоварищество.
- Это вы принесли пакет?
- Я принес. Из квартиры номер тринадцатый... Это не в главном корпу-
се, а в пристроечке. Жилец вторые сутки у нас пропал. Сегодня милицию
позвали, дверь вскрыли, составили акт в порядке закона, - управдом прик-
рыл рот рукой, щеки его покраснели, глаза слегка вылезли, увлажнились,
дух самогона наполнил комнату, - значит, этот пакет я нашел дополни-
тельно в печке.
- Фамилия пропавшего жильца?
- Савельев, Иван Алексеевич.
Шельга развернул пакет. Там оказались - фотографическая карточка
Пьянкова-Питкевича, гребень, ножницы и склянка темной жидкости, краска
для волос.
- Чем занимался Савельев?
- По ученой части. Когда у нас фановая труба лопнула - комитет к нему
обратился... Он - "рад бы, говорит, вам помочь, но я химик".
- Он часто отлучался по ночам с квартиры?
- По ночам? Нет. Не замечалось, - управдом опять прикрыл рот, - чуть
свет он - со двора, это верно. Но так, чтобы по ночам, - не замечалось,
пьяным не видели.
- Ходили к нему знакомые?
- Не замечалось.
Шельга по телефону запросил отдел милиции Петроградской стороны. Ока-
залось, - в пристройке дома двадцать четыре по Пушкарской действительно
проживал Савельев Иван Алексеевич, тридцати шести лет, инженер-химик.
Поселился на Пушкарской в феврале с удостоверением личности, выданным
тамбовской милицией.
Шельга послал телеграфный запрос в Тамбов и на автомобиле вместе с
управдомом поехал на Фонтанку, где в отделе уголовного следствия, на
леднике, лежал труп человека, убитого на Крестовском. Управдом сейчас же
в нем признал жильца из тринадцатого номера.
В то же приблизительно время тот, кто называл себя Пьянковым-Питкеви-
чем, подъехал на извозчике с поднятым верхом к одному из пустырей на
Петроградской стороне, расплатился и пошел по тротуару вдоль пустыря. Он
открыл калитку в дощатом заборе, миновал двор и поднялся по узкой лест-
нице черного хода на пятый этаж. Двумя ключами открыл дверь, повесил в
пустой прихожей на единственный гвоздь пальто и шляпу, вошел в комнату,
где четыре окна до половины были замазаны мелом, сел на продранный диван
и закрыл лицо руками.
Только здесь, в уединенной комнате (уставленной книжными полками и
физическими приборами), он мог отдаться наконец ужасному волнению, почти
отчаянию, потрясшему его со вчерашнего дня.
Его руки, сжимавшие лицо, дрожали. Он понимал, что смертельная опас-
ность не миновала. Он был в окружении. Только какие-то небольшие возмож-
ности складывались в его пользу, из ста - девяносто девять было против.
"Как неосторожно, ах, как неосторожно", - шептал он.
Усилием воли он наконец овладел своим волнением, ткнул кулаком гряз-
ную подушку, лег навзничь и закрыл глаза.
Его мысли, перегруженные страшным напряжением, отдыхали. Несколько
минут мертвой неподвижности освежили его. Он поднялся, налил в стакан
мадеры и выпил одним глотком. Когда горячая волна пошла по телу, он стал
шагать по комнате, с методичной неторопливостью, ища этих небольших воз-
можностей к спасению.
Он осторожно отогнул у плинтуса старые отставшие обои, вытащил из-под
них листы чертежей и свернул их трубкой. Снял с полок несколько книг и
все это, вместе с чертежами и частями физических приборов, уложил в че-
модан. Поминутно прислушиваясь, отнес чемодан вниз и в одном из темных
дровяных подвалов спрятал его под кучей мусора. Снова поднялся к себе,
вынул из письменного стола револьвер, осмотрел, сунул в задний карман.
Было без четверти пять. Он опять лег и курил одну папиросу за другой,
бросая окурки в угол. "Разумеется, они не нашли! - почти закричал он,
сбрасывая ноги с дивана, и снова забегал по диагонали комнаты.
В сумерки он натянул грубые сапоги, надел парусиновое пальто и вышел
из дому.
В полночь в шестнадцатом отделении милиции был вызван к телефону де-
журный. Торопливый голос проговорил ему в ухо:
- На Крестовский, на дачу, где позавчера было убийство, послать не-
медленно наряд милиции...
Голос прервался. Дежурный сволочнулся в трубку Вызвал проверочную,
оказалось, что звонили из гребной школы. Позвонил в гребную школу. Там
долго трещал телефон, наконец заспанный голос проговорил:
- Что нужно?
- От вас сейчас звонили?
- Звонили, - зевнув, ответил голос.
- Кто звонил?.. Вы видели?
- Нет, у нас электричество испорчено. Сказали, что по поручению това-
рища Шельги.
Через полчаса четверо милиционеров выскочили из грузовичка у заколо-
ченной дачи на Крестовском. За березами тускло багровел остаток зари. В
тишине слышались слабые стоны. Человек в тулупе лежал ничком близ черно-
го крыльца. Его перевернули, - оказался сторож. Около него валялась ва-
та, пропитанная хлороформом.
Дверь крыльца была раскрыта настежь. Замок сорван. Когда милиционеры
проникли внутрь дачи, из подполья чей-то заглушенный голос закричал:
- Люк, отвалите люк в кухне, товарищи...
Столы, ящики, тяжелые мешки навалены были горой у стены на кухне. Их
раскидали, подняли крышку люка.
Из подполья выскочил Шельга, - весь в паутине, в пыли, с дикими гла-
зами.
- Скорее сюда! - крикнул он, исчезая за дверью. - Свет, скорее!
В комнате (с железной кроватью) в свете потайных фонарей увидали на
полу два расстрелянных револьвера, коричневый бархатный картуз и отвра-
тительные, с едким запахом, следы рвоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
по телефону или телеграфно.
- Ладно. А теперь, Питкевич, покажите, что у вас за штука такая, чем
вы грозитесь...
Питкевич качнул головой, усмехнулся: "Будь повашему - игра открытая",
и осторожно вынул из бокового кармана плоскую коробку. В ней лежала ме-
таллическая, в палец толщины, трубка.
- Вот и все, только надавить с одного конца, - там внутри хрустнет
стеклышко.
Подходя к уголовному розыску, Шельга сразу остановился, - будто нале-
тел на телеграфный столб: "Хе! - выдохнул он, - хе! - и бешено топнул
ногой: - Ах, ловкач, ах, артист!"
Шельга действительно был одурачен вчистую. Он стоял в двух шагах от
убийцы (в этом теперь не было сомнения) и не взял его. Он говорил с че-
ловеком, знающим, видимо, все нити убийства, и тот умудрился ничего ему
не сказать по существу. Этот ПьянковПиткевич владел какой-то тайной...
Шельга вдруг понял - именно государственного, мирового значения была эта
тайна... Он уже за хвост держал ПьянковаПиткевича, - вывернулся, прокля-
тый, обошел!"
Шельга взбежал на третий этаж к себе в отдел. На столе лежал пакет из
газетной бумаги. В глубокой нише окна сидел смирный толстенький человек
в смазных сапогах. Держа картуз у живота, он поклонился Шельге.
- Бабичев, управдом, - сказал он с сильно самогонным духом, - по Пуш-
карской улице двадцать четвертый номер дома, жилтоварищество.
- Это вы принесли пакет?
- Я принес. Из квартиры номер тринадцатый... Это не в главном корпу-
се, а в пристроечке. Жилец вторые сутки у нас пропал. Сегодня милицию
позвали, дверь вскрыли, составили акт в порядке закона, - управдом прик-
рыл рот рукой, щеки его покраснели, глаза слегка вылезли, увлажнились,
дух самогона наполнил комнату, - значит, этот пакет я нашел дополни-
тельно в печке.
- Фамилия пропавшего жильца?
- Савельев, Иван Алексеевич.
Шельга развернул пакет. Там оказались - фотографическая карточка
Пьянкова-Питкевича, гребень, ножницы и склянка темной жидкости, краска
для волос.
- Чем занимался Савельев?
- По ученой части. Когда у нас фановая труба лопнула - комитет к нему
обратился... Он - "рад бы, говорит, вам помочь, но я химик".
- Он часто отлучался по ночам с квартиры?
- По ночам? Нет. Не замечалось, - управдом опять прикрыл рот, - чуть
свет он - со двора, это верно. Но так, чтобы по ночам, - не замечалось,
пьяным не видели.
- Ходили к нему знакомые?
- Не замечалось.
Шельга по телефону запросил отдел милиции Петроградской стороны. Ока-
залось, - в пристройке дома двадцать четыре по Пушкарской действительно
проживал Савельев Иван Алексеевич, тридцати шести лет, инженер-химик.
Поселился на Пушкарской в феврале с удостоверением личности, выданным
тамбовской милицией.
Шельга послал телеграфный запрос в Тамбов и на автомобиле вместе с
управдомом поехал на Фонтанку, где в отделе уголовного следствия, на
леднике, лежал труп человека, убитого на Крестовском. Управдом сейчас же
в нем признал жильца из тринадцатого номера.
В то же приблизительно время тот, кто называл себя Пьянковым-Питкеви-
чем, подъехал на извозчике с поднятым верхом к одному из пустырей на
Петроградской стороне, расплатился и пошел по тротуару вдоль пустыря. Он
открыл калитку в дощатом заборе, миновал двор и поднялся по узкой лест-
нице черного хода на пятый этаж. Двумя ключами открыл дверь, повесил в
пустой прихожей на единственный гвоздь пальто и шляпу, вошел в комнату,
где четыре окна до половины были замазаны мелом, сел на продранный диван
и закрыл лицо руками.
Только здесь, в уединенной комнате (уставленной книжными полками и
физическими приборами), он мог отдаться наконец ужасному волнению, почти
отчаянию, потрясшему его со вчерашнего дня.
Его руки, сжимавшие лицо, дрожали. Он понимал, что смертельная опас-
ность не миновала. Он был в окружении. Только какие-то небольшие возмож-
ности складывались в его пользу, из ста - девяносто девять было против.
"Как неосторожно, ах, как неосторожно", - шептал он.
Усилием воли он наконец овладел своим волнением, ткнул кулаком гряз-
ную подушку, лег навзничь и закрыл глаза.
Его мысли, перегруженные страшным напряжением, отдыхали. Несколько
минут мертвой неподвижности освежили его. Он поднялся, налил в стакан
мадеры и выпил одним глотком. Когда горячая волна пошла по телу, он стал
шагать по комнате, с методичной неторопливостью, ища этих небольших воз-
можностей к спасению.
Он осторожно отогнул у плинтуса старые отставшие обои, вытащил из-под
них листы чертежей и свернул их трубкой. Снял с полок несколько книг и
все это, вместе с чертежами и частями физических приборов, уложил в че-
модан. Поминутно прислушиваясь, отнес чемодан вниз и в одном из темных
дровяных подвалов спрятал его под кучей мусора. Снова поднялся к себе,
вынул из письменного стола револьвер, осмотрел, сунул в задний карман.
Было без четверти пять. Он опять лег и курил одну папиросу за другой,
бросая окурки в угол. "Разумеется, они не нашли! - почти закричал он,
сбрасывая ноги с дивана, и снова забегал по диагонали комнаты.
В сумерки он натянул грубые сапоги, надел парусиновое пальто и вышел
из дому.
В полночь в шестнадцатом отделении милиции был вызван к телефону де-
журный. Торопливый голос проговорил ему в ухо:
- На Крестовский, на дачу, где позавчера было убийство, послать не-
медленно наряд милиции...
Голос прервался. Дежурный сволочнулся в трубку Вызвал проверочную,
оказалось, что звонили из гребной школы. Позвонил в гребную школу. Там
долго трещал телефон, наконец заспанный голос проговорил:
- Что нужно?
- От вас сейчас звонили?
- Звонили, - зевнув, ответил голос.
- Кто звонил?.. Вы видели?
- Нет, у нас электричество испорчено. Сказали, что по поручению това-
рища Шельги.
Через полчаса четверо милиционеров выскочили из грузовичка у заколо-
ченной дачи на Крестовском. За березами тускло багровел остаток зари. В
тишине слышались слабые стоны. Человек в тулупе лежал ничком близ черно-
го крыльца. Его перевернули, - оказался сторож. Около него валялась ва-
та, пропитанная хлороформом.
Дверь крыльца была раскрыта настежь. Замок сорван. Когда милиционеры
проникли внутрь дачи, из подполья чей-то заглушенный голос закричал:
- Люк, отвалите люк в кухне, товарищи...
Столы, ящики, тяжелые мешки навалены были горой у стены на кухне. Их
раскидали, подняли крышку люка.
Из подполья выскочил Шельга, - весь в паутине, в пыли, с дикими гла-
зами.
- Скорее сюда! - крикнул он, исчезая за дверью. - Свет, скорее!
В комнате (с железной кроватью) в свете потайных фонарей увидали на
полу два расстрелянных револьвера, коричневый бархатный картуз и отвра-
тительные, с едким запахом, следы рвоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81