.." Но и сам чувствовал, что
опутан по рукам и ногам, и в звании лорда, герцога, графа, божьего куп-
чины он ничего такого решительного не поднесет... А на банкет сейчас по-
едет из зала сената...
На улице автомобиль диктатора приветствовали криками. Но присмот-
реться - кричали все какие-то рослые ребята, похожие на переодетых поли-
цейских, - Гарин раскланивался и помахивал рукой, затянутой в лимонную
перчатку. Эх, не родись он в России, не переживи он революции, наверное,
переезд по городу среди ликующего народа, выражающего криками "гип, гип"
и бросанием бутоньерок свои верноподданнейшие чувства, доставил бы ему
живейшее удовольствие. Но Гарин был отравленным человеком. Он злился:
"Дешевка, дешевка, заткните глотки, скоты, радоваться нечему". Он вылез
из машины у подъезда городской думы, где десятки женских рук (дочерей
керосиновых, железнодорожных, консервных и прочих королей) осыпали его
цветами.
Взбегая по лестнице, он посылал воздушные поцелуйчики направо и нале-
во. В зале грянула музыка в честь божьего купчины. Он сел, и сели все.
Белоснежный стол в виде буквы "П" пестрел цветами, сверкал хрусталем. У
каждого прибора лежало по одиннадцати серебряных ножей и одиннадцати ви-
лок различных размеров (не считая ложек, ложечек, пинцетов для омаров и
щипчиков для спаржи). Нужно было не ошибиться, - каким ножом и вилкой
что есть.
Гарин скрипнул зубами от злости: аристократы, подумаешь, - из двухсот
человек за столом три четверти торговали селедками на улице, а теперь
иначе как при помощи одиннадцати вилок им неприлично кушать! Но глаза
были устремлены на диктатора, и он и на этот раз подчинился общественно-
му давлению - держал себя за столом образцово.
После черепахового супа начались речи. Гарин выслушивал их стоя, с
бокалом шампанского. "Напьюсь! - зигзагом проносилось в голове. Напрас-
ная попытка.
Двум своим соседкам, болтливым красавицам, он даже подтвердил, что
действительно по вечерам читает Библию.
Между третьим, сладким, и кофе он ответил на речи:
"Господа, власть, которой вы меня облекли, я принимаю как перст бо-
жий, и священный долг моей совести повелевает употребить эту небывалую в
истории власть на расширение наших рынков, на пышный расцвет нашей про-
мышленности и торговли и на подавление безнравственных попыток черни к
ниспровержению существующего строя..." И так далее...
Речь произвела отрадное впечатление. Правда, по окончании ее диктатор
прибавил, как бы про себя, три каких-то энергичных слова, но они были
сказаны на непонятном, видимо русском, языке и прошли незамеченными. За-
тем Гарин поклонился на три стороны и вышел, сопровождаемый воем труб,
грохотом литавр и радостными восклицаниями. Он поехал домой.
В вестибюле дворца швырнул на пол трость и шляпу (паника среди кинув-
шихся поднимать лакеев), глубоко засунул руки в карманы штанов и, зло
задрав бородку, поднялся по пышному ковру. В кабинете его ожидал личный
секретарь.
- В семь часов вечера в клубе "Пасифик" в честь господина диктатора
состоится ужин, сопровождаемый симфоническим оркестром.
- Так, - сказал Гарин. (Опять прибавил три непонятных слова по-русс-
ки.) - Еще что?
- В одиннадцать часов сегодня же в белой зале отеля "Индиана" состо-
ится бал в честь...
- Телефонируйте туда и туда, что я заболел, объевшись в городской ра-
туше крабами.
- Осмелюсь выразить опасение, что хлопот будет больше от мнимой бо-
лезни: к вам немедленно приедет весь город выражать соболезнование. Кро-
ме того - газетные хроникеры. Они будут пытаться проникнуть даже через
каминные трубы...
- Вы правы. Я еду. - Гарин позвонил. - Ванну. Приготовить вечернее
платье, регалии и ордена. - Некоторое время он ходил, вернее - бегал по
ковру. - Еще что?
- В приемной несколько дам ожидают аудиенции.
- Не принимаю.
- Они ждут с полудня.
- Не желаю. Отказать.
- С ними слишком трудно бороться. Осмелюсь заметить: это дамы высшего
общества. Три знаменитых писательницы, две кинозвезды, одна путешествен-
ница в автомобиле с мировым стажем и одна известная благотворительница.
- Хорошо... Просите... Все равно какую-нибудь...
Гарин сел к столу (налево - радиоприемник, направо - телефоны, прямо
- труба диктофона). Придвинул чистую четвертушку бумаги, обмакнул перо и
вдруг задумался.
"Зоя, - начал писать он по-русски твердым, крупным почерком, - друг
мой, только вы одна в состоянии понять, какого я сыграл дурака..."
- Тс-с-с, - послышалось у него за спиной.
Гарин резко всем телом повернулся в кресле. Секретарь уже ускользнул
в боковую дверь, - посреди кабинета стояла дама в светло-зеленом. Она
слабо вскрикнула, стискивая руки. На лице изобразилось именно то, что
она стоит перед величайшим в истории человеком. Гарин секунду рассматри-
вал ее. Пожал плечами.
- Раздевайтесь! - резко приказал он и повернулся в кресле, продолжая
писать.
Без четверти восемь Гарин поспешно подошел к столу. Он был во фраке,
со звездами, регалиями и лентой поверх жилета. Раздавались резкие сигна-
лы радиоприемника, всегда настроенного на волну станции Золотого остро-
ва. Гарин нашел наушники. Голос Зои, явственный, но неживой, точно с
другой планеты, повторял по-русски:
- Гарин, мы погибли... Гарин, мы погибли... На острове восстание.
Большой гиперболоид захвачен. Янсен со мной... Если удастся, - бежим на
"Аризоне".
Голос прервался. Гарин стоял у стола, не снимая наушников. Личный
секретарь, с цилиндром и тростью Гарина, ждал у дверей. И вот приемник
снова начал подавать сигналы. Но другой уже голос, мужской резкий, заго-
ворил по-английски:
"Трудящиеся всего мира. Вам известны размеры и последствия паники,
охватившей Соединенные Штаты..."
Дослушав до конца воззвание Шельги, Гарин снял наушники. Не спеша, с
кривой усмешкой закурил сигару. Из ящиков стола вынул пачку стодолларо-
вых бумажек и никелированный аппарат в виде револьвера с толстым дулом:
это было его последнее изобретение - карманный гиперболоид. Взмахом бро-
вей подозвал личного секретаря:
- Распорядитесь немедленно приготовить дорожную машину.
У секретаря первый раз за все время поднялись веки, рыжие глаза колю-
че взглянули на Гарина:
- Но, господин диктатор...
- Молчать! Немедленно передать начальнику войск, губернатору города и
гражданским властям, что с семи часов вводится военное положение.
Единственная мера пресечения беспорядка в городе - расстрел.
Секретарь мгновенно исчез за дверью. Гарин подошел к тройному зерка-
лу. Он был в регалиях и звездах, бледный, похожий на восковую куклу из
паноптикума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
опутан по рукам и ногам, и в звании лорда, герцога, графа, божьего куп-
чины он ничего такого решительного не поднесет... А на банкет сейчас по-
едет из зала сената...
На улице автомобиль диктатора приветствовали криками. Но присмот-
реться - кричали все какие-то рослые ребята, похожие на переодетых поли-
цейских, - Гарин раскланивался и помахивал рукой, затянутой в лимонную
перчатку. Эх, не родись он в России, не переживи он революции, наверное,
переезд по городу среди ликующего народа, выражающего криками "гип, гип"
и бросанием бутоньерок свои верноподданнейшие чувства, доставил бы ему
живейшее удовольствие. Но Гарин был отравленным человеком. Он злился:
"Дешевка, дешевка, заткните глотки, скоты, радоваться нечему". Он вылез
из машины у подъезда городской думы, где десятки женских рук (дочерей
керосиновых, железнодорожных, консервных и прочих королей) осыпали его
цветами.
Взбегая по лестнице, он посылал воздушные поцелуйчики направо и нале-
во. В зале грянула музыка в честь божьего купчины. Он сел, и сели все.
Белоснежный стол в виде буквы "П" пестрел цветами, сверкал хрусталем. У
каждого прибора лежало по одиннадцати серебряных ножей и одиннадцати ви-
лок различных размеров (не считая ложек, ложечек, пинцетов для омаров и
щипчиков для спаржи). Нужно было не ошибиться, - каким ножом и вилкой
что есть.
Гарин скрипнул зубами от злости: аристократы, подумаешь, - из двухсот
человек за столом три четверти торговали селедками на улице, а теперь
иначе как при помощи одиннадцати вилок им неприлично кушать! Но глаза
были устремлены на диктатора, и он и на этот раз подчинился общественно-
му давлению - держал себя за столом образцово.
После черепахового супа начались речи. Гарин выслушивал их стоя, с
бокалом шампанского. "Напьюсь! - зигзагом проносилось в голове. Напрас-
ная попытка.
Двум своим соседкам, болтливым красавицам, он даже подтвердил, что
действительно по вечерам читает Библию.
Между третьим, сладким, и кофе он ответил на речи:
"Господа, власть, которой вы меня облекли, я принимаю как перст бо-
жий, и священный долг моей совести повелевает употребить эту небывалую в
истории власть на расширение наших рынков, на пышный расцвет нашей про-
мышленности и торговли и на подавление безнравственных попыток черни к
ниспровержению существующего строя..." И так далее...
Речь произвела отрадное впечатление. Правда, по окончании ее диктатор
прибавил, как бы про себя, три каких-то энергичных слова, но они были
сказаны на непонятном, видимо русском, языке и прошли незамеченными. За-
тем Гарин поклонился на три стороны и вышел, сопровождаемый воем труб,
грохотом литавр и радостными восклицаниями. Он поехал домой.
В вестибюле дворца швырнул на пол трость и шляпу (паника среди кинув-
шихся поднимать лакеев), глубоко засунул руки в карманы штанов и, зло
задрав бородку, поднялся по пышному ковру. В кабинете его ожидал личный
секретарь.
- В семь часов вечера в клубе "Пасифик" в честь господина диктатора
состоится ужин, сопровождаемый симфоническим оркестром.
- Так, - сказал Гарин. (Опять прибавил три непонятных слова по-русс-
ки.) - Еще что?
- В одиннадцать часов сегодня же в белой зале отеля "Индиана" состо-
ится бал в честь...
- Телефонируйте туда и туда, что я заболел, объевшись в городской ра-
туше крабами.
- Осмелюсь выразить опасение, что хлопот будет больше от мнимой бо-
лезни: к вам немедленно приедет весь город выражать соболезнование. Кро-
ме того - газетные хроникеры. Они будут пытаться проникнуть даже через
каминные трубы...
- Вы правы. Я еду. - Гарин позвонил. - Ванну. Приготовить вечернее
платье, регалии и ордена. - Некоторое время он ходил, вернее - бегал по
ковру. - Еще что?
- В приемной несколько дам ожидают аудиенции.
- Не принимаю.
- Они ждут с полудня.
- Не желаю. Отказать.
- С ними слишком трудно бороться. Осмелюсь заметить: это дамы высшего
общества. Три знаменитых писательницы, две кинозвезды, одна путешествен-
ница в автомобиле с мировым стажем и одна известная благотворительница.
- Хорошо... Просите... Все равно какую-нибудь...
Гарин сел к столу (налево - радиоприемник, направо - телефоны, прямо
- труба диктофона). Придвинул чистую четвертушку бумаги, обмакнул перо и
вдруг задумался.
"Зоя, - начал писать он по-русски твердым, крупным почерком, - друг
мой, только вы одна в состоянии понять, какого я сыграл дурака..."
- Тс-с-с, - послышалось у него за спиной.
Гарин резко всем телом повернулся в кресле. Секретарь уже ускользнул
в боковую дверь, - посреди кабинета стояла дама в светло-зеленом. Она
слабо вскрикнула, стискивая руки. На лице изобразилось именно то, что
она стоит перед величайшим в истории человеком. Гарин секунду рассматри-
вал ее. Пожал плечами.
- Раздевайтесь! - резко приказал он и повернулся в кресле, продолжая
писать.
Без четверти восемь Гарин поспешно подошел к столу. Он был во фраке,
со звездами, регалиями и лентой поверх жилета. Раздавались резкие сигна-
лы радиоприемника, всегда настроенного на волну станции Золотого остро-
ва. Гарин нашел наушники. Голос Зои, явственный, но неживой, точно с
другой планеты, повторял по-русски:
- Гарин, мы погибли... Гарин, мы погибли... На острове восстание.
Большой гиперболоид захвачен. Янсен со мной... Если удастся, - бежим на
"Аризоне".
Голос прервался. Гарин стоял у стола, не снимая наушников. Личный
секретарь, с цилиндром и тростью Гарина, ждал у дверей. И вот приемник
снова начал подавать сигналы. Но другой уже голос, мужской резкий, заго-
ворил по-английски:
"Трудящиеся всего мира. Вам известны размеры и последствия паники,
охватившей Соединенные Штаты..."
Дослушав до конца воззвание Шельги, Гарин снял наушники. Не спеша, с
кривой усмешкой закурил сигару. Из ящиков стола вынул пачку стодолларо-
вых бумажек и никелированный аппарат в виде револьвера с толстым дулом:
это было его последнее изобретение - карманный гиперболоид. Взмахом бро-
вей подозвал личного секретаря:
- Распорядитесь немедленно приготовить дорожную машину.
У секретаря первый раз за все время поднялись веки, рыжие глаза колю-
че взглянули на Гарина:
- Но, господин диктатор...
- Молчать! Немедленно передать начальнику войск, губернатору города и
гражданским властям, что с семи часов вводится военное положение.
Единственная мера пресечения беспорядка в городе - расстрел.
Секретарь мгновенно исчез за дверью. Гарин подошел к тройному зерка-
лу. Он был в регалиях и звездах, бледный, похожий на восковую куклу из
паноптикума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81