Макалистеры вынуждены были переселиться в Канаду. Фергуссоны в знак непокорности украсили свои шлемы подсолнухами и терном. Макниллам не осталось ничего, кроме их низкорослых, лохматых кляч и ратного клича: «Победа или смерть!» Виасипе Ваз! Последний Роуз пал в Африке, в борьбе против немцев. Я его знал лично. Да и вы, русские, имели возможность познакомиться с нами во время Крымской войны, прибавил с гордостью шотландец. Кто знает, доколе бы продолжалась эта беседа о солдатах между огромным шотландцем и Репниным, если бы секретари не напомнили сэру Малькольму, что его ждет новый посетитель.
Несмотря на возражения, Парк распорядился, чтобы Репнина отвезли домой на его машине. Распрощался он с ним, вопреки ожиданию, очень любезно.
Очутившись у своего дома, Репнин вышел из машины и, погруженный в размышления, медленно стал отпирать дверь. Сердце стучало так, будто в нем поселилась певунья птичка. Он решил отказаться от любой службы у шотландца и от приглашений на уик-энды в Ричмонде. Ему все это казалось до крайней степени странным.
Но в тот же самый день он получил письмо, точнее, целую пачку писем от адвоката сэра Малькольма. Кипы бумаг. Описание и фотографии судна, предназначенного для постоянных рейсов на линии Лондон - Ленинград. Технические данные корабля, перечень обязанностей бухгалтерии. Валютная система. Указания по валютным операциям. Список портов следования в том и другом направлении. А в отдельном пакете анкеты, которые он должен был заполнить лично.
Ему предназначалось место помощника (следовательно, он таки помощник) бухгалтера на судне. К анкетам были приложены фотографии предназначавшихся для бухгалтерии кают. А в сопроводительном письме сообщалось, что октябрь он проведет в Шотландии. Следует пройти программу некоего курса и в конце его сдать экзамен. Жить они будут в замке. Предусмотрены и развлечения. Форель. Народные танцы. Одну неделю весь экипаж проведет вместе.
Затем, во второй половине дня к нему пожаловали двое молодых людей, секретари, которых он видел в канцелярии огромного шотландца. Они приехали на машине. Пригласили его посетить судно, которое восстановит регулярную связь с Ленинградом. Которое представляло почти нераздельную собственность сэра Малькольма. Судно уже было приведено в лондонские доки. Стояло на якоре в Гринвиче, недалеко от того дома, где некогда жил Петр Первый и откуда каждый день как простой рабочий шел на судоверфи. Корабль был весь белый и походил на прекрасный фрегат. На палубе и под ней сновали рабочие и что-то доделывали. Репнин проходил мимо них, мимо лебедок и разных приспособлений, словно миллионер, для которого готовят роскошную яхту, очень современную. Чтобы не мешать рабочим, ему посоветовали осмотреть лишь помещение, предназначенное для кассира и бухгалтерии. Оно было небольшим, но устроено со вкусом. На стенах развешаны фотографии Ленинграда, их здесь было так много, что Репнину показалось, будто он шагает по той книге, которую перед отъездом оставил ему граф Андрей. Когда они уже покидали корабль, Репнин услышал, как на судне заработали огромные моторы. Корабль легонько вздрагивал.
На борту корабля металлическими буквами было начертано его имя.
Молодые люди отвезли его домой. Они вели себя крайне учтиво. Но расстались с ним довольно холодно. Сообщили, что в конце октября должен состояться пробный рейс. Они, мол, слышали, что и Репнин получит приглашение.
На следующий день Репнина позвали к сэру Малькольму снова. Просили явиться в одиннадцать, без опоздания. Дело срочное.
Ровно в одиннадцать Репнин снова вошел в канцелярию сэра Малькольма и был тотчас же проведен в библиотеку, где увидел в окно церковь святого Павла, на этот раз залитую лучами солнца.
Парк встретил его весело.
Он надеется, что судно Репнину понравилось. Но оно понравится ему еще больше, когда он увидит его на ходу, в пробном рейсе. Скорость и мощь моторов, как у военных кораблей. А Парк рад будет встретиться с Репниным в Шотландии. В Шотландии он проведет целый месяц.
Парк разговаривал еще более любезно, чем накануне. Очень, мол, сожалеет, что им не удастся нынче побеседовать подольше. Репнин, конечно, получил анкеты, которые надо заполнить собственноручно. Хотелось бы получить их от него уже завтра. Этот месяц в Шотландии, который члены экипажа проведут вместе, будет очень веселым.
Репнин заметно порывался что-то сказать.
Наконец, словно чувствуя какую-то свою вину и явно желая избежать ссоры, он заявил, что не хочет, не может принять это предложение — он чувствует себя неспособным исполнять обязанности помощника бухгалтера на судне.
Он твердо решил не поступать на корабль.
Он солдат, и не пригоден для чего бы то ни было другого.
Шотландец смотрел на него холодно и спокойно, но молчал, В конце концов улыбнулся. Встряхнул своей лохматой головой и отвернулся от Репнина.
Тихо проговорил. Ну что ж, ладно. Он тоже солдат и может его понять. И все же просит еще раз спокойно поразмыслить об этом предложении дома. Он хотел помочь ему, поддержать его в тяжкой эмигрантской жизни. Обещал это и своей жене, русской по происхождению.
Репнин залился краской.
Пусть еще раз подумает. Парк завтра снова уезжает в Париж. Должен сказать, что это последний случай, когда он вмешивается в чужие личные дела, которые его не касаются. В дальнейшем он намерен порвать связи и с Комитетом. И с генералом Петерсом. Это последнее, что он пытается сделать для Репнина. Пусть еще раз обо всем поразмыслит дома и, если передумает, сообщит ему.
ПАНЕГИРИК ВО ИМЯ РОССИЙСКОГО ВОИНСТВА
В Англии август — разгар лета. Лондон — пуст, все — на отдыхе. Жизнь оставшихся в городе течет спокойно — на улицах, в парках, в прохладе кинотеатров, в пивных за кружкой пива. Даже автобусы движутся не спеша, спокойно. Спешат лишь поезда метро.
Репнин окончательно решил в октябре покончить со всем и с собой тоже. Самоубийство. Какой смысл
дальше жить? Он, как и обещал, хотел лишь увериться в том, что Надя окончательно устроилась у тетки, что она спасена и ей не грозит участь нищенки в Лондоне.
Как только он во всем этом убедится — он уйдет. Иного выхода нет.
Конечно, можно было бы и дальше искать работу, унижаться, поступить, например, ночным сторожем на какой-нибудь склад, уборщиком в зеленную лавчонку или таскать грузы на рынке — и, пожалуй, все. Протянуть год-другой. Но так и не обрести покоя. Ни в каморке на чердаке, ни в лачуге за городом, среди мусорщиков. Даже там. Даже так. Сорокин и Беляев найдут способ его разыскать везде и отнимут у него даже это. Не оставят его в покое. Конечно, все могло бы измениться в его жизни, согни он голову перед Комитетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Несмотря на возражения, Парк распорядился, чтобы Репнина отвезли домой на его машине. Распрощался он с ним, вопреки ожиданию, очень любезно.
Очутившись у своего дома, Репнин вышел из машины и, погруженный в размышления, медленно стал отпирать дверь. Сердце стучало так, будто в нем поселилась певунья птичка. Он решил отказаться от любой службы у шотландца и от приглашений на уик-энды в Ричмонде. Ему все это казалось до крайней степени странным.
Но в тот же самый день он получил письмо, точнее, целую пачку писем от адвоката сэра Малькольма. Кипы бумаг. Описание и фотографии судна, предназначенного для постоянных рейсов на линии Лондон - Ленинград. Технические данные корабля, перечень обязанностей бухгалтерии. Валютная система. Указания по валютным операциям. Список портов следования в том и другом направлении. А в отдельном пакете анкеты, которые он должен был заполнить лично.
Ему предназначалось место помощника (следовательно, он таки помощник) бухгалтера на судне. К анкетам были приложены фотографии предназначавшихся для бухгалтерии кают. А в сопроводительном письме сообщалось, что октябрь он проведет в Шотландии. Следует пройти программу некоего курса и в конце его сдать экзамен. Жить они будут в замке. Предусмотрены и развлечения. Форель. Народные танцы. Одну неделю весь экипаж проведет вместе.
Затем, во второй половине дня к нему пожаловали двое молодых людей, секретари, которых он видел в канцелярии огромного шотландца. Они приехали на машине. Пригласили его посетить судно, которое восстановит регулярную связь с Ленинградом. Которое представляло почти нераздельную собственность сэра Малькольма. Судно уже было приведено в лондонские доки. Стояло на якоре в Гринвиче, недалеко от того дома, где некогда жил Петр Первый и откуда каждый день как простой рабочий шел на судоверфи. Корабль был весь белый и походил на прекрасный фрегат. На палубе и под ней сновали рабочие и что-то доделывали. Репнин проходил мимо них, мимо лебедок и разных приспособлений, словно миллионер, для которого готовят роскошную яхту, очень современную. Чтобы не мешать рабочим, ему посоветовали осмотреть лишь помещение, предназначенное для кассира и бухгалтерии. Оно было небольшим, но устроено со вкусом. На стенах развешаны фотографии Ленинграда, их здесь было так много, что Репнину показалось, будто он шагает по той книге, которую перед отъездом оставил ему граф Андрей. Когда они уже покидали корабль, Репнин услышал, как на судне заработали огромные моторы. Корабль легонько вздрагивал.
На борту корабля металлическими буквами было начертано его имя.
Молодые люди отвезли его домой. Они вели себя крайне учтиво. Но расстались с ним довольно холодно. Сообщили, что в конце октября должен состояться пробный рейс. Они, мол, слышали, что и Репнин получит приглашение.
На следующий день Репнина позвали к сэру Малькольму снова. Просили явиться в одиннадцать, без опоздания. Дело срочное.
Ровно в одиннадцать Репнин снова вошел в канцелярию сэра Малькольма и был тотчас же проведен в библиотеку, где увидел в окно церковь святого Павла, на этот раз залитую лучами солнца.
Парк встретил его весело.
Он надеется, что судно Репнину понравилось. Но оно понравится ему еще больше, когда он увидит его на ходу, в пробном рейсе. Скорость и мощь моторов, как у военных кораблей. А Парк рад будет встретиться с Репниным в Шотландии. В Шотландии он проведет целый месяц.
Парк разговаривал еще более любезно, чем накануне. Очень, мол, сожалеет, что им не удастся нынче побеседовать подольше. Репнин, конечно, получил анкеты, которые надо заполнить собственноручно. Хотелось бы получить их от него уже завтра. Этот месяц в Шотландии, который члены экипажа проведут вместе, будет очень веселым.
Репнин заметно порывался что-то сказать.
Наконец, словно чувствуя какую-то свою вину и явно желая избежать ссоры, он заявил, что не хочет, не может принять это предложение — он чувствует себя неспособным исполнять обязанности помощника бухгалтера на судне.
Он твердо решил не поступать на корабль.
Он солдат, и не пригоден для чего бы то ни было другого.
Шотландец смотрел на него холодно и спокойно, но молчал, В конце концов улыбнулся. Встряхнул своей лохматой головой и отвернулся от Репнина.
Тихо проговорил. Ну что ж, ладно. Он тоже солдат и может его понять. И все же просит еще раз спокойно поразмыслить об этом предложении дома. Он хотел помочь ему, поддержать его в тяжкой эмигрантской жизни. Обещал это и своей жене, русской по происхождению.
Репнин залился краской.
Пусть еще раз подумает. Парк завтра снова уезжает в Париж. Должен сказать, что это последний случай, когда он вмешивается в чужие личные дела, которые его не касаются. В дальнейшем он намерен порвать связи и с Комитетом. И с генералом Петерсом. Это последнее, что он пытается сделать для Репнина. Пусть еще раз обо всем поразмыслит дома и, если передумает, сообщит ему.
ПАНЕГИРИК ВО ИМЯ РОССИЙСКОГО ВОИНСТВА
В Англии август — разгар лета. Лондон — пуст, все — на отдыхе. Жизнь оставшихся в городе течет спокойно — на улицах, в парках, в прохладе кинотеатров, в пивных за кружкой пива. Даже автобусы движутся не спеша, спокойно. Спешат лишь поезда метро.
Репнин окончательно решил в октябре покончить со всем и с собой тоже. Самоубийство. Какой смысл
дальше жить? Он, как и обещал, хотел лишь увериться в том, что Надя окончательно устроилась у тетки, что она спасена и ей не грозит участь нищенки в Лондоне.
Как только он во всем этом убедится — он уйдет. Иного выхода нет.
Конечно, можно было бы и дальше искать работу, унижаться, поступить, например, ночным сторожем на какой-нибудь склад, уборщиком в зеленную лавчонку или таскать грузы на рынке — и, пожалуй, все. Протянуть год-другой. Но так и не обрести покоя. Ни в каморке на чердаке, ни в лачуге за городом, среди мусорщиков. Даже там. Даже так. Сорокин и Беляев найдут способ его разыскать везде и отнимут у него даже это. Не оставят его в покое. Конечно, все могло бы измениться в его жизни, согни он голову перед Комитетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201