На эти два месяца. В июле, августе, да и в сентябре Лондон пуст. Кроме того, в шкафу и в столе у меня полно всяких серебряных вещиц — дорогих мне как память о погибших товарищах. Я не могу их никому доверить. Банковские сейфы не выношу, с ними одна морока. Вы явились как по заказу. Вам здесь будет хорошо. Каждое утро сюда будет приходить весьма некрасивая толстушка. Жена управляющего домами — Мэри. Она убирает в квартире. Она же и встретит вас здесь в субботу. Надеюсь, квартира вам понравилась. Поскольку я уезжаю, а вы сейчас без жены, можете себя чувствовать абсолютно свободно, я по возвращении спрашивать вас ни о чем не стану. Надя — чудесная женщина, князь. Я уверен, она ждет вас, и вы уедете к ней, раньше чем в Нью-Йорке наступит зима. Зимы там отвратительные, ужасные. Русские.
Репнин сказал, что поездка к жене в Америку для него маловероятна. Вряд ли удастся. К счастью, она там с теткой.
Ордынский вдруг остановился посреди комнаты и молча, с удивлением уставился на Репнина. .Кто знает, о чем он думал, но явно был растерян.
Затем, снова придя в себя, прибавил, что все в абсолютном порядке. Репнин спокойно может сюда переехать в субботу. Мэри будет его ждать и передаст ключи. Ордынский сказал ему адрес и номер телефона. Плату за квартиру пусть вносит на его имя ближайшему агенту, Мэри его знает. Назвал сумму. Квартплата оказалась небольшой.
Словно что-то припомнив, Ордынский заметил: по его возвращении им надо будет встречаться почаще. А вообще, он очень рад, что смог Репнину помочь. Удивительное стечение обстоятельств, но ему приятно.
До его возвращения лучшего и искать не надо. Когда он вернется, они попробуют предпринять что-либо поумнее, чем то, что было до сих пор, и, конечно, не с англичанами. Нехорошо, что Репнин не сообщил ему в свое время об отъезде жены в Америку.
Растроганный и смущенный, Репнин пробормотал, что пан Тадеуш сделал для него и так слишком много. А до тех пор, как он вернется, здесь многое может измениться/Главное, у Репнина на эти два месяца в Лондоне будет крыша над головой. Отказ деревенских хозяев явился для него полной неожиданностью. Он очень ему благодарен. А к тому времени, может быть, и в его жизни произойдут перемены, хотя он, конечно, не смог бы вот так, на два месяца съездить в Россию.
После этих слов, словно договорившись, они оба умолкли, больше ни о чем друг друга не спрашивали, а осматривая комнаты, похлопывали один другого по плечу и долго держались за руки при расставании. Как актеры на сцене.
Спускаясь вместе с Репниным по лестнице, Ордынский как-то принужденно улыбался. В Польше, сказал он, с тех пор как она снова имеет дело с Россией, неспокойно. Время от времени мы задаемся вопросом, не лучше ли бы нам было с немцами? А что на это ответить — он и сам не* знает.
Услышав такое, Репнин остановился, но потом тоже улыбнулся; Он знал — во время войны Ордынский был на стороне русских. К тому же Ордынский никогда не говорил всерьез.
Он отказался от предложения поляка отвезти его обратно на машине. К чему это? Не надо. Дорогу он знает. До Доркинга идет автобус.
Затем они сердечно распрощались. Поляк провожал Репнина взглядом, пока тот не свернул за угол возле универмага, в маленькую узкую улочку, где некогда располагались господские конюшни. Конюшни были перестроены в дома для молодых супружеских пар.
Возвратившись в свое жилище на шоссе, ведущем в Доркинг, Репнин обнаружил на столе письмо. Думал, оно из Америки, а оказалось — из Ричмонда. Это было приглашение на уик-энд от леди Парк. Репнин сразу же написал ответ и отнес его на почту в Доркинг. Он очень извиняется. В субботу вынужден переезжать в Лондон. Сообщает свой новый адрес. Затем звонит Джонсу. Однако Джонса в конюшнях нет.
В субботу рано утром Репнин отправйл багаж в Лондон, на свой новый адрес. А около девяти прибыл туда и сам на такси. С собой привез лишь один чемодан. Вид чемодана вызывал у него смех. Чемоданы неустанно путешествовали за ним по Лондону. В десять часов он позвонил в квартиру. Ордынский уже уехал.
Дверь открыла поджидавшая его горничная Ордынского — Мэри. Это была пожилая англичанка, очень полная. Она сказала, что вещи его прибыли. Сказала также, что ее зовут Мэри. Репнину при этом подумалось, что все горничные в Лондоне почему-то зовутся Мэри. В доме было чисто. Завтрак стоял на столе.
Если он хочет, Мэри может покупать ему все, что потребуется по дому. Она всех вокруг знает. У Ордынского работает второй год. Ей сказано, что за половину рабочего дня она будет получать с него три с полтиной, он также будет платить за нее страховку. Ее это устраивает. Во второй половине дня она подрабатывает в другом месте. У нее больной муж. Детей, слава Богу, нет.
Новая квартира сразу же понравилась Репнину. Доставшаяся ему от пана Тадеуша служанка не походила ни на русскую, ни на англичанку. Толстая, совсем круглая, но очень аккуратная и старательная. Она была бедна, но держала себя так, словно служит у какого-нибудь лорда. О себе сообщила лишь, что живет с больным мужем. Ордынский устроил ее мужа управляющим в муниципальный жилой дом, где находятся квартиры и ателье художников, тут поблизости.
Репнин заметил, что она может приходить по утрам, когда ей удобно, а что до него самого, то он, особенно летом, встает очень рано. Он даст ей ключи. Она может все закончить до завтрака и быть свободной. После завтрака он обычно тоже уходит.
Поймав ее испуганный взгляд, добавил — на ее жалованье это не повлияет. Она будет получать все, что положено, за половинный рабочий день. Наоборот, ему даже будет приятно остаться одному в доме. Ему нужен покой для работы. Тишина. Полная.
Выслушав его, она удовлетворенно улыбается. В первый же день в его новой квартире звонит телефон. Говорит Джонс. Репнина разыскивает леди Лавиния. Спрашивает, как это следует понимать. Ему отправлено жалованье за июль, он его не взял и покинул Доркинг посреди месяца. За самовольное прекращение работы можно угодить в тюрьму. Джонс сообщил старой графине его новый адрес. Пусть сама решает, что дальше делать.
На это Репнин отвечает, что ему неожиданно было предложено освободить комнату. Попросили срочно выехать, вот он и выехал. У него только одна просьба, чтобы последили за письмами на его имя из Америки. Чтобы письма не затерялись. О перемене адреса он уже заявил в Доркинге на почте.
Через некоторое время Репнину в его новую квартиру звонит секретарша графини. Смеется в трубку: леди Лавиния ужасно сердится. Его искали повсюду. Леди Лавиния желает поговорить с ним лично.
Тогда в трубке слышится голос старухи. Почему он уехал? Бросил работу, без предупреждения. Русские, очевидно, неспособны работать как следует, они легкомысленны, сами себе вредят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Репнин сказал, что поездка к жене в Америку для него маловероятна. Вряд ли удастся. К счастью, она там с теткой.
Ордынский вдруг остановился посреди комнаты и молча, с удивлением уставился на Репнина. .Кто знает, о чем он думал, но явно был растерян.
Затем, снова придя в себя, прибавил, что все в абсолютном порядке. Репнин спокойно может сюда переехать в субботу. Мэри будет его ждать и передаст ключи. Ордынский сказал ему адрес и номер телефона. Плату за квартиру пусть вносит на его имя ближайшему агенту, Мэри его знает. Назвал сумму. Квартплата оказалась небольшой.
Словно что-то припомнив, Ордынский заметил: по его возвращении им надо будет встречаться почаще. А вообще, он очень рад, что смог Репнину помочь. Удивительное стечение обстоятельств, но ему приятно.
До его возвращения лучшего и искать не надо. Когда он вернется, они попробуют предпринять что-либо поумнее, чем то, что было до сих пор, и, конечно, не с англичанами. Нехорошо, что Репнин не сообщил ему в свое время об отъезде жены в Америку.
Растроганный и смущенный, Репнин пробормотал, что пан Тадеуш сделал для него и так слишком много. А до тех пор, как он вернется, здесь многое может измениться/Главное, у Репнина на эти два месяца в Лондоне будет крыша над головой. Отказ деревенских хозяев явился для него полной неожиданностью. Он очень ему благодарен. А к тому времени, может быть, и в его жизни произойдут перемены, хотя он, конечно, не смог бы вот так, на два месяца съездить в Россию.
После этих слов, словно договорившись, они оба умолкли, больше ни о чем друг друга не спрашивали, а осматривая комнаты, похлопывали один другого по плечу и долго держались за руки при расставании. Как актеры на сцене.
Спускаясь вместе с Репниным по лестнице, Ордынский как-то принужденно улыбался. В Польше, сказал он, с тех пор как она снова имеет дело с Россией, неспокойно. Время от времени мы задаемся вопросом, не лучше ли бы нам было с немцами? А что на это ответить — он и сам не* знает.
Услышав такое, Репнин остановился, но потом тоже улыбнулся; Он знал — во время войны Ордынский был на стороне русских. К тому же Ордынский никогда не говорил всерьез.
Он отказался от предложения поляка отвезти его обратно на машине. К чему это? Не надо. Дорогу он знает. До Доркинга идет автобус.
Затем они сердечно распрощались. Поляк провожал Репнина взглядом, пока тот не свернул за угол возле универмага, в маленькую узкую улочку, где некогда располагались господские конюшни. Конюшни были перестроены в дома для молодых супружеских пар.
Возвратившись в свое жилище на шоссе, ведущем в Доркинг, Репнин обнаружил на столе письмо. Думал, оно из Америки, а оказалось — из Ричмонда. Это было приглашение на уик-энд от леди Парк. Репнин сразу же написал ответ и отнес его на почту в Доркинг. Он очень извиняется. В субботу вынужден переезжать в Лондон. Сообщает свой новый адрес. Затем звонит Джонсу. Однако Джонса в конюшнях нет.
В субботу рано утром Репнин отправйл багаж в Лондон, на свой новый адрес. А около девяти прибыл туда и сам на такси. С собой привез лишь один чемодан. Вид чемодана вызывал у него смех. Чемоданы неустанно путешествовали за ним по Лондону. В десять часов он позвонил в квартиру. Ордынский уже уехал.
Дверь открыла поджидавшая его горничная Ордынского — Мэри. Это была пожилая англичанка, очень полная. Она сказала, что вещи его прибыли. Сказала также, что ее зовут Мэри. Репнину при этом подумалось, что все горничные в Лондоне почему-то зовутся Мэри. В доме было чисто. Завтрак стоял на столе.
Если он хочет, Мэри может покупать ему все, что потребуется по дому. Она всех вокруг знает. У Ордынского работает второй год. Ей сказано, что за половину рабочего дня она будет получать с него три с полтиной, он также будет платить за нее страховку. Ее это устраивает. Во второй половине дня она подрабатывает в другом месте. У нее больной муж. Детей, слава Богу, нет.
Новая квартира сразу же понравилась Репнину. Доставшаяся ему от пана Тадеуша служанка не походила ни на русскую, ни на англичанку. Толстая, совсем круглая, но очень аккуратная и старательная. Она была бедна, но держала себя так, словно служит у какого-нибудь лорда. О себе сообщила лишь, что живет с больным мужем. Ордынский устроил ее мужа управляющим в муниципальный жилой дом, где находятся квартиры и ателье художников, тут поблизости.
Репнин заметил, что она может приходить по утрам, когда ей удобно, а что до него самого, то он, особенно летом, встает очень рано. Он даст ей ключи. Она может все закончить до завтрака и быть свободной. После завтрака он обычно тоже уходит.
Поймав ее испуганный взгляд, добавил — на ее жалованье это не повлияет. Она будет получать все, что положено, за половинный рабочий день. Наоборот, ему даже будет приятно остаться одному в доме. Ему нужен покой для работы. Тишина. Полная.
Выслушав его, она удовлетворенно улыбается. В первый же день в его новой квартире звонит телефон. Говорит Джонс. Репнина разыскивает леди Лавиния. Спрашивает, как это следует понимать. Ему отправлено жалованье за июль, он его не взял и покинул Доркинг посреди месяца. За самовольное прекращение работы можно угодить в тюрьму. Джонс сообщил старой графине его новый адрес. Пусть сама решает, что дальше делать.
На это Репнин отвечает, что ему неожиданно было предложено освободить комнату. Попросили срочно выехать, вот он и выехал. У него только одна просьба, чтобы последили за письмами на его имя из Америки. Чтобы письма не затерялись. О перемене адреса он уже заявил в Доркинге на почте.
Через некоторое время Репнину в его новую квартиру звонит секретарша графини. Смеется в трубку: леди Лавиния ужасно сердится. Его искали повсюду. Леди Лавиния желает поговорить с ним лично.
Тогда в трубке слышится голос старухи. Почему он уехал? Бросил работу, без предупреждения. Русские, очевидно, неспособны работать как следует, они легкомысленны, сами себе вредят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201