Грузовик со скрипом остановился, оставив после себя пятидесятифутовый
тормозной путь.
- Ты, придурок маленький, - закричал шофер. - Какого черта ты здесь
торчал?
Билли не ответил. Он так и лежал в канаве, трясясь, пока его не нашла
мать.
- Это был папа, - безнадежно прошептал он не обращая внимания на
водителя, продолжавшего кричать. - Это был папа, но это был не папа. Он
хотел, чтобы я умер. Он хотел покончить со мной!
Рамона обняла его и сказала водителю, что тот может ехать. "Боже
милостивый! - подумала она. - Неужели это уже началось?" Она вглядывалась
в темноту и знала, как может сохранить сыну жизнь.
14
Наступил вечер, а Джон все не возвращался. Рамона сидела как обычно
на террасе, работая над очередным рукоделием и высматривая на шоссе машину
Джона. Воспоминание о том, что произошло прошлой ночью, все еще заставляло
ее содрогаться от ужаса. Оно было в их доме, она была уверена, а она даже
не слышала его! Оно обмануло Билли, пыталось убить его.
Она чувствовала подводное течение зла в долине, которое двигалось
подобно илу на дне реки. Оно было в доме Букеров в ту кошмарную ночь; оно
было в глазах Джона, когда он однажды ночью вернулся домой, пропахший
дегтем; и оно было на проповеди, надрывая живот от смеха, слыша, как
больным говорили, что в них был Сатана, и что теперь они могут выбросить
свои лекарства. Идея о том, что болеют только грешники, казалась Рамоне
нелепой, и тем не менее эти двое - Фальконер и мальчик - извлекали выгоду
из этого бесчеловечного утверждения.
С самого начала, как только она увидела на танцах этого рыжеволосого
юношу и ее сердце громко застучало, а голова закружилась, она считала, что
он должен знать о ней все. Мать Рамоны была того же мнения, и Рамона
несколько раз пыталась сделать это, но Джон, похоже, не желал ничего
слушать. Конечно, после того, как они поженились, он все узнал. Как она
могла скрыть это от него? В маленьких деревушках, разбросанных по всей
Алабаме, жило так много людей, слышавших рассказы о ее матери, Ребекке.
Первые несколько лет после женитьбы Джон был спокойным, добрым, любящим...
а затем все изменилось.
Рамона вспомнила тот день, более тринадцати лет назад, когда ее
приехал повидать мужчина по имени Хэнк Кротти из Саллиджента, и удивленный
Джон впустил его. Кротти сказал, что сначала он обратился к Ребекке
Фейрмаунтейн, но старуха отослала его к Рамоне, попросив передать: "Теперь
твой ход".
Ее Неисповедимый Путь звал ее; как же она могла отказаться?
Два месяца назад брат Кротти погиб на охоте в результате несчастного
случая. Но - тут лицо Кротти стало чернеть от отчаяния, а лицо Джона
бледнеть - призрак покойника пытается вернуться домой, к жене и детям.
Глубокой ночью что-то стучит в дверь пытаясь войти. Из глаз Кротти
полились слезы, и сквозь них он стал умолять о помощи.
Вот так Джон и узнал о наследии Рамоны: индейская кровь имела силу
давать мертвым покой.
Она прождала одна в доме под Саллиджентом два дня, пока не появился
призрак. Сначала это был слабый серо-голубой огонек между деревьев,
который по мере приближения к дому приобретал туманные голубоватые
очертания мужской фигуры. В конце концов он принял вид мужчины в
маскировочном охотничьем костюме, прижимающего руки к ране на животе.
Рамона встала между призраком и домом, и тот остановился, продолжая
мерцать в темноте; Рамона почувствовала его смущение и страдание. Это была
сущность человеческого существа, отчаянно пытающаяся вцепиться в уходящую
жизнь, не понимая, что она может покончить со страданиями и болью и
перейти в другое, лучшее место. Мать научила Рамону, что ей следует
делать, и она стала мягко разговаривать с призраком, называя его по имени,
притягивая его к себе силой воли. Он дрожал, как маленький ребенок,
видящий впереди освещенную дверь, но боящийся дойти до нее по темному
коридору. Этой дверью для него была Рамона, и она должна была принять на
себя весь его страх и земные эмоции, чтобы он мог уйти не обремененный
ими.
Наконец, после долгих попыток объяснить призраку, что он не может
больше существовать в этом мире, он скользнул к ней, как будто хотел
упасть в ее объятия. Дикая боль его страданий качнула ее назад. Она
чувствовала рану в животе, чувствовала страшное по силе стремление
прикоснуться к жене и детям, почувствовала сотни других эмоций, которые
должны остаться внутри нее.
В следующее мгновение она уже была в одиночестве, лежа на земле и
всхлипывая от ужаса. Призрак исчез, сбросив свою боль как старую кожу.
Боль оставалась с ней еще долгое время. Во многих кошмарах ей снилась
рана в животе. Потом от ее матери пришла посылка, в которой находился
набор для рукоделия и записка: "Я слышала, что ты совершила огромное
добро. Я горжусь тобой. Но это не последний раз. Помнишь, я говорила тебе,
что если ты сделаешь это, то ты должна научиться управлять чувствами,
которые остались внутри тебя? Я вспомнила, что будучи маленькой девочкой,
ты любила вышивать. Сделай для меня красивую картину. Я люблю тебя". В
конце концов Джон позволил себе снова прикоснуться к ней. Но затем пришел
еще один проситель, за ним еще один... и Джон превратился в испуганную
ледышку. Последние несколько лет она внимательно наблюдала за Билли. У
него случился первый, тоже чрезвычайно сильный, контакт с призраком,
который очень нуждался в его помощи. Она надеялась, что его минует
возможность видеть черную ауру, сила, которая в ней самой развилась только
к двадцати годам. Для Рамоны это было хуже всего: видеть, что кто-то
умирает, и не иметь возможности помочь.
Рамона подняла голову и задержала дыхание. На шоссе показались огни
приближающейся автомашины; автомобиль свернул и направился к их дому.
Рамона встала на подгибающихся ногах и схватилась за подпорку террасы. Это
был темно-синий "Понтиак" шерифа Бромли.
Машина остановилась, и из нее вылез Бромли.
- Добрый вечер, миссис Крикмор, - поздоровался он, растягивая слова,
и двинулся в направлении террасы. Шериф был крупным мужчиной с большими
квадратными челюстями и плоским, как у боксера, носом; он был одет в
рыжевато-коричневую рубаху и такого же цвета брюки, над ремнем которых
слегка нависал его живот. На голове у него была шляпа. Единственной
уступкой профессии был форменный ремень с притороченным к нему фонариком,
наручниками и "Спешиал" тридцать восьмого калибра.
Распахнулась дверь в дом, и на пороге показался Билли с масляной
лампой в руках, при которой он читал книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128