Ты помнишь меня, Билли? Это я, мы играли с тобой вместе
много лет назад! Помнишь?
- Кто? Я не знаю тебя. - "Меняющий Облик", подумал Билли и похолодел.
- Уйди от меня.
- Я не пытаюсь обмануть тебя, Билли. Правда. Я хочу помочь тебе, если
смогу. Но и ты сам должен помочь себе тоже. Ты не должен оставаться лежать
здесь. Ты умрешь.
- Может быть.
- Но почему? Ты прошел долгий путь, Билли. Ты... ты вырос. Ты помог
мне однажды, много лет назад.
- Я хочу спать. Кем бы ты ни был, оставь меня в покое. Ты не сможешь
мне больше навредить.
- Я и не хочу. Я... знаю, как это может быть больно. Тебе может быть
на самом деле плохо здесь, но ты не должен сдаваться. Ты никогда не должен
сдаваться, и ты не готов... пока еще. - Мальчик некоторое время молча
смотрел на Билли, склонив голову набок, что показалось тому ужасно
знакомым. Неужели это... нет, нет, не он...
- Выходи, когда стемнеет, - продолжил мальчик. - Но следи за тем, где
зайдет солнце. Там будет запад. Это направление, которого ты должен
придерживаться. Иди прямо в ту сторону, куда заходит солнце. Есть и
другие, кто хочет помочь тебе, но иногда это бывает нелегко. Ты все еще
думаешь, что я пытаюсь одурачить тебя, да? Это не так, честное слово. Ты
должен идти, когда стемнеет. Это будет тяжело, но ты должен идти. Хорошо?
- Нет. Я останусь здесь, пока кто-нибудь не найдет меня.
- Здесь тебя никто не найдет, - быстро ответил мальчик. - Ты
находишься далеко от населенных мест, Билли. Ты должен сам выбираться
отсюда.
- Уходи. Оставь меня одного.
- Нет, сначала скажи, что ты пойдешь. Хорошо?
Билли закрыл глаза. Это, конечно же, Меняющий Облик, желающий, чтобы
он заблудился в пустыне. Пытающийся направить его по неправильному пути,
который уведет его от людей.
- Сделай это, Билли. Хорошо?
Последняя мольба повисла в воздухе. Когда Билли снова открыл глаза,
то у входа никого не было. Лихорадка принесла с собой слуховые и
зрительные галлюцинации. Нет, ему лучше остаться здесь, он в прохладе и
безопасности, где в конце концов кто-нибудь обязательно набредет на
обломки самолета. Не может быть, чтобы никто не заметил дым!
Вдруг он заметил, что на его правой ладони что-то лежит. Билли
пригляделся, и его сердце забилось часто-часто.
Это был кусочек угля, покрытый шеллаком, чтобы нельзя было порезать
руки об острые кромки.
Он встал и похромал к выходу. Там не было никаких следов, кроме его
кровавых отпечатков. Нещадная жара снова загнала его в тень, где он сел и
крепко сжал уголек в кулаке. Был ли он с ним все это время? Нет, нет; он
остался за две тысячи миль, в Чикаго. Ведь так? Огонь в голове мешал ему
точно припомнить. Он положил кусочек угля в карман и стал ждать захода
солнца.
В темно-синих сумерках Билли осторожно спустился туда, где лежали
трупы Уэйна и Крипсина. До Билли доносились порывы ветра от крыльев
разлетающихся в разные стороны стервятников. Они уже оприходовали большую
часть Крипсина. И поработали над спиной и ногами Уэйна, но пока не тронули
его лицо. Он снял с Уэйна туфли и засунул в них свои распухшие ступни. Он
немного посидел рядом с Уэйном, а затем начал обкладывать труп камнями,
чтобы сохранить его от стервятников.
Он начал идти в западном направлении, оглянувшись лишь однажды, чтобы
взглянуть на тело своего брата. Его брат ушел, и не было никакой нужды
оплакивать его путь на другую сторону. Если бы он знал больше об Уэйне,
они непременно смогли бы научиться понимать друг друга. Они могли бы стать
друзьями, а не юношами, идущими каждой своей дорогой, по отдельности
ищущих ответ на вопрос о том, что такое их силы, которые повлияли на их
жизни.
Билли отвернулся от трупа своего брата и двинулся вперед.
Он перемежал ходьбу с отдыхом всю долгую холодную ночь. Его ноги
снова начали кровоточить, а сломанная рука раздулась вдвое, но он
продолжал идти. Незадолго до рассвета, когда он совсем выбился из сил и
спотыкался на каждом шагу, поднявшись на маленький холм, он оказался рядом
с лачугой скваттера. Постройка почти полностью разрушилась, но внутри на
полу валялся грязный матрас; на столе стояли тарелки с позеленевшей едой,
которая теперь меньше всего напоминала еду. Однако рядом с тарелками
стояли также кофейные чашки, внутри одной из которых, когда Билли взял ее
в руки, что-то тихонько заколыхалось. Он нетерпеливо вылил несколько
капель себе на ладонь; вода была болотно-зеленой и кишащей бактериями.
Билли взял одну из тарелок, почистил ее о песок и поставил на стол. Он
оторвал квадратик от своей брючины, разложил его на тарелке, а потом
осторожно процедил через него воду, чтобы задержать наиболее крупные части
зеленой растительности. То, что осталось на дне тарелки - едва ли три
глотка, солоноватых, неприятных на вкус - немедленно было переправлено в
рот. Влажным куском брючины он обтер себе лицо, а затем проспал несколько
часов на грязном матрасе.
Когда он проснулся, то в лачугу сквозь дыры в сгнивших стенах
проникали мечи солнечных лучей. Его била лихорадка, и он был очень слаб.
Изувеченная рука тянула к земле так, будто была из свинца. Из раны
сочилась желтая жидкость. Он попытался не думать о боли и
сконцентрировался на мыслях о Бонни. Он собирался показать ей Готорн,
посмотреть Ламезу и хотел узнать про нее все-все, с самого ее рождения.
Билли мысленно вспомнил ее лицо, и оно возникло перед у него глазами
словно фотография. Он должен к ней вернуться.
Он вышел из кабины и остановился словно пораженный громом.
В трех или четырех милях от себя он увидел облепленное коричневыми
холмами большое озеро. Оно было окружено мотелями и ресторанами с большими
вывесками, которые должны быть видны с автострады, проходящей не далее,
чем в полумиле от лачуги. По дороге двигались автомобили и песчаные багги,
а на озере Билли разглядел красный катер, тянущий за собой человека на
водных лыжах. Вдоль улиц какого-то курортного города, выстроенного на
берегу высохшего потока, росли пальмы, махавшие Билли листьями. Вся
картина колыхалась в мареве. Билли замер, ожидая, что все это неожиданно
исчезнет.
Он направился в сторону миража. На автостраде багги резко вывернули в
сторону, сигналя клаксоном, чтобы избежать столкновения с Билли. Он
медленно шел к середине дороги, объезжаемый автомобилями, мотоциклами и
багги. Некоторые машины везли на себе катера, и из окон махали руками
дети. Озеро в лучах солнца блестело словно расплавленное золото.
Билли остановился на середине шоссе и начал хохотать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
много лет назад! Помнишь?
- Кто? Я не знаю тебя. - "Меняющий Облик", подумал Билли и похолодел.
- Уйди от меня.
- Я не пытаюсь обмануть тебя, Билли. Правда. Я хочу помочь тебе, если
смогу. Но и ты сам должен помочь себе тоже. Ты не должен оставаться лежать
здесь. Ты умрешь.
- Может быть.
- Но почему? Ты прошел долгий путь, Билли. Ты... ты вырос. Ты помог
мне однажды, много лет назад.
- Я хочу спать. Кем бы ты ни был, оставь меня в покое. Ты не сможешь
мне больше навредить.
- Я и не хочу. Я... знаю, как это может быть больно. Тебе может быть
на самом деле плохо здесь, но ты не должен сдаваться. Ты никогда не должен
сдаваться, и ты не готов... пока еще. - Мальчик некоторое время молча
смотрел на Билли, склонив голову набок, что показалось тому ужасно
знакомым. Неужели это... нет, нет, не он...
- Выходи, когда стемнеет, - продолжил мальчик. - Но следи за тем, где
зайдет солнце. Там будет запад. Это направление, которого ты должен
придерживаться. Иди прямо в ту сторону, куда заходит солнце. Есть и
другие, кто хочет помочь тебе, но иногда это бывает нелегко. Ты все еще
думаешь, что я пытаюсь одурачить тебя, да? Это не так, честное слово. Ты
должен идти, когда стемнеет. Это будет тяжело, но ты должен идти. Хорошо?
- Нет. Я останусь здесь, пока кто-нибудь не найдет меня.
- Здесь тебя никто не найдет, - быстро ответил мальчик. - Ты
находишься далеко от населенных мест, Билли. Ты должен сам выбираться
отсюда.
- Уходи. Оставь меня одного.
- Нет, сначала скажи, что ты пойдешь. Хорошо?
Билли закрыл глаза. Это, конечно же, Меняющий Облик, желающий, чтобы
он заблудился в пустыне. Пытающийся направить его по неправильному пути,
который уведет его от людей.
- Сделай это, Билли. Хорошо?
Последняя мольба повисла в воздухе. Когда Билли снова открыл глаза,
то у входа никого не было. Лихорадка принесла с собой слуховые и
зрительные галлюцинации. Нет, ему лучше остаться здесь, он в прохладе и
безопасности, где в конце концов кто-нибудь обязательно набредет на
обломки самолета. Не может быть, чтобы никто не заметил дым!
Вдруг он заметил, что на его правой ладони что-то лежит. Билли
пригляделся, и его сердце забилось часто-часто.
Это был кусочек угля, покрытый шеллаком, чтобы нельзя было порезать
руки об острые кромки.
Он встал и похромал к выходу. Там не было никаких следов, кроме его
кровавых отпечатков. Нещадная жара снова загнала его в тень, где он сел и
крепко сжал уголек в кулаке. Был ли он с ним все это время? Нет, нет; он
остался за две тысячи миль, в Чикаго. Ведь так? Огонь в голове мешал ему
точно припомнить. Он положил кусочек угля в карман и стал ждать захода
солнца.
В темно-синих сумерках Билли осторожно спустился туда, где лежали
трупы Уэйна и Крипсина. До Билли доносились порывы ветра от крыльев
разлетающихся в разные стороны стервятников. Они уже оприходовали большую
часть Крипсина. И поработали над спиной и ногами Уэйна, но пока не тронули
его лицо. Он снял с Уэйна туфли и засунул в них свои распухшие ступни. Он
немного посидел рядом с Уэйном, а затем начал обкладывать труп камнями,
чтобы сохранить его от стервятников.
Он начал идти в западном направлении, оглянувшись лишь однажды, чтобы
взглянуть на тело своего брата. Его брат ушел, и не было никакой нужды
оплакивать его путь на другую сторону. Если бы он знал больше об Уэйне,
они непременно смогли бы научиться понимать друг друга. Они могли бы стать
друзьями, а не юношами, идущими каждой своей дорогой, по отдельности
ищущих ответ на вопрос о том, что такое их силы, которые повлияли на их
жизни.
Билли отвернулся от трупа своего брата и двинулся вперед.
Он перемежал ходьбу с отдыхом всю долгую холодную ночь. Его ноги
снова начали кровоточить, а сломанная рука раздулась вдвое, но он
продолжал идти. Незадолго до рассвета, когда он совсем выбился из сил и
спотыкался на каждом шагу, поднявшись на маленький холм, он оказался рядом
с лачугой скваттера. Постройка почти полностью разрушилась, но внутри на
полу валялся грязный матрас; на столе стояли тарелки с позеленевшей едой,
которая теперь меньше всего напоминала еду. Однако рядом с тарелками
стояли также кофейные чашки, внутри одной из которых, когда Билли взял ее
в руки, что-то тихонько заколыхалось. Он нетерпеливо вылил несколько
капель себе на ладонь; вода была болотно-зеленой и кишащей бактериями.
Билли взял одну из тарелок, почистил ее о песок и поставил на стол. Он
оторвал квадратик от своей брючины, разложил его на тарелке, а потом
осторожно процедил через него воду, чтобы задержать наиболее крупные части
зеленой растительности. То, что осталось на дне тарелки - едва ли три
глотка, солоноватых, неприятных на вкус - немедленно было переправлено в
рот. Влажным куском брючины он обтер себе лицо, а затем проспал несколько
часов на грязном матрасе.
Когда он проснулся, то в лачугу сквозь дыры в сгнивших стенах
проникали мечи солнечных лучей. Его била лихорадка, и он был очень слаб.
Изувеченная рука тянула к земле так, будто была из свинца. Из раны
сочилась желтая жидкость. Он попытался не думать о боли и
сконцентрировался на мыслях о Бонни. Он собирался показать ей Готорн,
посмотреть Ламезу и хотел узнать про нее все-все, с самого ее рождения.
Билли мысленно вспомнил ее лицо, и оно возникло перед у него глазами
словно фотография. Он должен к ней вернуться.
Он вышел из кабины и остановился словно пораженный громом.
В трех или четырех милях от себя он увидел облепленное коричневыми
холмами большое озеро. Оно было окружено мотелями и ресторанами с большими
вывесками, которые должны быть видны с автострады, проходящей не далее,
чем в полумиле от лачуги. По дороге двигались автомобили и песчаные багги,
а на озере Билли разглядел красный катер, тянущий за собой человека на
водных лыжах. Вдоль улиц какого-то курортного города, выстроенного на
берегу высохшего потока, росли пальмы, махавшие Билли листьями. Вся
картина колыхалась в мареве. Билли замер, ожидая, что все это неожиданно
исчезнет.
Он направился в сторону миража. На автостраде багги резко вывернули в
сторону, сигналя клаксоном, чтобы избежать столкновения с Билли. Он
медленно шел к середине дороги, объезжаемый автомобилями, мотоциклами и
багги. Некоторые машины везли на себе катера, и из окон махали руками
дети. Озеро в лучах солнца блестело словно расплавленное золото.
Билли остановился на середине шоссе и начал хохотать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128