Оно попыталось за
что-нибудь ухватиться, но не нашло, за что. В зеркало заднего вида Керт
увидел, как "Лори" соскальзывает с виляющего багажника. Покатые очертания
скрыли освещенное красным светом задних фар наполовину изуродованное
прекрасное лицо, и Керт испустил радостный вопль.
- Чтоб ты сдохла! - хрипло проорал он, резко разворачивая машину и
снова выскакивая на шоссе. - Я т-тя отучу лезть к ковбоям!
Прямая лента шоссе N 67 уходила все дальше вглубь пустыни. Поодаль -
может быть, в двух милях впереди - вдоль всего горизонта в землю,
перекрывая дорогу, уходила лиловая решетка. За ней переливалось и мерцало
море красно-синих огней: машины полицейского управления штата.
Не может такая штука быть твердой, вспомнил Керт слова Харлэна. Быть
того не может.
Он взглянул на спидометр. Семьдесят пять. Можно прорваться, сказал он
себе. Прорваться, будто эта штука стеклянная. А если нет... ну, так я ж об
этом никогда не узнаю, верно?
Вдавив педаль до отказа, Керт сжал руль, чтобы справиться с пляшущими
колесами. Жар от мотора ощутимо просачивался в машину, обдавая ноги.
Тут раздалось гулкое "бум!", словно взорвалась бомба, и из-под капота
забил пар. Выхлопная труба плюнула черным дымом. Бьюик встал. Железо в
моторе лязгнуло, как китайские гонги. "Доконал, - подумал Керт. - Чем-то
здорово приложился." Стрелка спидометра немедленно начала падать:
семьдесят... шестьдесят пять... шестьдесят...
Но решетка быстро неслась навстречу, угрожающе увеличиваясь в
размерах. "Успею, - рассудил Керт. - Точно. Можно пробиться прямо через
эту сволочь, потому что такая хреновина не может быть твердой...
А сына-то я бросаю."
От осознания такого факта у Керта захватило дух. "Сматываю удочки,
как последний трус, а сына бросаю тут."
Сына.
Стрелка спидометра упала до пятидесяти. До решетки оставалось меньше
полумили. "Еще можно успеть", - подумал он.
Но левая нога замерла над педалью тормоза. Керт медлил в
нерешительности, а расстояние ярд за ярдом сокращалось.
"Окаянный пацан не даст себя в обиду, - подумал Керт. - Это всякий
знает."
И вдавил ногу в пол. Педаль тормоза треснула, оборвалась, из-под
тормозных колодок полетели искры. Машину заполнил запах паленого. Тормоза
отказали.
Перед ветровым стеклом выросла решетка, а за ней - мигающее море
огоньков.
Он дернул стояночный тормоз и с трудом переключил скорость с
четвертой на вторую. Раздался сильный скрежет и что-то вроде автоматной
очереди: сорвались приводы. Машину тряхнуло. Последние две сотни ярдов
она, не останавливаясь, проделала на сорока милях в час. Керт выкрутил
руль, но лысые покрышки придерживались собственного мнения, и, когда
колеса начали поворот, Локетт-старший понял: решетки не миновать.
В открытое окошко пассажирской дверцы внезапно просунулась рука. За
ней протиснулись голова и плечи, и Керт сообразил, что тварь все это время
пиявкой висела у бьюика на боку. Единственный глаз чудовища уперся в него,
пылая холодной яростью, рука тянулась к лицу.
С пронзительным криком он выпустил руль. Бьюик свернул с дороги,
направляясь к решетке, до которой оставалось пятьдесят ярдов. Керту
хватило времени увидеть, что стрелка спидометра зависла чуть дальше
отметки тридцать миль в час, а потом светловолосое существо протиснуло в
машину пол-тела.
Оставался только один выход. Керт дернул ручку дверцы кверху,
навалился на нее и прыгнул. Он приземлился в податливый песок, но удар был
достаточно резким, чтобы у Локетта-старшего захватило дух, а из глаз
посыпались искры. Однако ему хватило благоразумия откатиться от машины и
катиться дальше, не останавливаясь.
Бьюик преодолел еще пятнадцать футов и врезался в решетку. Лиловое
переплетение вспыхнуло в месте столкновения неистовым, накаленным красным
светом печного устья. Капот вмялся внутрь, двигатель проломил ржавую
перегородку, как раскаленный докрасна кулак. В существо с лицом Лори Рэйни
полетели кинжально-острые куски металла. Затем обвалилась приборная доска,
придавив чудовище.
Машина отскочила назад. Смятый капот сиял алым, словно поглотил
исходящий от решетки жар. Шины плавились. Чадя, горело масло. Оранжевая
вспышка, раздирающий уши взрыв - и бьюик разорвало на части. Крепеж и
обломки, крутясь, разлетелись. Между ударом и взрывом прошло примерно три
секунды.
Керт, лежа на животе, блевал "Кентакки Джент". Вокруг на землю с
грохотом валились куски машины. От запаха ему стало совсем худо. Рвота не
прекращалась до тех пор, пока не осталось ничего, кроме воздуха.
Упираясь коленями в песок, Керт сел. Кровь из носа текла так, что
сомнений не оставалось: он был сломан. Правда, не особенно болел. Керт
рассудил, что боль придет позже. С руки, на которую он приземлился,
свисали лохмотья кожи. От плеча до локтя шла сплошная красная полоса
фрикционных ожогов. Кожу над ребрами с этого бока тоже припалило до сырого
мяса. Во рту держался привкус крови. Керт выплюнул зуб и уставился на то,
что некогда было его машиной.
Останки бьюика горели, а то, что осталось, выглядело как черные
загогулины плавящейся лакрицы. В лицо Керту пахнуло страшным жаром.
Красное сияние решетки убывало, возвращаясь к холодному, фиолетовому.
Подвеска бьюика снова рванула, разбрасывая расплавленный металл дождем
серебряных долларов.
Керт поднялся. Ноги подкашивались, но в остальном все было в порядке.
Слева он нащупал языком еще один зуб, который свисал на ниточке плоти,
сунул руку в рот и выдернул кусочек сломанной эмали.
Из развалин бьюика что-то выбежало.
Оно бежало прямо на Керта, но он был слишком потрясен, чтобы
двигаться.
Обгоревшая до черноты, сгорбленная, покореженная тварь напоминала
безголовый обугленный труп. Единственная уцелевшая рука раненой змеей
извивалась у бока, а там, где кончался хребет, ожесточенно стегала
вверх-вниз еще какая-то обгорелая штука.
И снова Керт не двинулся с места. Он понимал, что должен, но мозг не
мог дать команду ногам.
Это воплощение ужаса, шатаясь, пробежало примерно в десяти футах
перед Кертом. Он почувствовал тошнотворно-сладковатую вонь, которая могла
идти от горящего пластика, и услышал высокое страшное шипение. Существо
споткнулось, сделало еще полдюжины скачков, а потом упало на колени в
мягкий песок и принялось отчаянно закапываться с помощью уцелевшей руки.
Полетел песок; оно зарылось обрубком шеи и плечами в нору, взметая ногами
фонтаны песка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
что-нибудь ухватиться, но не нашло, за что. В зеркало заднего вида Керт
увидел, как "Лори" соскальзывает с виляющего багажника. Покатые очертания
скрыли освещенное красным светом задних фар наполовину изуродованное
прекрасное лицо, и Керт испустил радостный вопль.
- Чтоб ты сдохла! - хрипло проорал он, резко разворачивая машину и
снова выскакивая на шоссе. - Я т-тя отучу лезть к ковбоям!
Прямая лента шоссе N 67 уходила все дальше вглубь пустыни. Поодаль -
может быть, в двух милях впереди - вдоль всего горизонта в землю,
перекрывая дорогу, уходила лиловая решетка. За ней переливалось и мерцало
море красно-синих огней: машины полицейского управления штата.
Не может такая штука быть твердой, вспомнил Керт слова Харлэна. Быть
того не может.
Он взглянул на спидометр. Семьдесят пять. Можно прорваться, сказал он
себе. Прорваться, будто эта штука стеклянная. А если нет... ну, так я ж об
этом никогда не узнаю, верно?
Вдавив педаль до отказа, Керт сжал руль, чтобы справиться с пляшущими
колесами. Жар от мотора ощутимо просачивался в машину, обдавая ноги.
Тут раздалось гулкое "бум!", словно взорвалась бомба, и из-под капота
забил пар. Выхлопная труба плюнула черным дымом. Бьюик встал. Железо в
моторе лязгнуло, как китайские гонги. "Доконал, - подумал Керт. - Чем-то
здорово приложился." Стрелка спидометра немедленно начала падать:
семьдесят... шестьдесят пять... шестьдесят...
Но решетка быстро неслась навстречу, угрожающе увеличиваясь в
размерах. "Успею, - рассудил Керт. - Точно. Можно пробиться прямо через
эту сволочь, потому что такая хреновина не может быть твердой...
А сына-то я бросаю."
От осознания такого факта у Керта захватило дух. "Сматываю удочки,
как последний трус, а сына бросаю тут."
Сына.
Стрелка спидометра упала до пятидесяти. До решетки оставалось меньше
полумили. "Еще можно успеть", - подумал он.
Но левая нога замерла над педалью тормоза. Керт медлил в
нерешительности, а расстояние ярд за ярдом сокращалось.
"Окаянный пацан не даст себя в обиду, - подумал Керт. - Это всякий
знает."
И вдавил ногу в пол. Педаль тормоза треснула, оборвалась, из-под
тормозных колодок полетели искры. Машину заполнил запах паленого. Тормоза
отказали.
Перед ветровым стеклом выросла решетка, а за ней - мигающее море
огоньков.
Он дернул стояночный тормоз и с трудом переключил скорость с
четвертой на вторую. Раздался сильный скрежет и что-то вроде автоматной
очереди: сорвались приводы. Машину тряхнуло. Последние две сотни ярдов
она, не останавливаясь, проделала на сорока милях в час. Керт выкрутил
руль, но лысые покрышки придерживались собственного мнения, и, когда
колеса начали поворот, Локетт-старший понял: решетки не миновать.
В открытое окошко пассажирской дверцы внезапно просунулась рука. За
ней протиснулись голова и плечи, и Керт сообразил, что тварь все это время
пиявкой висела у бьюика на боку. Единственный глаз чудовища уперся в него,
пылая холодной яростью, рука тянулась к лицу.
С пронзительным криком он выпустил руль. Бьюик свернул с дороги,
направляясь к решетке, до которой оставалось пятьдесят ярдов. Керту
хватило времени увидеть, что стрелка спидометра зависла чуть дальше
отметки тридцать миль в час, а потом светловолосое существо протиснуло в
машину пол-тела.
Оставался только один выход. Керт дернул ручку дверцы кверху,
навалился на нее и прыгнул. Он приземлился в податливый песок, но удар был
достаточно резким, чтобы у Локетта-старшего захватило дух, а из глаз
посыпались искры. Однако ему хватило благоразумия откатиться от машины и
катиться дальше, не останавливаясь.
Бьюик преодолел еще пятнадцать футов и врезался в решетку. Лиловое
переплетение вспыхнуло в месте столкновения неистовым, накаленным красным
светом печного устья. Капот вмялся внутрь, двигатель проломил ржавую
перегородку, как раскаленный докрасна кулак. В существо с лицом Лори Рэйни
полетели кинжально-острые куски металла. Затем обвалилась приборная доска,
придавив чудовище.
Машина отскочила назад. Смятый капот сиял алым, словно поглотил
исходящий от решетки жар. Шины плавились. Чадя, горело масло. Оранжевая
вспышка, раздирающий уши взрыв - и бьюик разорвало на части. Крепеж и
обломки, крутясь, разлетелись. Между ударом и взрывом прошло примерно три
секунды.
Керт, лежа на животе, блевал "Кентакки Джент". Вокруг на землю с
грохотом валились куски машины. От запаха ему стало совсем худо. Рвота не
прекращалась до тех пор, пока не осталось ничего, кроме воздуха.
Упираясь коленями в песок, Керт сел. Кровь из носа текла так, что
сомнений не оставалось: он был сломан. Правда, не особенно болел. Керт
рассудил, что боль придет позже. С руки, на которую он приземлился,
свисали лохмотья кожи. От плеча до локтя шла сплошная красная полоса
фрикционных ожогов. Кожу над ребрами с этого бока тоже припалило до сырого
мяса. Во рту держался привкус крови. Керт выплюнул зуб и уставился на то,
что некогда было его машиной.
Останки бьюика горели, а то, что осталось, выглядело как черные
загогулины плавящейся лакрицы. В лицо Керту пахнуло страшным жаром.
Красное сияние решетки убывало, возвращаясь к холодному, фиолетовому.
Подвеска бьюика снова рванула, разбрасывая расплавленный металл дождем
серебряных долларов.
Керт поднялся. Ноги подкашивались, но в остальном все было в порядке.
Слева он нащупал языком еще один зуб, который свисал на ниточке плоти,
сунул руку в рот и выдернул кусочек сломанной эмали.
Из развалин бьюика что-то выбежало.
Оно бежало прямо на Керта, но он был слишком потрясен, чтобы
двигаться.
Обгоревшая до черноты, сгорбленная, покореженная тварь напоминала
безголовый обугленный труп. Единственная уцелевшая рука раненой змеей
извивалась у бока, а там, где кончался хребет, ожесточенно стегала
вверх-вниз еще какая-то обгорелая штука.
И снова Керт не двинулся с места. Он понимал, что должен, но мозг не
мог дать команду ногам.
Это воплощение ужаса, шатаясь, пробежало примерно в десяти футах
перед Кертом. Он почувствовал тошнотворно-сладковатую вонь, которая могла
идти от горящего пластика, и услышал высокое страшное шипение. Существо
споткнулось, сделало еще полдюжины скачков, а потом упало на колени в
мягкий песок и принялось отчаянно закапываться с помощью уцелевшей руки.
Полетел песок; оно зарылось обрубком шеи и плечами в нору, взметая ногами
фонтаны песка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150