На
лбу и щеках блестела тонкая пелена пота.
- Что она хотела сказать? Ну, про вред? - спросила Джесси.
- Не знаю. - Роудс покачал головой. - У меня до сих пор звенит в
ушах. Черт возьми, она чуть не прошибла мной стену!
Чтобы подойти к окну, Джесси пришлось пройти перед Дифин. Та не
шелохнулась. Джесси подняла жалюзи, чтобы взглянуть на небо. Солнце
садилось, безоблачное небо на западе стало ярко-алым, как зев домны.
Однако внимание Джесси привлекло какое-то шевеление. Потом она
разглядела и сосчитала: над Инферно темными стягами кружили стервятники,
не меньше дюжины. Возможно, ищут падаль в пустыне, подумала она.
Надвигающуюся смерть эти твари умели учуять за несколько миль. Зрелище не
понравилось Джесси, и она опустила ставни. Теперь можно было только ждать
возвращения Дифин из своей изоляции, или возвращения Ганнистона на
вертолете.
Она легонько дотронулась до светлых дочкиных волос.
- Осторожнее! - предостерег Том. Но никакого шока, никакого
иссушающего мозг энергетического удара не было. Джесси просто ощутила под
пальцами волосы, которые тысячи раз гладила прежде. Глаза Дифин - Стиви -
оставались незрячими.
Джесси дотронулась до ее щеки. Холодная. Приложила указательный палец
к шее, туда, где билась жилка. Медленно - ненормально медленно - но ровно.
Выбора у нее не было: оставалось только поверить, что настоящая Стиви
находится где-то в безопасности, живая и невредимая. Обдумывание любых
других возможностей свело бы Джесси с ума.
Тогда она решила, что будет держаться. Что бы ни творилось, они с
Томом пройдут через это до конца.
- Ладно, - сказала она и отняла руку от шеи Дифин, - сварю-ка я кофе.
- Джесси изумилась, как ровно звучит ее голос, когда все внутри кажется
студнем. - Это всех устраивает?
- Пожалуйста, крепкий, - потребовал Роудс. - Чем крепче, тем лучше.
- Договорились. - И Джесси засновала по кухне, вновь обретя цель,
превратившаяся в статую инопланетянка указывала на окно, часы-кошка,
тикая, отсчитывали секунды, а над Инферно в тишине собирались стервятники.
18. НОВАЯ ДЕВЧОНКА
Тьма начала свое восхождение на небо. Табло на Первом техасском банке
показывало 88 градусов по Фаренгейту, 2О:22.
В гараже, под лампами накаливания, закончив дневную работу, Коди
собирал инструмент, чтобы отладить свой мотоцикл. Часов в девять мистер
Мендоса закроет станцию, и тогда Коди окажется лицом к лицу с обычным
выбором: переночевать дома и несколько раз за ночь столкнуться с отцом;
завалиться до утра в провонявшую марихуаной крепость, где покоя не больше,
чем в сумасшедшем доме; или выспаться на Качалке - не самом удобном, но,
безусловно, самом спокойном из всех трех мест.
Он перегнулся, чтобы вытащить из картонной коробки чистую ветошь, и
тут из кармана, весело звякнув о бетон, выпал стеклянный флакончик.
Пузырек не разбился, и Коди быстро подобрал его, хотя мистер Мендоса сидел
в конторе, читая газету в ожидании рейсового автобуса.
Коди поднял флакончик и посмотрел на кристаллы. Один раз он с
подначки Бобби Клэя Клеммонса попробовал кокаин, и этого одного раза
хватило. Коди эта дрянь не нравилась, поскольку он понимал, как люди
попадаются на крючок и начинают думать, будто жить без нее не могут. На
его памяти крэк свел в могилу нескольких Щепов - например, старшего брата
Танка Митча, который четыре года на зад выскочил на своем "мустанге" на
рельсы и на семидесяти милях в час врезался в подъезжающий поезд, угробив
не только себя, но и сына мэра Бретта с двумя девчонками. Пить Коди тоже
не пил; самое большее, что он себе позволял - несильно подкуриться
сигареткой-другой с травкой, и лишь в том случае, когда чужие жизни не
зависели от его решений. Последнее дело позволять наркоте думать за себя.
Однако Коди знал и таких, кто отдал бы правую руку за один вдох того,
что выделяют кристаллы крэка. Легче легкого было бы отправиться в
крепость, подогреть их на огне и вдыхать, пока мозги не посинеют. Но он
знал, что увидеть мир яснее это не поможет, а просто заставит думать,
будто Мэк Кейд - единственное избавление от Инферно и при звуке хозяйского
голоса Коди обязан вскакивать.
Он поставил флакончик на рабочий стол, на минуту задумавшись о
кристаллах и о том, что говорил мистер Мендоса насчет ответственности
мужчины за свои поступки. Может быть, это была старая, как мир, ересь, а
может, правда.
Но Коди уже знал, что решил.
Он занес молоток жестянщика и обрушил на флакон, кроша стекло, дробя
желтые кристаллы. Левой рукой Коди смахнул крошево со стола в мусорное
ведро. Осколки и порошок утонули среди грязной ветоши и пустых банок
из-под масла.
Цена его души была не шестьсот долларов в месяц.
Отложив молоток, Коди снова взялся собирать гаечные ключи и
наковальни, которые требовались ему для "хонды".
Дважды коротко прогудел клаксон: низко, басисто. Рейсовый автобус из
Одессы. Коди не поднял глаз, продолжая заниматься своим делом, а мистер
Мендоса вышел поговорить с шофером - тот жил в центральном Мексико, по
соседству с родным городком Мендосы.
Пассажиры, в основном люди пожилые, гуськом пошли из автобуса, чтобы
воспользоваться туалетом или купить в автоматах конфет и лимонада. Но
среди них оказалась молоденькая девушка с потрепанным коричневым
чемоданом, и с автобуса она сошла определенно насовсем - ее путешествие
окончилось. Оглянувшись на шофера, она увидела, что он разговаривает с
дюжим седым усатым мужчиной. Тут ей на глаза попался светловолосый
паренек, возившийся в гараже, и девушка направилась в его сторону, волоча
чемодан за собой.
Коди собрал весь необходимый инструмент, выложил новые свечи
зажигания и уже опускался на колени, чтобы начать, когда за спиной
раздался девичий голос: "Простите."
- Вход в туалет из конторы, - Коди, привычный к тому, что пассажиры
автобуса отрывают его от работы, мотнул головой.
- Грасиас, но мне нужно узнать дорогу.
Он оглянулся на нее и немедленно поднялся, вытирая грязные руки об и
без того перепачканную рубаху.
Девушке было лет шестнадцать или, может быть, семнадцать, черные как
смоль подстриженные волосы доходили до плеч. Светло-коричневые глаза на
овальном личике с высокими скулами вызвали у Коди дрожь в позвоночнике.
Ростом она была примерно пять футов шесть дюймов, стройная - на языке
Коди, клевая телка. Пусть даже мексиканка. Кофейно-сливочная кожа и
никакого грима, только бледный блеск для губ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
лбу и щеках блестела тонкая пелена пота.
- Что она хотела сказать? Ну, про вред? - спросила Джесси.
- Не знаю. - Роудс покачал головой. - У меня до сих пор звенит в
ушах. Черт возьми, она чуть не прошибла мной стену!
Чтобы подойти к окну, Джесси пришлось пройти перед Дифин. Та не
шелохнулась. Джесси подняла жалюзи, чтобы взглянуть на небо. Солнце
садилось, безоблачное небо на западе стало ярко-алым, как зев домны.
Однако внимание Джесси привлекло какое-то шевеление. Потом она
разглядела и сосчитала: над Инферно темными стягами кружили стервятники,
не меньше дюжины. Возможно, ищут падаль в пустыне, подумала она.
Надвигающуюся смерть эти твари умели учуять за несколько миль. Зрелище не
понравилось Джесси, и она опустила ставни. Теперь можно было только ждать
возвращения Дифин из своей изоляции, или возвращения Ганнистона на
вертолете.
Она легонько дотронулась до светлых дочкиных волос.
- Осторожнее! - предостерег Том. Но никакого шока, никакого
иссушающего мозг энергетического удара не было. Джесси просто ощутила под
пальцами волосы, которые тысячи раз гладила прежде. Глаза Дифин - Стиви -
оставались незрячими.
Джесси дотронулась до ее щеки. Холодная. Приложила указательный палец
к шее, туда, где билась жилка. Медленно - ненормально медленно - но ровно.
Выбора у нее не было: оставалось только поверить, что настоящая Стиви
находится где-то в безопасности, живая и невредимая. Обдумывание любых
других возможностей свело бы Джесси с ума.
Тогда она решила, что будет держаться. Что бы ни творилось, они с
Томом пройдут через это до конца.
- Ладно, - сказала она и отняла руку от шеи Дифин, - сварю-ка я кофе.
- Джесси изумилась, как ровно звучит ее голос, когда все внутри кажется
студнем. - Это всех устраивает?
- Пожалуйста, крепкий, - потребовал Роудс. - Чем крепче, тем лучше.
- Договорились. - И Джесси засновала по кухне, вновь обретя цель,
превратившаяся в статую инопланетянка указывала на окно, часы-кошка,
тикая, отсчитывали секунды, а над Инферно в тишине собирались стервятники.
18. НОВАЯ ДЕВЧОНКА
Тьма начала свое восхождение на небо. Табло на Первом техасском банке
показывало 88 градусов по Фаренгейту, 2О:22.
В гараже, под лампами накаливания, закончив дневную работу, Коди
собирал инструмент, чтобы отладить свой мотоцикл. Часов в девять мистер
Мендоса закроет станцию, и тогда Коди окажется лицом к лицу с обычным
выбором: переночевать дома и несколько раз за ночь столкнуться с отцом;
завалиться до утра в провонявшую марихуаной крепость, где покоя не больше,
чем в сумасшедшем доме; или выспаться на Качалке - не самом удобном, но,
безусловно, самом спокойном из всех трех мест.
Он перегнулся, чтобы вытащить из картонной коробки чистую ветошь, и
тут из кармана, весело звякнув о бетон, выпал стеклянный флакончик.
Пузырек не разбился, и Коди быстро подобрал его, хотя мистер Мендоса сидел
в конторе, читая газету в ожидании рейсового автобуса.
Коди поднял флакончик и посмотрел на кристаллы. Один раз он с
подначки Бобби Клэя Клеммонса попробовал кокаин, и этого одного раза
хватило. Коди эта дрянь не нравилась, поскольку он понимал, как люди
попадаются на крючок и начинают думать, будто жить без нее не могут. На
его памяти крэк свел в могилу нескольких Щепов - например, старшего брата
Танка Митча, который четыре года на зад выскочил на своем "мустанге" на
рельсы и на семидесяти милях в час врезался в подъезжающий поезд, угробив
не только себя, но и сына мэра Бретта с двумя девчонками. Пить Коди тоже
не пил; самое большее, что он себе позволял - несильно подкуриться
сигареткой-другой с травкой, и лишь в том случае, когда чужие жизни не
зависели от его решений. Последнее дело позволять наркоте думать за себя.
Однако Коди знал и таких, кто отдал бы правую руку за один вдох того,
что выделяют кристаллы крэка. Легче легкого было бы отправиться в
крепость, подогреть их на огне и вдыхать, пока мозги не посинеют. Но он
знал, что увидеть мир яснее это не поможет, а просто заставит думать,
будто Мэк Кейд - единственное избавление от Инферно и при звуке хозяйского
голоса Коди обязан вскакивать.
Он поставил флакончик на рабочий стол, на минуту задумавшись о
кристаллах и о том, что говорил мистер Мендоса насчет ответственности
мужчины за свои поступки. Может быть, это была старая, как мир, ересь, а
может, правда.
Но Коди уже знал, что решил.
Он занес молоток жестянщика и обрушил на флакон, кроша стекло, дробя
желтые кристаллы. Левой рукой Коди смахнул крошево со стола в мусорное
ведро. Осколки и порошок утонули среди грязной ветоши и пустых банок
из-под масла.
Цена его души была не шестьсот долларов в месяц.
Отложив молоток, Коди снова взялся собирать гаечные ключи и
наковальни, которые требовались ему для "хонды".
Дважды коротко прогудел клаксон: низко, басисто. Рейсовый автобус из
Одессы. Коди не поднял глаз, продолжая заниматься своим делом, а мистер
Мендоса вышел поговорить с шофером - тот жил в центральном Мексико, по
соседству с родным городком Мендосы.
Пассажиры, в основном люди пожилые, гуськом пошли из автобуса, чтобы
воспользоваться туалетом или купить в автоматах конфет и лимонада. Но
среди них оказалась молоденькая девушка с потрепанным коричневым
чемоданом, и с автобуса она сошла определенно насовсем - ее путешествие
окончилось. Оглянувшись на шофера, она увидела, что он разговаривает с
дюжим седым усатым мужчиной. Тут ей на глаза попался светловолосый
паренек, возившийся в гараже, и девушка направилась в его сторону, волоча
чемодан за собой.
Коди собрал весь необходимый инструмент, выложил новые свечи
зажигания и уже опускался на колени, чтобы начать, когда за спиной
раздался девичий голос: "Простите."
- Вход в туалет из конторы, - Коди, привычный к тому, что пассажиры
автобуса отрывают его от работы, мотнул головой.
- Грасиас, но мне нужно узнать дорогу.
Он оглянулся на нее и немедленно поднялся, вытирая грязные руки об и
без того перепачканную рубаху.
Девушке было лет шестнадцать или, может быть, семнадцать, черные как
смоль подстриженные волосы доходили до плеч. Светло-коричневые глаза на
овальном личике с высокими скулами вызвали у Коди дрожь в позвоночнике.
Ростом она была примерно пять футов шесть дюймов, стройная - на языке
Коди, клевая телка. Пусть даже мексиканка. Кофейно-сливочная кожа и
никакого грима, только бледный блеск для губ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150