Проводник помог Сайрусу пролезть в
лючок, скользнул следом сам. Он был маленький и ловкий.
Они оказались на галерее, опоясывающей корму. Здесь спутник
опустил темное стекло фонаря и выкрутил фитиль. Стало
необыкновенно светло. Потом он вновь поднял стекло и показал -
вон туда. Под галереей поднималась и опускалась похожая на
домашний шлепанец лодка. К ней свешивался конец.
- Вы первый,- прошептал спутник.
Сайрус скользнул вниз и понял, что обжег ладони. Какие
пустяки...
Спутник оказался рядом через полминуты. Они начали тихо
грести короткими веслами без уключин. Потом, когда потянуло из-за
кормы ветром, спутник поднял с днища и раскрыл сложенную пополам
мачту, распустил парус...
- Кто вы? - спросил Сайрус немного погодя.
- Личный агент царя Глеба, - был ответ.- Однажды мы с вами
встречались, но это было очень давно...
- Напомните.
- Вы меня нанимали, чтобы я нашел вашу супругу...
- Боже правый! Сколько же лет...
- Несчетное количество. Как она поживает?
- Не знаю, я же был в тюрьме... А вы не?..
- К сожалению, нет. Меня просто послали за вами, и все.
- А куда мы направляемся?
- В Павловск. Теперь это столица того, что осталось от
царства.
- Извините, если покажусь любопытным... но как вы попали на
службу царю?
Купер - вот и вспомнилось имя! - засмеялся шепотом.
- Когда выйду на пенсию, напишу об этом роман...
В рассветных сумерках их подобрал паровой корвет.
- Государь,- капитан Вирениус говорил тихо, будто опасаясь,
как бы кто не подслушал. - Такой штиль крайне редок в этих широтах
и обычно служит предвестником шторма. Быть может, даже урагана.
- Я знаю, Павел Сергеевич, - кивнул Глеб. - Но что же делать?
Будем уповать на Всевышнего...
- Простите, государь, но я должен сказать... И я сам, и мои
офицеры считают, что во всем вина этого длинного ведьмака...
- Волкерта?
- Да не Волкерт он! Имя ему Вадган, по ночам бродит, глаза
горят... Велите утопить, государь, ведь пропадем, все пропадем, и
дитя пропадет...
- Господи, Павел Сергеевич, вы же умный человек! Какой
Вадган, что вы. Детские страшилки повторяете...
Глеб вдруг понял, что голос его звучит неуверенно. И Олив
только рада будет, подумалось вдруг. Что он тогда делал такое -
она до сих пор дрожит, вспоминая?..
- Не страшилки это, государь! Жив Вадган, живы и слуги его.
Любую личину принять могут... Христом-богом молю, велите утопить,
а? Что он вам доброе сделал? А так - толк будет, будет... Ведь не
устоим против большого шторма. Вспомните "Воланда".
"Воланд", первый боевой катамаран, построенный еще на
Хармони, разломало волнами на мелкие части в виду порта, на
глазах у сотен встречающих. За скорость приходилось платить
надежностью. И, хотя "Единорог" уже бывал в штормах и показал
себя неплохо, риск оставался немалый - куда больший, чем при
штормовании на обычном однокорпусном судне.
И Волкерта - ну, совершенно не жалко...
- Я проверю, - сказал Глеб, - если он устроил это штиль - то
быть ему в надире. Обещаю.
- Еще раз простите, государь, за дерзость...
- Павел Сергеевич, я ж вам не король Майкл... Здесь, на
корабле, первый - вы. Будем при дворе...
Он и правда не любил формального этикета, а тем более -
расшаркиваний и извиваний. Совсем не тем завоевывается подлинный
авторитет. А - знать каждого офицера по имени и помнить, где он и
в чем отличен. Знать многих солдат, служащих не по первому году.
Особенно солдат ударных частей. У командиров полков и капитанов
кораблей помнить дни рождений и именин их самих, их жен, детей,
родителей. Шагать под ранцем не обязательно и скакать под пулями
тоже - но в походе есть из одного котла и мокнуть под одним
дождем. И знать для себя, что это не показное... Адъютанты
расскажут, что ты спишь по два часа в сутки, иногда сидя, уронив
голову на карту, и сам ползаешь по оврагам, проводя
рекогносцировку. Никто рядом не выдерживает долго такого темпа...
почти никто. И расскажут еще, что ты читаешь страницу за секунду
и запоминаешь все дословно, а на карту тебе нужно взглянуть
только раз и больше к ней не возвращаться...
И побить тебя могут, только собрав десятикратные силы...
Да, после того, как расплавился, сгорел, испарился Черный
Великан - не сразу, но примерно через год Глеб ощутил какой-то
прилив душевных сил и что-то еще, чего тогда не понял, не сумел
назвать. Понемногу уменьшалась нужда в сне; просветлела память;
усталость, вечный спутник, куда-то пропала... Он будто сбросил
немалый привычный груз - с мыслей, с памяти, с души. То, что
раньше каким-то способом тянул, высасывал из него Черный Великан,
теперь оставалось и приумножалось.
И - требовало использования...
Теперь, похоже, круг замыкался.
На баке, на "плац-параде", Завитулько стоял, положив руку на
плечо Билли. По спинам было видно: дядька рассказывает, мальчик
слушает, раскрыв рот.
Матросы, как и велено было, возле них не толпились. Ловили
рыбу, играли в расшибалочку.
А ведь и правда будет шторм...
- Подойди к нему,- сказала Олив.- Он мучается, неужели же ты
не видишь? Я побуду здесь - за тебя...
- Не могу,- Светлана закусила губу.
Она отжала салфетку, завернула в нее три кубика льда,
положила на лоб Дэнни. Дэнни был без сознания, исходя жаром. Рана
его, совершенно пустяковая, не могла привести к такому. Он сам,
на своих ногах, пришел на корабль... Может быть, яд? Или что-то,
подобное яду?
...там, в доме - Дэнни первый схватился с черной ведьмой,
первый упал - не от удара, а от жуткого ее воя, когда она,
раскинув руки и выставив ладони, начала вдруг свое кружение, и
первый встал и бросился снова, не стреляя, потому что позади нее,
вжавшись в угол, сидел Билли - и голова ведьмы вдруг взорвалась,
как кровавый пузырь, но и обезглавленная, она продолжала
кружиться, пули вырывали клочья из ее тела... тогда Дэнни и
зацепили - свои же, сзади, в мышцу между плечом и шеей...
- Иди, - сказала Олив.- Сам он не подойдет к тебе.
- Ну и пусть.
- Нет, не пусть. Неужели ты можешь быть такой неблагодарной?
- А как я должна выразить свою благодарность? Предложить
себя? Один раз уже...
- Просто - подойди. Сама. Поговори с ним.
- Я ведь знаю, чем это кончится...
- Хоть бы и так.
- У меня муж, Олив. Я не хочу обманывать его снова.
- Какая же ты дура! Ты так до сих пор ничего и не поняла...
- Чего я могла не понять?
Олив начала какое-то слово и вдруг замолчала так резко,
будто рот ее зажала железная ладонь. Лицо ее, и без того темное,
стало почти черным - особенно губы и круги вокруг глаз.
- Олив!..
- Тихо. Прошу тебя... сделай, как я говорю...
- Да. Да, я... пойду.
Тетя Олив была особо внимательна с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69