Говорили, что в давние времена здесь был
город и порт, но земля опустилась... Густо пахло йодом и теплым
илом. Над степью воздух начинал плавиться и растекаться,
временами поблескивая над землей, как озерца или соляные плеши.
- Зря водку пили, - Глеб обтер платком лицо и шею. - Потом
изойдем.
- Как раз не зря, - не согласился Алик. - Пот выйдет, и
будет легко. Это как в бане...
Он принялся развивать тему бани, и Глеб отключился. Это было
новой его способностью: не ускользать в пыльный мир, а как бы
оставлять вместо себя говорящую куклу, самому же - погружаться в
ту чужую память, которая недавно чуть не свела его с ума и
которая теперь все сильнее манила заглянуть в ее черные
глубины...
Он знал теперь миллионы ответов на вопросы, которые вовсе не
стремился задавать.
Въезд на полигон охранялся тщательно: даже у самого Алика,
который этот порядок и ввел, потребовали пропуск - и он
предъявил его, подписанный им самим,
Из странствий Глеб вынырнул окончательно в чистом просторном
блиндаже. Тяжелый темный стол, ажурные тростниковые стулья, узкая
горизонтальная амбразура - и полированный, в медных перехватах,
поручень под нею... Не по-армейски пахло: воском и цветами.
Начальство, вопреки обыкновению, не задержалось: было три
минуты одиннадцатого, когда здробили копыта, тут же по лестнице
скатились адъютанты. Проверили, убедились - и следом солидно
спустились генерал от артиллерии Попцов Иван Степанович и контр-
адмирал Матвей Мартынович Казанегра, тоже старый артиллерист,
заместитель командующего береговой обороной. А затем - блиндаж
наполнился свитой, и стало тесно и душно.
- Господин Генерал, господин контр-адмирал, разрешите
приступить к испытаниям. Команда готова. Докладывал инженер-майор
Зацепин. - Под этой фамилией й Алик был известен здесь и далее,
а настоящее его имя знали человек десять.
- Так вот, без передышки? - усмехнулся генерал. - Торопитесь
изумлять стариков?
Они действительно были старики, лет по шестьдесят пять
каждому, но старики бодрые и не чуждые юношеских страстей. По
крайней мере, у Казанегры была стойкая слава ловеласа. Даже в
такую жару и вдали от дам он благоухал "Зеленым долом" , шею его
обнимал шелковый платок, руки обтягивали белоснежные перчатки.
Алик нервно усмехнулся , перевернул стоящие на столе большие
песочные часы и кивнул своему казаку:
- Иван, ракету.
Казак пулей вылетел из блиндажа. Зашипела и звонко хлопнула
в вышине сигнальная ракета. Через полминуты в сотне саженей перед
блиндажом вылетела и развернулась артиллерийская упряжка. Вместо
орудия к передку прицеплено было нечто не вполне понятное: крытый
брезентом огромный ящик между высокими колесами. Упряжка с
передком унеслась, артиллеристы быстро и слаженно стянули с ящика
брезент, развели и вогнали лемехами в землю тонкие станины.
Наводчики тут же, усевшись на дырчатые железные креслица и
прильнув лицами к нарамникам прицелов, завертели штурвальчиками.
Ящик стал наклоняться и поворачиваться. Теперь было ясно видно,
что состоит он из уложенных в несколько рядов и скрепленных между
собою длинных толстых труб.
Поднял руку один наводчик и тут же другой. Солдат с
разматывающейся катушкой в руках побежал к блиндажу.
- Вот и все, сказал Алик.- В боевых условиях они уже открыли
бы огонь. Две минуты десять секунд.
Глеб посмотрел в направлении стрельбы. Старый деревянный
барк "Епифания" стоял на якоре в миле от берега. Он казался очень
маленьким.
Загромыхал подковами сапог солдат с катушкой.
- Ваши высокоблагородия... господин инженер, Альберт
Васильич... извольте вот принять...
- Спасибо, братец, - Алик принял катушку - Ступай наверх, да
далеко не отходи.
Не глядя ни на кого, он водрузил катушку на стол. На ней
оставались последние витки толстого многожильного провода. Потом
- поднял с пола и поставил рядом деревянный зеленый сундучок с
откидывающейся крышкой. Под крышкой были кнопки, как на гармони.
Алик вынул из сундучка уложенный там толстый электрический шнур с
многоконечной вилкой, вставил ее в гнездо на щечке катушки.
Подошел к амбразуре, посмотрел. Артиллеристы, как и приказано им
было. Укрылись в окопе.
- С Богом...- голос Алика сорвался, и он отдернул протянутую
было к сундучку руку. - Господин генерал, Иван Степанович...
первый выстрел, на счастье...
Генерал внимательно посмотрел на него. Алик был бледен.
- Не волнуйтесь так, инженер. Все будет в порядке.
Стреляйте. Ваши мины, не мои... Не терпится увидеть.
- Тогда - как стрелять? Одиночными, очередью, залпом?
- Как находите нужным.
И Алик вдавил верхнюю левую кнопку.
От верхней левой трубы назад и вниз, в землю - ударила струя
пламени. Позади орудия взвилось облако пыли и черного дыма. Белый
ком огня вырвался вперед и вверх - и косо ушел в небо, волоча
черный плотный смоляной хвост. Половину пологой арки над морем
нарисовал он и оборвался, и Глеб уже не знал, видит ли он белесую
искру продолжающего полет снаряда - или просто угадывает... вниз,
вниз, вниз... и - белый столб в полукорпусе по носу барка.
- Ну и звук!- крутя головой, как пес после купания,
засмеялся Казанегра.- Будто черт на борону наступил... Накрытие
первым выстрелом, инженер, с чем вас и поздравляю,- он стянул
перчатку и пожал Алику руку. Кисть у него - Глеб успел заметить -
была синяя.
- Разрешите продолжать?
- Продолжайте...
- Тогда вот так...- и Алик медленно повел пальцем по
кнопкам: слева направо, слева направо, слева направо...
Казалось, блиндаж снесет одним только ревом. Пыль, жар и
копоть долетели до амбразуры и ворвались внутрь. Жуткий дымный
столб повис над морем, и уде в нем, в сердцевине его, пролетали
ставшие багровыми комья огня. Где-то вдали делился дым на
истонченные острия... Глеб не отрывал взгляд от барка. Белый
столб под бортом... белый столб... белый столб... промах -
далеко... Им овладело чувство свершившейся неудачи: корабль был
заколдован, и даже в упор - ни один снаряд не коснется его...
Белый столб за кормой... И - темная вспышка! Из корабля, будто из
пыльного ковра, вылетело облако пыли. И - сразу две! И - не
столб, а веер у носа: попадание ниже ватерлинии в борт. И - когда
все уже стихло, ватная тишина, ватная... - еще одна вспышка в
дыму.
Казанегра опустил бинокль, обернулся, что-то сказал. Понял,
что его не слышат. Он сам себя не слышал. Тогда - обнял Алика за
плечи, показал оттопыренный большой палец. И генерал; крепко
пожал руку, другую руку положил на плечо, улыбнулся. Алик
повернулся, показал на Глеба. Генерал подошел к Глебу, протянул
руку. Ладонь у него была твердая и шершавая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
город и порт, но земля опустилась... Густо пахло йодом и теплым
илом. Над степью воздух начинал плавиться и растекаться,
временами поблескивая над землей, как озерца или соляные плеши.
- Зря водку пили, - Глеб обтер платком лицо и шею. - Потом
изойдем.
- Как раз не зря, - не согласился Алик. - Пот выйдет, и
будет легко. Это как в бане...
Он принялся развивать тему бани, и Глеб отключился. Это было
новой его способностью: не ускользать в пыльный мир, а как бы
оставлять вместо себя говорящую куклу, самому же - погружаться в
ту чужую память, которая недавно чуть не свела его с ума и
которая теперь все сильнее манила заглянуть в ее черные
глубины...
Он знал теперь миллионы ответов на вопросы, которые вовсе не
стремился задавать.
Въезд на полигон охранялся тщательно: даже у самого Алика,
который этот порядок и ввел, потребовали пропуск - и он
предъявил его, подписанный им самим,
Из странствий Глеб вынырнул окончательно в чистом просторном
блиндаже. Тяжелый темный стол, ажурные тростниковые стулья, узкая
горизонтальная амбразура - и полированный, в медных перехватах,
поручень под нею... Не по-армейски пахло: воском и цветами.
Начальство, вопреки обыкновению, не задержалось: было три
минуты одиннадцатого, когда здробили копыта, тут же по лестнице
скатились адъютанты. Проверили, убедились - и следом солидно
спустились генерал от артиллерии Попцов Иван Степанович и контр-
адмирал Матвей Мартынович Казанегра, тоже старый артиллерист,
заместитель командующего береговой обороной. А затем - блиндаж
наполнился свитой, и стало тесно и душно.
- Господин Генерал, господин контр-адмирал, разрешите
приступить к испытаниям. Команда готова. Докладывал инженер-майор
Зацепин. - Под этой фамилией й Алик был известен здесь и далее,
а настоящее его имя знали человек десять.
- Так вот, без передышки? - усмехнулся генерал. - Торопитесь
изумлять стариков?
Они действительно были старики, лет по шестьдесят пять
каждому, но старики бодрые и не чуждые юношеских страстей. По
крайней мере, у Казанегры была стойкая слава ловеласа. Даже в
такую жару и вдали от дам он благоухал "Зеленым долом" , шею его
обнимал шелковый платок, руки обтягивали белоснежные перчатки.
Алик нервно усмехнулся , перевернул стоящие на столе большие
песочные часы и кивнул своему казаку:
- Иван, ракету.
Казак пулей вылетел из блиндажа. Зашипела и звонко хлопнула
в вышине сигнальная ракета. Через полминуты в сотне саженей перед
блиндажом вылетела и развернулась артиллерийская упряжка. Вместо
орудия к передку прицеплено было нечто не вполне понятное: крытый
брезентом огромный ящик между высокими колесами. Упряжка с
передком унеслась, артиллеристы быстро и слаженно стянули с ящика
брезент, развели и вогнали лемехами в землю тонкие станины.
Наводчики тут же, усевшись на дырчатые железные креслица и
прильнув лицами к нарамникам прицелов, завертели штурвальчиками.
Ящик стал наклоняться и поворачиваться. Теперь было ясно видно,
что состоит он из уложенных в несколько рядов и скрепленных между
собою длинных толстых труб.
Поднял руку один наводчик и тут же другой. Солдат с
разматывающейся катушкой в руках побежал к блиндажу.
- Вот и все, сказал Алик.- В боевых условиях они уже открыли
бы огонь. Две минуты десять секунд.
Глеб посмотрел в направлении стрельбы. Старый деревянный
барк "Епифания" стоял на якоре в миле от берега. Он казался очень
маленьким.
Загромыхал подковами сапог солдат с катушкой.
- Ваши высокоблагородия... господин инженер, Альберт
Васильич... извольте вот принять...
- Спасибо, братец, - Алик принял катушку - Ступай наверх, да
далеко не отходи.
Не глядя ни на кого, он водрузил катушку на стол. На ней
оставались последние витки толстого многожильного провода. Потом
- поднял с пола и поставил рядом деревянный зеленый сундучок с
откидывающейся крышкой. Под крышкой были кнопки, как на гармони.
Алик вынул из сундучка уложенный там толстый электрический шнур с
многоконечной вилкой, вставил ее в гнездо на щечке катушки.
Подошел к амбразуре, посмотрел. Артиллеристы, как и приказано им
было. Укрылись в окопе.
- С Богом...- голос Алика сорвался, и он отдернул протянутую
было к сундучку руку. - Господин генерал, Иван Степанович...
первый выстрел, на счастье...
Генерал внимательно посмотрел на него. Алик был бледен.
- Не волнуйтесь так, инженер. Все будет в порядке.
Стреляйте. Ваши мины, не мои... Не терпится увидеть.
- Тогда - как стрелять? Одиночными, очередью, залпом?
- Как находите нужным.
И Алик вдавил верхнюю левую кнопку.
От верхней левой трубы назад и вниз, в землю - ударила струя
пламени. Позади орудия взвилось облако пыли и черного дыма. Белый
ком огня вырвался вперед и вверх - и косо ушел в небо, волоча
черный плотный смоляной хвост. Половину пологой арки над морем
нарисовал он и оборвался, и Глеб уже не знал, видит ли он белесую
искру продолжающего полет снаряда - или просто угадывает... вниз,
вниз, вниз... и - белый столб в полукорпусе по носу барка.
- Ну и звук!- крутя головой, как пес после купания,
засмеялся Казанегра.- Будто черт на борону наступил... Накрытие
первым выстрелом, инженер, с чем вас и поздравляю,- он стянул
перчатку и пожал Алику руку. Кисть у него - Глеб успел заметить -
была синяя.
- Разрешите продолжать?
- Продолжайте...
- Тогда вот так...- и Алик медленно повел пальцем по
кнопкам: слева направо, слева направо, слева направо...
Казалось, блиндаж снесет одним только ревом. Пыль, жар и
копоть долетели до амбразуры и ворвались внутрь. Жуткий дымный
столб повис над морем, и уде в нем, в сердцевине его, пролетали
ставшие багровыми комья огня. Где-то вдали делился дым на
истонченные острия... Глеб не отрывал взгляд от барка. Белый
столб под бортом... белый столб... белый столб... промах -
далеко... Им овладело чувство свершившейся неудачи: корабль был
заколдован, и даже в упор - ни один снаряд не коснется его...
Белый столб за кормой... И - темная вспышка! Из корабля, будто из
пыльного ковра, вылетело облако пыли. И - сразу две! И - не
столб, а веер у носа: попадание ниже ватерлинии в борт. И - когда
все уже стихло, ватная тишина, ватная... - еще одна вспышка в
дыму.
Казанегра опустил бинокль, обернулся, что-то сказал. Понял,
что его не слышат. Он сам себя не слышал. Тогда - обнял Алика за
плечи, показал оттопыренный большой палец. И генерал; крепко
пожал руку, другую руку положил на плечо, улыбнулся. Алик
повернулся, показал на Глеба. Генерал подошел к Глебу, протянул
руку. Ладонь у него была твердая и шершавая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69