Потом и с пиратами что-то случилось. Теперь на острове
жили около сотни семей, занятых обслуживанием четырех маяков - и
обслуживанием тех, кто обслуживает маяки. При старой власти
смотрители маяков были людьми высокооплачиваемыми - то есть на
уровне телеграфистов и машинистов на железных дорогах. Так что
те, кто жил вокруг них и работал на них, внакладе не оставались.
При трудовиках, как с горечью объяснили Сайрусу, все поменялось:
теперь те, кто выращивал хлеб и пас овец, были короли. Правда,
эти короли понимали, что такое положение не навсегда, и не
слишком задирали носы - но все же...
Война обошла островок стороной. Правда, в первые ее месяцы
трудовики держали здесь гарнизон, но - такая служба солдат
расслабляла. Начались брожения, человек десять дезертировали и
долго прятались в скалах. Добрые островитянки подкармливали их.
Когда гарнизон сняли, на острове началась пора свадеб. Как раз в
такой вот семье принимали Сайруса.
Хозяйка, тридцатилетняя вдова электротехника при Восточном
маяке, взяла в мужья двадцатилетнего солдата-беглеца, бывшего
мастерового на канатном заводе в Порт-Элизабете. Это был
нескладный рыжий парень с коротким вздернутым носом и огромными
руками, которым он все время не находил места. Звали его Боб
Мэчин. В восемьдесят третьем он, как и многие другие молодые
парни с их завода, "побузили" - так он выразился. О ночи мятежа
у него сохранились самые странные воспоминания. Сайрус,
усмехаясь про себя, слушал его рассказы. Наверное, мы были в
разных городах и в разное время...
Уже давно было решено, что с Сайрусом пойдут еще трое:
боцман Бердборн, штурман Рей и старший офицер Квинси. Семьи
офицеров, по заведенному трудовиками обычаю, оставались
заложниками за мужчин, а Бердборну необходимо было с кем-то за
что-то поквитаться в Порт-Блесседе. Остальная команда, четыреста
двенадцать душ, уводила крейсер не остров Эстер. Командиром
становился второй штурман Риган, Он жил сейчас вместе с Сайрусом
в доме Боба Мэчина. Сайрус испытывал к нему сложное чувство:
теплоту пополам с ревностью. И к этому подмешивалось что-то еще,
чему Сайрус не находил пока названия.
Паровой катер крейсера привели в порядок и загрузили углем
по самый клотик. Придется стоять круглосуточные вахты, но ничего
другого не остается...
- Альберт Юрьевич! Неужто не узнаете?
Голос был знакомый, но Алику пришлось долго всматриваться в
лицо подошедшего человека...
- О, Боже! Кирилл Асгатович! Что это с вами?
Прежде смуглое и по-своему красивое лицо господина
Байбулатова превратилось в нечто бесформенное, рыхлое, синевато-
розовое, покрытое местами потрескавшейся коростой...
- Хороший вопрос. Я сам частенько задаю его себе. Но сейчас
мне надобно бы архисрочно найти нашего общего друга...
- И вы решили искать его здесь?
- Разумеется. Вы не обратили внимания на его способность
притягивать к себе всяческие катаклизмы?
- Это да. Но когда я расставался с ним, он намерен был
следовать в Петербург.
- Нет. Он здесь, на Острове, это абсолютно точно. Высадился
на западном побережье чуть севернее Хеллдора. Отправился вглубь
суши. Это все, что смог сказать капитан.
- Ничего себе. Значит, он здесь... А что, собственно,
случилось? Может быть, смогу помочь?
- Случилось... Боюсь, что вы не сможете ни помочь, ни даже
понять. Я сам во всем этом мало что понимаю. Кто такой профессор
Иконников, знаете, конечно?
- Знаю, что есть такой, и все.
- Это один из самых образованных людей нашего времени.
Форбидер с огромным стажем. Историк форбидерства. И, по всей
видимости, ему удалось проникнуть в... как бы это сказать... в
сокровенные тайны. К истокам, к пружинам... Короче, к тому, к
чему наш общий друг причастен по причине рождения.
- И что из этого?
- А то, дорогой мой Альберт Юрьевич, что профессор десять
дней назад исчез, прихватив с собой супругу господина Марина. И я
очень подозреваю, что к исчезновению этому приложил руку наш с
господином Мариным общий шеф князь Кугушев. Давайте отойдем
куда-нибудь в тень? У меня с собой есть прекрасное монастырское
бренди...
- Так, вы говорите, Олив похитили?
- Да. Вот этот стаканчик пусть будет ваш... Мне, к
сожалению, надо постоянно быть чуть-чуть пьяным - тогда я еще
могу терпеть зуд. Госпожу Олив вывезли из больницы, где она по
известным вам причинам вынуждена была находиться, и посадили на
корвет "Витязь". Корвет этот принадлежит ведомству князя... Один
Бог знает, куда они направились. Если верно мое предположение,
то... все кончено.
- Что... кончено?- внезапно холодея, спросил Алик. Он выпил
бренди одним глотком, не чувствуя вкуса. - Что вы имеете в виду?
- Князь безмерно напуган возможностью вторжения. То есть не
возможностью, конечно - вторжение ведь уже произошло... Да, самим
вторжением. Напуган. Он очень решительный человек, а как раз
решительные люди в состоянии испуга способны наделать таких
глупостей... Он делал ставку на Глеба Борисовича. А Глеб
Борисович - это такой человек, на которого по определению никакие
ставки делать нельзя. Потому что - полнейшая непредсказуемость и
действия не по разумению, а по самоощущению. И вот, представьте
себе, в самый наиответственнейший момент Глеб Борисович вообще
исчезает с этой шахматной доски...
- Так, - сказал Алик. Ай да Глеб! - подумал он про себя.
- И тогда князь приглашает профессора и спрашивает: не в
силах ли кто-нибудь заменить на этом поприще нашего общего
друга? И профессор после напряженных размышлений предлагает не
кого-нибудь, а себя...
- Я как-то все еще не понял...
- А вы наливайте, наливайте. Ничто не прочищает мозги лучше
хорошего бренди. Тем более вопрос такой... потусторонний...
- В каком смысле?
- Да в самом наипрямейшем. Я, когда помоложе был, сам всеми
этими необыкновенностями увлечение прошел. И понял, что или
мозговую грыжу наживу, или на славные подвиги меня потянет. Как
рыцаря Вильямса. Так вот: есть в среднем течении реки Эридан
таинственное образование по имени Черный Великан. Скала в
полверсты высотою - и алмазной твердости, скажу я вам. Алмазной!
Отец нашего друга, Борис Иванович Марин, предпринял как-то
восхождение на ее вершину. Сутки он там провел, а когда вернулся,
имел двухнедельную щетину. Очень удивлялся, что здесь всего лишь
следующее утро. Подозревал, что погрузились мы в волшебный сон...
да. Так вот: высказал он между делом мнение, что в этой скале
сокрыт некий стержень нашего мира, некая ось его вращения - в
переносном смысле, конечно. И что, если удастся найти, на что
нажать и куда повернуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69