.. Его
втянули в дверь, и вертолет тут же прыгнул вверх и завалился, а
пулеметчик дал длину, на пол-ленты, очередь... Зацепило, товарищ
майор? - второй прапор, Костя, помог Турову сесть. Херня, в
мякоть. Разрезали рукав. Прошило
подмышку. Костя перевязывал, Туров кряхтел. Засада? -
перекрикивая турбины, крикнул Демченко. Или что? Это наши,
крикнул Туров в ответ. У Кости побелело лицо. Нас предали,
ребята! - Туров вдруг понял, что его трясет. Нас начисто
предали!..
Лес визу сменился полями. Красно-желто-зеленое лоскутное
одеяло. накинутое на оглаженные холмы.
Хвостатая тень дракона...
Когда проехали мили три, Лев вдруг остановил пони и долго
сидел молча и неподвижно. Начинался четвертый час ночи; небо
справа становилось полупрозрачным. Светлана ждала.
Слева сонно дышал лес. Ворохнулась большая птица, упала
отяжелевшая шишка, заскрипел от старости ствол. Совсем далеко
хохотнула сова. Потом - закричал пронзенный когтями зверек.
Испугавшись, лес замер. Смерть бродила на мягких лапах.
Потом Лев тронул поводья, и пони потрусил дальше. Дорога
едва угадывалась впереди.
- Хотел вернуться? - спустя какое-то время - уже светало -
спросила Светлана.
- Да.
- Из-за... тех?
-Да.
Несколько дней назад в отряде Дабби объявились эмиссары из
Порт-Элизабета. Вместе с ними и еще на следующий день двумя
обозами подвезли оружие, патроны, а главное - несколько сот
комплектов палладийского обмундирования. Дабби ходил мрачный.
Сегодня ночью он растолкал Светлану и, приложив палец к губам,
велел идти за собой. За линией постов их ждал уже Лев - на
крошечной двуколке, запряженной пони.
Билли бормотнул во сне и куда-то побежал. Мама!.. Открыл
глаза, тут же закрыл и вцепился ручками.
- Спи, хороший мой , спи...
- Там двое - из моих клиентов, - сказал Лев.- Был бы я без
дырок - вернулся бы...
- Бросил бы меня?
- Я ведь присягу принимал...
Светлана промолчала.
Утром они постучались в ворота небольшой фермы в предгорьях.
Кто я для него, подумала Светлана смутно. Хромота на вторую
ногу... Пожилая женщина в сером платье с передником, в черном
чепце - открыла дверь. Лев тихо говорил, что-то показывал, не
выпуская из рук. Женщина измерила взглядом его, ее, прищурилась
на Билли - Светлана чуть повернулась, прикрывая малыша телом.
Ведьма...
Их накормили во дворе под навесом и с собой дали небольшой
узелок.
Как ни удивительно, офицеры группы восприняли сообщение о
предательстве если не спокойно, то по крайней мере как нечто
ожидавшееся. Чуял я гниль, сказал Баглай, с самого начала
гнильцой тянуло... Списали нас, гниды, скрежетнул Никольский,
прав был Алька Величко, а, Степа? Да что мы, не найдем, где
выйти? - почти растеряно сказал Брянко, - ерунда какая: проход
найти... Эх, Андрюша, нам ли жить в печали, нам ли жить...-
Никольский взъерошил ему волосы. Ну, найдем мы проход - дальше-то
что? Брянко вздохнул - и вдруг замер, уставившись строго перед
собой. Дошло...
И будем мы без вести пропащие, сказал кто-то и подчеркнул,
если не врубился кто: пропащие.
- Товарищи, - обратился Туров к командирам, - прошу осветить
личному составу обстановку такой, какая она есть, ничего не
смягчая. Каждый должен понять, переварить... Но - выход найдется.
Один на всех или...
- На территории Союза они проходы закроют, - сказал
Никольский.- А вот...
- Денис,- сказал Туров и накрыл его руку своею.
Его внесли в дом.
- Какой счастливый день сегодня, - говорил рядом скрипучий
женский голос.- Годами никто не заходит, а сегодня уже вторые
гости дорогие. Кладите сюда. Робинсон, грей воду. Нужно будет
горячей воды. Господи, зачем я тебе жаловалась на то, что не с
кем словом перекинуться? Робинсон, как твое мнение, тот утренний
джентльмен не был врачом? Он ездит на такой же двуколке, что и
покойный доктор Китченер. Хотя - какие сейчас могут быть врачи...
Вдова его близкого друга, так мы и поверили, Робинсон. Смотрела
на него, как кошка. Всегда видно, кто есть кто. Еще и с ребенком.
Мальчик хороший, но жизнь у него будет скверная через такую мать.
Разве порядок женщине с ребенком ездить по пустошам с посторонним
мужчиной, пусть он и офицер и джентльмен? Может быть, он все-таки
умел врачевать? Или она. Робинсон, до чего мы докатились, женщины
стали разбираться в ранах, это ужасно. До чего мы докатились...
Вот и чай. Пейте, джентльмены...
Глеб одним глотком протолкнул в горло пахнущий медом и
молоком шарик горячей воды - и, насмерть опьянев, уснул на
несколько минут. Потом его мыли и перевязывали. Поили и кормили -
до слез мало, жидкой овсянкой, он готов был бежать и сам добывать
себе пищу - но удержали, убедили: сразу много нельзя, опасно.
Спать он уже не мог, но и встать не мог, и никто не приходил
разговаривать с ним, и оставалось только вспоминать о чем-то и
грезить...
Никогда еще со времен налета на тюрьму Апдаун он не
чувствовал такого подъема, такого внутреннего жара - предвестника
неизбежно победы. Но тогда - это была лишь его личная маленькая
победа среди сплошных чужих неудач, да и то - тут же украденная у
него победа. Скотина Макнед вышвырнул его, как стреляную гильзу.
Сейчас же - в случае удачи можно было рассчитывать на... на все.
Именно так: на все. Доггерти нервно поскреб щетину. Революции тем
и хороши, что позволяют рассчитывать сразу на все. Правда, и
расплата за неудачу... но уже нечего больше терять. Уже давно
нечего терять. Все потеряно, кроме жизни, а она не стоит ничего.
Генерал Доггерти. Президент Доггерти. Или даже король Руфус
Первый. Почему нет?
А надо всего лишь сыграть завтра тонко и точно. Все готово,
осталось поднести спичку..
Все равно, что надеяться полетать, вставив себе пороховую
ракету в задницу. Начнется такая мясорубка, сквозь которую
проскочить - один шанс на тысячу.
Спасем революцию. Спасем скотину Макнеда - хотя бы на время.
Надолго не удастся: военные имеют на него огромный зуб. Раздавят
в любой момент, дай только повод.
Вот повал завтрашней авантюры и станет поводом...
Доггерти засмеялся про себя. Да, и удача, и поражение -
будут для Макнеда роковыми. А для него роковым станет только
поражение...
Тоже неплохо.
А все-таки надо было еще тогда, когда понял все - подойти к
нему, к коллеге, и всадить весь барабан. Что тогда удержало? Уже
и не помню.
Завтра. Дожить бы до вечера.
За сутки, что группа "Буря" простояла лагерем у дороги,
ведущей от перевала Твин-Хелмит к Восточному шоссе, ничего
видимого не произошло. И в то же время - произошло нечто
страшное. Туров ощущал это печенкой. Дисциплина, внешняя и
внутренняя, еще позволяла бойцам сохранять приличия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69