И
жизнь кажется обрамленной ореолом, увитым лютиками. Теперь же все обеды
ужасно одинаковые, причем люди стали либо глупее, либо агрессивнее. Первая
дикая боль от потери Дженни сменилась тупым онемением одиночества. Он
начал осознавать раздражающее однообразие соревнований, безликие спальни,
бесконечные переезды. Раньше это скрашивалось загулами с Рупертом или
оживлялось присутствием Джейни. Везде, где бы он ни бывал, он вспоминал о
ней и тех хороших днях, что были у них. Каждый вечер он наблюдал, как
другие наездники звонят домой, чтобы справиться о семье или сообщить о
последнем успехе. Ему теперь некому звонить, нет никого, кому можно было
бы рассказать о победах и неудачах, если не брать в расчет кредиторов, с
которыми он постепенно расплачивался. Деньги после каждой маленькой
победы, отсылались мистеру Блоку, который откладывал часть, необходимую на
проживание Билли, брал свою долю и пересылал остальное налоговому
инспектору. Собственно, если бы он смог восстановить форму и завоевать
пяток хороших призов, то расплатился бы с долгами. Когда Дженни оформила
развод, к нему на помощь пришла мать, которая, не делая секрета из своего
облегчения, дала ему денег: не очень большую сумму, но достаточную, чтобы
заплатить по наиболее давящим счетам. Руперт был великолепен. Глядя на
него, нежного отца, показывающего фотографии годовалой Табиты Мелизу,
Билли охватила волна пылкой признательности за поддержку и доброту. Руперт
никогда не убеждал его принять рюмку, как это постоянно делали другие.
Голос Мелиза прорвался в его мысли.
- Надеюсь, вы не против приходить сюда почаще, - сказал он в
полголоса. - Я обожаю это место, хотя оно и выглядит немного
экстравагантным.
Билли улыбнулся. - Кончно, нет. - Все это было частью спектакля: быть
веселым и никогда не показывать трещины на сердце.
Он указал на одну из наиболее гротескных фигур, изображенных на фризе
вдоль стен бара.
- Что этот бедняга сделал?
- Изнасиловал мать Аполлона. Его приковали, так что птицы могли
клевать его печень.
- Похож на меня в старые дни.
- Еще кока-колы? - спросил Мелиз.
- Нет, мне достаточно, - Билли посмотрел на Гризеллу Хаббард, которая
выглядела отвратительно массивной в своем красном водительском
комбинезоне. Ну какая же она кошмарная и уродливая свинья, при этом еще
раскрывает рот на бедняжку Фен.
- Она совершенно беспомощна в обращении с картой и все время несла
нелепейшую чушь о всяких там остановках, чтобы попасти и напоить лошадей.
Если бы я прислушивалась к ней, то мы еще были бы во Франции. Джейк
сумашедший, что позволил ей скакать на лошадях. Она такая мягкотелая.
Через пару недель они сами будут ездить на ней, кроме того, она совершенно
не имеет чувства иерархии: обращается со своим конюхом как с равной или
даже выше ее. Уверена, она вскоре затащит к себе в спальню и ее и двух
своих лошадей, где те будут смотреть телевизор.
- Надеюсь, тут подают английские блюда, - проворчал, как обычно,
Дриффилд, размахивая пустым стаканом и поглядывая вокруг в надежде, что
кто-нибудь купит ему выпивки.
Руперт был занят обсуждением с Мелизом неуклонно падающих цифр
количество телезрителей.
- Они должны уволить Дадли. Он такой болтун. На серии нам надо иметь
какую-нибудь пышечку.
- Которая еще и умеет говорить? - фыркнул Дриффилд.
- Не просто вообще пышку, а участницу соревнований, какую-нибудь
симпатичную девушку-наездницу.
- Как Лавиния? - спросил Мелиз.
- Она никогда не была ни хорошей наездницей, ни хорошенькой.
- Гм, - хмыкнул Билли.
- Во всяком случае, она замужем за лягушатником. Я говорю о
ком-нибудь, как Энн Мур или Мерион Кокс, которые знают каждую девчонку,
помешанную на пони. Именно такие девчонки составляют большинство зрителей
и приводят с собой родителей.
- Как на счет Фенеллы Максвелл? - предложил Мелиз.
- Ну да, если она сбросит килограммов десять, большая часть которых
прыщи.
- Спасибо, Руперт, - прозвучал сзади резкий голос.
Все повернули головы.
- Мама миа, - воскликнул Билли.
- Бог мой. Как ты выросла, - были слова Руперта.
Фен стояла и смотрела на них: глаза широко открыты, как у фавна,
цвета морской волны блузка заправлена в такого же цвета шорты, на длинных
коричневых ногах высокие сандалии. Ее торчащие сосульками светлые волосы
были еще влажными после душа. Ни один прыщик не портил ее гладкие
коричневые щеки на которые был нанесен только тонкий слой румян. Она
выглядела как настороженный, но прекрасный уличный мальчишка.
- Боже, - подумал Мелиз, - как я буду опекать вот _э_т_о_ в Риме?
Поскольку было уже поздно, все сразу пошли обедать. Айвор Брейн и, к
удивлению, Дриффилд предприняли согласованные действия, чтобы сидеть рядом
с Фен. Айвор только сидел и крошил хлеб, глядя на нее с открытым ртом. Вся
команда, за исключением Гризеллы, которая чувствовала себя явно
отодвинутой на второй план, была невероятно мила. Каждый задавал вопросы о
ноге Джейка, о лошадях, как устроилась славная Сара. Официанты со
сверкающими зубами и меню не давали пустеть ее бокалу, постоянно доливая
великолепное "Кьянти". Так как она не брала в рот ни капли спиртного с
того самого момента, как села на диету, то вскоре почувствовала, что у нее
начала сильно кружиться голова.
- Я, вообще-то, голодаю, - сказала она Дриффилду, - но мне кажется, я
больше уже никогда не смогу даже смотреть на грейпфрут или салат.
- Сколько ты сбросила.
- Для Руперта все равно недостаточно.
Сидя за столом напротив, Руперт рассмеялся и поднял за нее бокал.
- Я переоценил. Ты выглядишь прелестно. Больше не худей ни на унцию.
- Пожалуй я возьму феттьючине, - с кислым выражением проговорила
Гризелла, - а потом аббачино аль форно.
- Что это? - спросил Айвор.
- Жаренный теленок, приготовленный целиком, - ответила Гризелла,
вокруг рта которой блестели капельки пота.
"Наверно, один из тех что мы встретили на пароме", - подумала,
бесясь, Фен. "У, чертово плотоядное животное". Внезапно она почувствовала
себя не такой уж голодной.
- А что такое уцелетти?
- Маленькие певчие птички, зажаренные на вертеле, - пояснила
Гризелла. - Очень вкусно.
- Бог мой, что за варварская страна, - воскликнул Билли - Я еще
удивлен, что они не запекли всех тех бродячих кошек, что носятся по
улицам.
- На них мало мяса, - сказал Руперт.
В это время к столу подошел посыльный с двумя телеграммами для Фен.
Одна была от Джейка, Тори и детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
жизнь кажется обрамленной ореолом, увитым лютиками. Теперь же все обеды
ужасно одинаковые, причем люди стали либо глупее, либо агрессивнее. Первая
дикая боль от потери Дженни сменилась тупым онемением одиночества. Он
начал осознавать раздражающее однообразие соревнований, безликие спальни,
бесконечные переезды. Раньше это скрашивалось загулами с Рупертом или
оживлялось присутствием Джейни. Везде, где бы он ни бывал, он вспоминал о
ней и тех хороших днях, что были у них. Каждый вечер он наблюдал, как
другие наездники звонят домой, чтобы справиться о семье или сообщить о
последнем успехе. Ему теперь некому звонить, нет никого, кому можно было
бы рассказать о победах и неудачах, если не брать в расчет кредиторов, с
которыми он постепенно расплачивался. Деньги после каждой маленькой
победы, отсылались мистеру Блоку, который откладывал часть, необходимую на
проживание Билли, брал свою долю и пересылал остальное налоговому
инспектору. Собственно, если бы он смог восстановить форму и завоевать
пяток хороших призов, то расплатился бы с долгами. Когда Дженни оформила
развод, к нему на помощь пришла мать, которая, не делая секрета из своего
облегчения, дала ему денег: не очень большую сумму, но достаточную, чтобы
заплатить по наиболее давящим счетам. Руперт был великолепен. Глядя на
него, нежного отца, показывающего фотографии годовалой Табиты Мелизу,
Билли охватила волна пылкой признательности за поддержку и доброту. Руперт
никогда не убеждал его принять рюмку, как это постоянно делали другие.
Голос Мелиза прорвался в его мысли.
- Надеюсь, вы не против приходить сюда почаще, - сказал он в
полголоса. - Я обожаю это место, хотя оно и выглядит немного
экстравагантным.
Билли улыбнулся. - Кончно, нет. - Все это было частью спектакля: быть
веселым и никогда не показывать трещины на сердце.
Он указал на одну из наиболее гротескных фигур, изображенных на фризе
вдоль стен бара.
- Что этот бедняга сделал?
- Изнасиловал мать Аполлона. Его приковали, так что птицы могли
клевать его печень.
- Похож на меня в старые дни.
- Еще кока-колы? - спросил Мелиз.
- Нет, мне достаточно, - Билли посмотрел на Гризеллу Хаббард, которая
выглядела отвратительно массивной в своем красном водительском
комбинезоне. Ну какая же она кошмарная и уродливая свинья, при этом еще
раскрывает рот на бедняжку Фен.
- Она совершенно беспомощна в обращении с картой и все время несла
нелепейшую чушь о всяких там остановках, чтобы попасти и напоить лошадей.
Если бы я прислушивалась к ней, то мы еще были бы во Франции. Джейк
сумашедший, что позволил ей скакать на лошадях. Она такая мягкотелая.
Через пару недель они сами будут ездить на ней, кроме того, она совершенно
не имеет чувства иерархии: обращается со своим конюхом как с равной или
даже выше ее. Уверена, она вскоре затащит к себе в спальню и ее и двух
своих лошадей, где те будут смотреть телевизор.
- Надеюсь, тут подают английские блюда, - проворчал, как обычно,
Дриффилд, размахивая пустым стаканом и поглядывая вокруг в надежде, что
кто-нибудь купит ему выпивки.
Руперт был занят обсуждением с Мелизом неуклонно падающих цифр
количество телезрителей.
- Они должны уволить Дадли. Он такой болтун. На серии нам надо иметь
какую-нибудь пышечку.
- Которая еще и умеет говорить? - фыркнул Дриффилд.
- Не просто вообще пышку, а участницу соревнований, какую-нибудь
симпатичную девушку-наездницу.
- Как Лавиния? - спросил Мелиз.
- Она никогда не была ни хорошей наездницей, ни хорошенькой.
- Гм, - хмыкнул Билли.
- Во всяком случае, она замужем за лягушатником. Я говорю о
ком-нибудь, как Энн Мур или Мерион Кокс, которые знают каждую девчонку,
помешанную на пони. Именно такие девчонки составляют большинство зрителей
и приводят с собой родителей.
- Как на счет Фенеллы Максвелл? - предложил Мелиз.
- Ну да, если она сбросит килограммов десять, большая часть которых
прыщи.
- Спасибо, Руперт, - прозвучал сзади резкий голос.
Все повернули головы.
- Мама миа, - воскликнул Билли.
- Бог мой. Как ты выросла, - были слова Руперта.
Фен стояла и смотрела на них: глаза широко открыты, как у фавна,
цвета морской волны блузка заправлена в такого же цвета шорты, на длинных
коричневых ногах высокие сандалии. Ее торчащие сосульками светлые волосы
были еще влажными после душа. Ни один прыщик не портил ее гладкие
коричневые щеки на которые был нанесен только тонкий слой румян. Она
выглядела как настороженный, но прекрасный уличный мальчишка.
- Боже, - подумал Мелиз, - как я буду опекать вот _э_т_о_ в Риме?
Поскольку было уже поздно, все сразу пошли обедать. Айвор Брейн и, к
удивлению, Дриффилд предприняли согласованные действия, чтобы сидеть рядом
с Фен. Айвор только сидел и крошил хлеб, глядя на нее с открытым ртом. Вся
команда, за исключением Гризеллы, которая чувствовала себя явно
отодвинутой на второй план, была невероятно мила. Каждый задавал вопросы о
ноге Джейка, о лошадях, как устроилась славная Сара. Официанты со
сверкающими зубами и меню не давали пустеть ее бокалу, постоянно доливая
великолепное "Кьянти". Так как она не брала в рот ни капли спиртного с
того самого момента, как села на диету, то вскоре почувствовала, что у нее
начала сильно кружиться голова.
- Я, вообще-то, голодаю, - сказала она Дриффилду, - но мне кажется, я
больше уже никогда не смогу даже смотреть на грейпфрут или салат.
- Сколько ты сбросила.
- Для Руперта все равно недостаточно.
Сидя за столом напротив, Руперт рассмеялся и поднял за нее бокал.
- Я переоценил. Ты выглядишь прелестно. Больше не худей ни на унцию.
- Пожалуй я возьму феттьючине, - с кислым выражением проговорила
Гризелла, - а потом аббачино аль форно.
- Что это? - спросил Айвор.
- Жаренный теленок, приготовленный целиком, - ответила Гризелла,
вокруг рта которой блестели капельки пота.
"Наверно, один из тех что мы встретили на пароме", - подумала,
бесясь, Фен. "У, чертово плотоядное животное". Внезапно она почувствовала
себя не такой уж голодной.
- А что такое уцелетти?
- Маленькие певчие птички, зажаренные на вертеле, - пояснила
Гризелла. - Очень вкусно.
- Бог мой, что за варварская страна, - воскликнул Билли - Я еще
удивлен, что они не запекли всех тех бродячих кошек, что носятся по
улицам.
- На них мало мяса, - сказал Руперт.
В это время к столу подошел посыльный с двумя телеграммами для Фен.
Одна была от Джейка, Тори и детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142