- Я так много работаю, - опять объяснила Дженни.
Кевин колко глянул на полупустой стакан, в котором еще плавали
нерастаявшие кубики льда.
- Что ты будешь пить? - спросила Дженни.
- Сухое белое вино, пожалуйста.
- Будь душкой и достань его из погреба. Я должна подняться в
туалетную комнату.
Наверху она посмотрела на себя в отчаянии. Ее волосы торчали как у
пугала, лицо было красным, а глазки казались крошечными от выпитого и от
того, что она была ненакрашена. В старых джинсах и севшей T-образной
рубашке она выглядела просто "задницей", а ее грудь - слишком огромной.
Вынув кусочки фланели из подмышек, побрызгав духами промежность, она
наложила жидкую основу и попыталась привести в порядок, правда без особого
успеха, свою спутанную гриву. Она подошла к пишущей машинке и напечатала
одним пальцем: "Мужчины не должны сваливаться, как снег на голову".
Из погреба с бутылкой поднялся Кевин, он выглядел так, как будто его
пнули ногой в лицо. - Я обнаружил, что тебе не нравится наш свадебный
подарок.
Дженни позеленела. - О нет, что ты! Мы поместили его туда потому,
э-э, что мать Билли приехала на обед, а у нее был пудель, который, э-э,
умер, и мы думали, что вид вашего пуделя может ее травмировать. - Она
беспомощно пожала плечами. Стоило попробовать.
Затем возникла проблема отыскать штопор и чистый стакан, а затем
миску, в которой можно было бы помыть грязный.
- У меня есть миска в кладовке под лестницей, - сказала Дженни.
Затем, обеспокоенная тем, что не может вспомнить, закрыла ли она дверь на
цепочку, Дженни схватила стакан и вышла. Но все было в порядке. Дверь она
закрыла.
- Почему ты покупаешь Вискас, а не Магги Мил? - Спросил Кевин,
посмотрев на одну из тарелочек Гарольда, облепленную мухами.
- Извини, Кев. Я знаю, что я отвратительная жена, но я только
запомнила клички лошадей, как ты все поменял, а в сельском магазине не
продают Магги Мил. Я становлюсь невменяемой, когда пишу, и я не кушаю
целый день.
Кев поднял бровь, посмотрев на остатки яичницы на сковородке.
- Как продвигается книга?
- Нормально. Я перешла к женатым мужчинам.
- Основываешься на Билли?
- Билли слишком хорош. Большинство женатых мужчин, которых я знаю,
как дети - во всем.
Она раздумывала о том, будет ли он использовать горячие щипцы, чтобы
вытянуть эту гладкую, похожую на конфету баттерскотч, пробку, или будет ее
выбивать. Он был все-таки в хорошей форме, его плоский живот опоясывал
большой пояс от Гуччи.
Она умирала от желания выпить еще один стакан, но он отпил только
четверть своего. Кевин не пил много, так как при больших дозах его язык
начинал заплетаться. Ее просто гипнотизировали его сверкающие золотые
запонки и медальоны.
- Ты не боишься оставаться здесь одна? - спросил он.
- А у меня здесь есть сигнальное устройство, связанное с домом
Руперта, и сигнал тревоги против взломщиков, но так как Гарольд постоянно
его отключает, я перестала использовать его.
- Но ты была сильно напугана, когда я позвонил.
- Я думала, это судебные приставы. Пожалуйста, не приходи домой, Билл
Судебный Пристав, - неубедительно захихикала она.
Кевин поднялся и обошел кухню. - Весь дом имеет ужасный вид, а ты
выглядишь устрашающе. Я никогда не позволял Энид вести дом и выглядеть
подобным образом.
Дженни побледнела. Она встала и налила себе еще стакан, но ничего не
изменилось. - Это поможет, если ты закрутишь горлышко бутылки, - сказал
Кевин.
- Ты действительно думаешь, - взорвалась Дженни, - что если ты
пожалуешь в дом к Солженицыну, то он будет вытирать пыль, или мыть чашки в
посудомойке, или готовить "чатни". Клянусь, что там есть миссис
Солженицына, которая играет "Дубинушку", чтобы успокоить его нервы, и
каждые 10 минут подает самовар и икру, и печатает его рукопись, и ведет
домашнее хозяйство. Господи!
- Энид смотрит за мной.
- Конечно, черт побери. Потому что ты так восхитительно богат, что ей
не приходится работать. У нее нет никаких денежных проблем, так же как у
Хелины. Конечно, они могут проводить целый день, занимаясь мытьем головы
или выщипыванием волос на ногах, и размышляя о рисовании, и начищая
подносы до еще большего блеска.
- Моя мать ходила на работу, но мыла полы на кухне каждый день.
- Ну и что? - огрызнулась Дженни. - Она не была писательницей.
Писатели думают о своей работе постоянно, не заботясь о деньгах, а если
они начинают думать все время о деньгах, они не могут писать.
- Было бы лучше, - сказал Кевин, - если бы, вместо того, чтобы писать
вздор о противоположном поле, что делает тебя беспокойной, ты бы бросила
эту книгу, а уделила больше времени Билли. В Афинах он выглядел как
бродяга: бриджи сколоты булавками, обветшавшие рубашки, смокинг в пятнах,
в туфлях дырки. - Он взял пачку конвертов, слегка щелкнул по ним. - Эти
письма должны были быть отправлены неделю назад. Ты - неряха, - продолжил
он, поворачиваясь к ней лицом, - и у тебя излишний вес. Если бы ты была
моей женой, я бы отослал тебя в санаторий.
- Чертовски дорого, - ответила Дженни, краснея от стыда. Я лучше
куплю висячий замок на холодильник. Я пытаюсь писать книгу.
- Ты пьешь слишком много. И Билли тоже. Это повредит его репутации.
Если он не будет осторожен, его не выберут для участия в мировом
чемпионате.
- Мне кажется, что он как-нибудь прокормится, даже поссорившись с
тобой.
- А я думаю, что так не разговаривают со спонсором мужа, - сказал
Кевин, вставая и ставя свой недопитый стакан. - Я пошел.
Дженни была потрясена. Она так привыкла к ссорам с Билли, которые
заканчивались постелью, что не смогла справиться с развитием данной.
- Ты не допьешь?
- Нет, спасибо. Иди поспи, а когда ты протрезвеешь, у нас еще будет
прямой разговор.
- А сегодня у нас едва ли был непрямой разговор, - ответила Дженни
мрачно, нетвердо следуя за ним до двери. В дверях он обернулся и ткнул ее
кулаком в живот, который за секунду до того она успела втянуть.
- Господи, эта молния - ну просто наказание. Я вернусь в среду и мы
сходим пообедать, - сказал он.
Это вина Билли, что он попросил Кева заглянуть к ней, думала Дженни
тремя днями позже, брея ноги. Ужасно бросает в дрожь. Ванна выглядела так,
как-будто в ней стригли овцу, ни одного лишнего волоска не осталось на
теле. Ее лобок начал уже зарастать и имел вид плохо ощипанной курицы, она
побрила и его. С того момента, как она видела Кевина, она не взяла в рот
ничего, кроме 3 грейпфрутов и 2 бутылок Перье. Она убрала в доме, и вымыла
волосы, и покрасила погти и втерла крем для тела куда только было
возможно, даже в затылок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142