- спросил он. - Я не получаю свою долю
удовольствий дома, значит, я получу их гденибудь в другом месте.
- Я должна уничтожить ее, - прошептала Хелина побелевшими губами. - Я
не могу продолжать встречаться с ней, зная все это, увидев эти
отвратительные снимки.
- Что отвратительного в этих фотографиях? Фирме Кодак они понравились
бы. У нее прекрасное тело, и что самое важное - она не стыдиться его. Ты
можешь взять у нее несколько уроков.
Он вышел в туалетную комнату и начал одевать белую рубашку и смокинг.
- Куда ты собираешься? - спросила Хелина, оцепенев.
- На обед. Сегодня Хилари дает обед, ты помнишь об этом? Ты же
настаивала, чтобы я вернулся вовремя с соревнований.
Никто не одевался быстрее Руперта, когда он собирался идти куда-то.
- Ты не можешь идти на обед после всего этого, - прошептала Хелина в
замешательстве.
- Почему? Дармовая выпивка. Это гораздо лучше, чем оставаться здесь и
выслушивать твои истерики. И потом я не люблю, когда в меня швыряют
книгами, а этот флакон духов угрощающе большой. Не лучше ли будет, если ты
тоже переоденешься? - Он завязывал галстук и неодобрительно рассматривал
себя в зеркале.
- Неужели ты даже не извинишься за свою интрижку с Подж?
Руперт исскусно продел конец галстука в петлю. - Почему я должен
извиняться за твои недостатки?
Теперь он причесывал все еще мокрые волосы, зачесывая их назад от
висков и укладывая их двумя крыльями над ушами. Он отряхнул смокинг. -
Можешь не беспокоиться и не просыпаться из-за меня. Я скажу Ортруде, или
кто там у нас на этой неделе, что у тебя мигрень.
Хелина просто не могла поверить, что он может так легкомысленно
отнестись к событию такой важности. А какие ужасные вещи он ей говорил.
Действительно ли она так ужасна в постели? Только ли она виновата во всем?
В ту минуту, когда Руперт вышел, она бросилась на кровать, ее сердце
разрывалось от рыданий. Не в первый раз она пожалела о том, что
расположила детскую рядом с их спальней. Она услышала царапанье в дверь и
крики "мама", "мама". Хелина заскрежетала зубами. - Куда, черт бы ее
побрал, делась Ортруда? - Царапанье стало более настойчивым. - Мамочка,
почему ты плачешь?
Хелина одела темные очки и открыла дверь. Маркус почти что ввалился
вовнутрь. На нем была голубая в белую полосочку пижамка, а в руках он
сжимал матерчатого пурпурного скунса, которого Руперт привез ему из
Аахена.
- Мамочка плачет, - сказал он с сомнением.
Хелина подняла его, наслаждаясь его мягкостью и запахом
свежевыкупанного тельца.
- У мамы болит головка. Она понарошку ударила себя в висок, а затем
головкой скунса показала на окно. - Мамочка ударилась в машине. Вот почему
мамочка плачет.
Было похоже, что Маркус принял это объяснение. Хелина нервно
высматривала, не появится ли тонкая струйка слизи из носа, что всегда
возвещало о приближении астматического приступа (обычно вызываемого
присутствием Руперта), но не заметила никаких признаков.
- Сказку, - оживляясь, потребовал Маркус.
- О, только не это, - подумала Хелина. - Ортруда, - позвала она. Но
Ортруда, услышав, что Хелина остается дома, уже махнула в Страуд в
"Веселую козу" на встречу с приятелями.
Руперт, дав выход своей ярости при Хелине, не получал удовольствия от
обеда у Хилари, так как чувствовал себя очень виноватым. Хилари, несмотря
на свои деспотичные рассуждения о точном количестве гостей, была
обрадована, что он появился один.
- Что случилось с Хелиной? - спросила она.
- Мигрень, - коротко ответил Руперт.
- Это значит, что была ссора, - краешком губ произнесла Хилари. -
Выпей выдержанного вина, это приободрит тебя.
Руперт остраненно смотрел на важных дам, все выпуклости которых были
скрыты под строгими одеяниями, на их бородатых мужей, выглядевших так
самоуверенно в смокингах. Если бы это не была годовщина свадьбы Хилари и
Криспина, они бы не стали одеваться так изысканно. Все, за исключением
Руперта, принесли подарки.
За обедом Хилари посадила его справа от себя. За столом не было ни
одной подходящей женщины, с которой можно было бы пофлиртовать, некому
было даже строить глазки. Обед был отвратительным - копченая форель, а
затем заяц, тушенный во всем, что только произрастает и не произрастает в
августе. Зная неряшливость Хилари, это блюдо с таким же успехом можно было
назвать "тушеные волосы" [игра слов: английские слова "заяц" - "hare" и
"волосы" - "hair" произносятся похоже].
- В чем дело? Что-то ты сегодня не блещешь, как обычно, - шепотом
спросила Хилари и погладила его руку, передавая ему желе из красной
смородины. Руперт не ответил на ее поглаживание.
- Что на самом деле случилось с Хелиной? - спросила она. - Вчера у
нее все было в порядке.
- Зато сейчас у нее все плохо, - сказал Руперт. Он повернулся к немке
с косой вокруг головы, сидящей от него справа.
- Наверное, Вы живете очень одиноко, работая с лошадьми, - обратилась
она к нему.
- Наоборот, - ответил Руперт, - слишком много народа.
Каким идиотом надо было быть, чтобы взять и нагадить у собственного
порога. Теперь придется уволить Подж, а Арчи и другие лошади так привыкли
к ней, что теперь будут выбиты из колеи по крайней мере до середины
сезона. Конюха найти, конечно, несложно, но такого как Подж - практически
невозможно. И опять же, какого черта он связался с Хилари? Теперь она
вызывала в нем только отвращение. За кофе утомительно тянулось время;
Хилари настойчиво твердила, что она ненавидит разбивать окружение.
Руперт становился все более беспокойным по мере того, как свет стал
угасать на лоснящихся ненарисованных лицах. Женщина, сидевшая справа от
Руперта, вышла в туалет. Криспин ушел из комнаты, чтобы приготовить еще
одну порцию кофе, вне сомнения без кофеина. Мрачные картины Хилари
смотрели со стен. Хилари не могла больше выдержать.
- Хелина узнала о нас?
Глаза Руперта сузились. - О ком?
- О нас, о тебе и обо мне, конечно.
Руперт рассмеялся. - Нет, она узнала о ком-то еще.
- Я не поняла.
- Хелина узнала, что я трахал одну особу.
- Давно?
- Нет, десять дней назад.
Хилари задохнулась. - Ты - ублюдок, отвратительный ублюдок, -
прошипела она. - Ты нарочно так говоришь, чтобы порвать со мной. Я не верю
тебе.
- О чем это вы секретничаете вдвоем? - Возле них появился Криспин. -
Извини, дорогая, что я так долго задержался, пришлось переодеть Германа.
Еще кофе, Руперт?
Руперт посмотрел на руки Криспина. Он мог держать пари, что тот их не
моет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
удовольствий дома, значит, я получу их гденибудь в другом месте.
- Я должна уничтожить ее, - прошептала Хелина побелевшими губами. - Я
не могу продолжать встречаться с ней, зная все это, увидев эти
отвратительные снимки.
- Что отвратительного в этих фотографиях? Фирме Кодак они понравились
бы. У нее прекрасное тело, и что самое важное - она не стыдиться его. Ты
можешь взять у нее несколько уроков.
Он вышел в туалетную комнату и начал одевать белую рубашку и смокинг.
- Куда ты собираешься? - спросила Хелина, оцепенев.
- На обед. Сегодня Хилари дает обед, ты помнишь об этом? Ты же
настаивала, чтобы я вернулся вовремя с соревнований.
Никто не одевался быстрее Руперта, когда он собирался идти куда-то.
- Ты не можешь идти на обед после всего этого, - прошептала Хелина в
замешательстве.
- Почему? Дармовая выпивка. Это гораздо лучше, чем оставаться здесь и
выслушивать твои истерики. И потом я не люблю, когда в меня швыряют
книгами, а этот флакон духов угрощающе большой. Не лучше ли будет, если ты
тоже переоденешься? - Он завязывал галстук и неодобрительно рассматривал
себя в зеркале.
- Неужели ты даже не извинишься за свою интрижку с Подж?
Руперт исскусно продел конец галстука в петлю. - Почему я должен
извиняться за твои недостатки?
Теперь он причесывал все еще мокрые волосы, зачесывая их назад от
висков и укладывая их двумя крыльями над ушами. Он отряхнул смокинг. -
Можешь не беспокоиться и не просыпаться из-за меня. Я скажу Ортруде, или
кто там у нас на этой неделе, что у тебя мигрень.
Хелина просто не могла поверить, что он может так легкомысленно
отнестись к событию такой важности. А какие ужасные вещи он ей говорил.
Действительно ли она так ужасна в постели? Только ли она виновата во всем?
В ту минуту, когда Руперт вышел, она бросилась на кровать, ее сердце
разрывалось от рыданий. Не в первый раз она пожалела о том, что
расположила детскую рядом с их спальней. Она услышала царапанье в дверь и
крики "мама", "мама". Хелина заскрежетала зубами. - Куда, черт бы ее
побрал, делась Ортруда? - Царапанье стало более настойчивым. - Мамочка,
почему ты плачешь?
Хелина одела темные очки и открыла дверь. Маркус почти что ввалился
вовнутрь. На нем была голубая в белую полосочку пижамка, а в руках он
сжимал матерчатого пурпурного скунса, которого Руперт привез ему из
Аахена.
- Мамочка плачет, - сказал он с сомнением.
Хелина подняла его, наслаждаясь его мягкостью и запахом
свежевыкупанного тельца.
- У мамы болит головка. Она понарошку ударила себя в висок, а затем
головкой скунса показала на окно. - Мамочка ударилась в машине. Вот почему
мамочка плачет.
Было похоже, что Маркус принял это объяснение. Хелина нервно
высматривала, не появится ли тонкая струйка слизи из носа, что всегда
возвещало о приближении астматического приступа (обычно вызываемого
присутствием Руперта), но не заметила никаких признаков.
- Сказку, - оживляясь, потребовал Маркус.
- О, только не это, - подумала Хелина. - Ортруда, - позвала она. Но
Ортруда, услышав, что Хелина остается дома, уже махнула в Страуд в
"Веселую козу" на встречу с приятелями.
Руперт, дав выход своей ярости при Хелине, не получал удовольствия от
обеда у Хилари, так как чувствовал себя очень виноватым. Хилари, несмотря
на свои деспотичные рассуждения о точном количестве гостей, была
обрадована, что он появился один.
- Что случилось с Хелиной? - спросила она.
- Мигрень, - коротко ответил Руперт.
- Это значит, что была ссора, - краешком губ произнесла Хилари. -
Выпей выдержанного вина, это приободрит тебя.
Руперт остраненно смотрел на важных дам, все выпуклости которых были
скрыты под строгими одеяниями, на их бородатых мужей, выглядевших так
самоуверенно в смокингах. Если бы это не была годовщина свадьбы Хилари и
Криспина, они бы не стали одеваться так изысканно. Все, за исключением
Руперта, принесли подарки.
За обедом Хилари посадила его справа от себя. За столом не было ни
одной подходящей женщины, с которой можно было бы пофлиртовать, некому
было даже строить глазки. Обед был отвратительным - копченая форель, а
затем заяц, тушенный во всем, что только произрастает и не произрастает в
августе. Зная неряшливость Хилари, это блюдо с таким же успехом можно было
назвать "тушеные волосы" [игра слов: английские слова "заяц" - "hare" и
"волосы" - "hair" произносятся похоже].
- В чем дело? Что-то ты сегодня не блещешь, как обычно, - шепотом
спросила Хилари и погладила его руку, передавая ему желе из красной
смородины. Руперт не ответил на ее поглаживание.
- Что на самом деле случилось с Хелиной? - спросила она. - Вчера у
нее все было в порядке.
- Зато сейчас у нее все плохо, - сказал Руперт. Он повернулся к немке
с косой вокруг головы, сидящей от него справа.
- Наверное, Вы живете очень одиноко, работая с лошадьми, - обратилась
она к нему.
- Наоборот, - ответил Руперт, - слишком много народа.
Каким идиотом надо было быть, чтобы взять и нагадить у собственного
порога. Теперь придется уволить Подж, а Арчи и другие лошади так привыкли
к ней, что теперь будут выбиты из колеи по крайней мере до середины
сезона. Конюха найти, конечно, несложно, но такого как Подж - практически
невозможно. И опять же, какого черта он связался с Хилари? Теперь она
вызывала в нем только отвращение. За кофе утомительно тянулось время;
Хилари настойчиво твердила, что она ненавидит разбивать окружение.
Руперт становился все более беспокойным по мере того, как свет стал
угасать на лоснящихся ненарисованных лицах. Женщина, сидевшая справа от
Руперта, вышла в туалет. Криспин ушел из комнаты, чтобы приготовить еще
одну порцию кофе, вне сомнения без кофеина. Мрачные картины Хилари
смотрели со стен. Хилари не могла больше выдержать.
- Хелина узнала о нас?
Глаза Руперта сузились. - О ком?
- О нас, о тебе и обо мне, конечно.
Руперт рассмеялся. - Нет, она узнала о ком-то еще.
- Я не поняла.
- Хелина узнала, что я трахал одну особу.
- Давно?
- Нет, десять дней назад.
Хилари задохнулась. - Ты - ублюдок, отвратительный ублюдок, -
прошипела она. - Ты нарочно так говоришь, чтобы порвать со мной. Я не верю
тебе.
- О чем это вы секретничаете вдвоем? - Возле них появился Криспин. -
Извини, дорогая, что я так долго задержался, пришлось переодеть Германа.
Еще кофе, Руперт?
Руперт посмотрел на руки Криспина. Он мог держать пари, что тот их не
моет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142