— После,— сказала королева.
— Я знаю одного из них,— настаивал Ренэ.— Он очень богат и много помогает деньгами мятежникам. Притом это гнусный мошенник, чудовищно лицемерный человек, который для видимости ходит к обедне, хотя он и гугенот в душе.
— Ну, так напомни мне его имя в тот день, когда я буду сводить счеты с парижскими гугенотами.
Ренэ закусил губу.
— Хорошо было бы, если бы какой-нибудь немецкий рейтар или пьяный ландскнехт убил его из-за угла.
— Как ты ни усерден для блага монархии, друг мой Ренэ,— сказала королева, пытливо смотря на своего парфюмера,— но ты не решился бы требовать жизни человека, совершенно для тебя постороннего.
— Ах, ваше величество...
— Этот человек или твой враг, или очень богат, и ты хочешь его ограбить.
Ренэ молчал.
— Я простила тебе уже много грехов,— продолжала Екатерина,— но, наконец, не могу же я разрешить тебе отравлять и убивать всех в королевстве.
— Ваше величество, я прочел по звездам, что смерть этого человека очень полезна для монархии.
— Ренэ, Ренэ,— прошептала королева,— между нами слишком много страшных тайн, и я не откажу тебе в жизни одного человека. Делай, что хочешь. Я даже не хочу знать имени новой жертвы твоей жадности. Но берегись! Когда-нибудь король проснется не в духе, и так же, как ты просишь у меня теперь смерти этого человека, у него будут просить твоей.
Ренэ вздрогнул.
— И он согласится,— докончила Екатерина.
Она подписала письмо, сложила его, приложила восковую печать и перевязала его голубой шелковинкой.
— Ступай и пришли ко мне моих женщин,— сказала она Ренэ.
Ренэ вышел, пятясь к двери, как тигр, уносящий добычу. Королева отдала в его власть жизнь Самуила Лорио.
***
У Ренэ, как известно, была квартира в Лувре, на верхнем этаже, том самом, где жили дворяне и пажи, состоявшие при короле.
Но вместо того, чтобы подняться туда, Ренэ спустился в луврский двор и вошел в караульню ландскнехтов. Большая часть из них спала на походных кроватях. Некоторые грелись у жаровни, стоявшей посреди караульни.
«Вот кого мне именно нужно»,— подумал Ренэ и крикнул:
— Эй, Теобальд!
Один из ландскнехтов обернулся и, увидев Ренэ, вышел.
— Ты толст и стареешь,— сказал флорентиец.— В твои годы надо бояться сердечного приступа, и ты напрасно греешься у огня. Пойдем лучше прогуляемся по берегу реки.
— Очень холодно,— сказал Теобальд, подмигивая глазом.
— Холод полезен для здоровья.
— А будет ли он полезен моему кошельку?
— Может быть.
Ренэ взял под руку ландскнехта и увлек его к реке, рассчитывая там не встретиться с прохожими.
— Теобальд, друг мой,— обратился парфюмер к ландскнехту,— мы с тобой старинные приятели и не раз устраивали вместе дела.
— Да,— ответил ландскнехт,— но только всегда так случалось, что удар кинжала или выстрел, который вы у меня покупали, приносил мне очень мало денег, и если вы не увеличите плату...
— Ее увеличат.
— Пятьдесят пистолей за то, чтобы убить дворя-нина! — проворчал ландскнехт.— Какая жалкая сумма!
— Времена очень тяжелые,— сказал Ренэ.— Притом речь идет не о дворянине.
— О ком же?
— О мещанине.
— А богат он?
— Это неизвестно.
— Указы строгие, дозорные караулят усердно.
— О, не беспокойся, королева дала свое согласие.
— Но кто же он?
— Я уже сказал тебе, что он мещанин.
— Ну, это дело иное.
— Все пойдет как по маслу.
— Гм,— прошептал ландскнехт,— мещанин, которого королева разрешила отправить на тот свет, должен иметь некоторую цену.
— У него есть жена...
— Хорошенькая?
— Да, я люблю ее.
— Неужели! — с изумлением воскликнул Теобальд.— Неужели вы кого-нибудь в жизни любили?
— Нет, я люблю в первый раз.
— Вы можете взять жену, не убивая мужа.
— Нет, потому что я хочу жениться на ней.
— На этой женщине?
— Да.
— О, не шутите,— сказал Теобальд.— Как, господин Ренэ, вы хотите жениться на жене мещанина?
— Я уже пятнадцать лет вдовец.
— Понимаю. Но мне непонятно также и то, что вы проговорились относительно того, какую цену имеет муж.
— Каким образом?
— Если бы смерть мужа не делала жену богатой, вы не подумали бы жениться на ней.
Ренэ закусил губу.
— Я дам тебе сто пистолей.
— Нет, прибавьте еще пятьдесят, и по рукам.
— Идет!
— Где же я могу найти беднягу?
— О, я помогу тебе. Приходи завтра в девять часов на мост Св. Михаила.
— Приду. Спокойной ночи.
Ландскнехт ушел.
«Черт возьми,— думал Ренэ,— я, кажется, напрасно поторопился. Годольфин во сне сказал мне, что это случится через три дня. Надо вернуться и спросить его, должен ли я подождать эти три дня».
И Ренэ снова направился к мосту Св. Михаила.
Когда он подходил к мосту, то услышал за собой шум шагов. Это не были шаги запоздалого мещанина, спешившего домой после сигнала к тушению огня, но шаги дворянина, стучавшего шпорами по мостовой.
Ренэ обернулся.
Ночь, до этого времени очень темная, теперь прояснилась. Луна показалась из-за туч, и при свете ее Ренэ разглядел силуэты двух дворян, которые шли на некотором расстоянии от него. Он остановился и, когда они были только в нескольких шагах, спросил:
— Кто идет?
В ответ послышался смех.
— Эге! — сказал насмешливый голос— Да это наш друг Ренэ-флорентиец.
С этими словами дворяне подошли к Ренэ, и он узнал Генриха и Ноэ. Ренэ вздрогнул.
— Честное слово,— сказал Генрих,— вам не везет, дружище Ренэ, нас двое, а вы один. Мы в уединенном месте. В Сене много воды, и она черна.
Ренэ схватился за шпагу.
— Моему другу де Коарассу очень хочется убить вас и сбросить в воду. Что вы об этом думаете?
— Ко мне, помогите! — закричал Ренэ, обнажив шпагу.
— Генрих продолжал смеяться.
— Вместо того, чтобы убить вас, я лучше погадаю вам. Вам известно, что я умею угадывать будущее по звездам ?
— Простите, господа, у меня это движение вырвалось невольно. Люди, подобные вам, не убивают.
— Фи! — сказал Ноэ.
— Притом я надеюсь оказать вам столько услуг, что вы меня в конце концов полюбите. Вы, конечно, не забыли моего предсказания относительно вашей смерти?
— Нет,— прошептал Ренэ, вздрогнув.
— Хотите, я предскажу вам еще что-нибудь?
— Хорошо.
— Вложите вашу шпагу в ножны. Ренэ повиновался.
— Теперь дайте вашу руку.
— Вот она.
— Ах, черт возьми! — сказал Генрих.— Здесь так темно, что я не вижу линий руки. Пойдемте к фонарю, который стоит на мосту.
— Хорошо,— согласился Ренэ.
Он последовал за Генрихом и Ноэ. Молодые люди пробудили в суеверном итальянце целый ряд воспоминаний. Ренэ прекрасно помнил предсказание цыганки во Флоренции, которое Генрих повторил ему слово в слово.
— Ах, господин де Коарасс,— сказал он,— вчера вы предсказывали, и мне очень хочется узнать, угадаете ли вы и сегодня то, что я думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52