— Поищи нам крепкую новую веревку,— прибавил принц.
«Клянусь,— подумал трактирщик,— эти дворяне гораздо рассудительнее флорентийца, они платят мне. Как честный человек, я обязан служить им».
Трактирщик отвязал веревку, на которой в кухне сушилось белье.
Принц сказал Ренэ:
— Вас не убьют, если вы не будете кричать. Итак, стойте смирно и дайте нам связать вас. Но при первом же крике вы отправитесь к черту со всеми вашими маслами и косметиками.
Принц подал знак, и Ноэ дал парфюмеру подножку, а трактирщик схватил его за плечи. Трактирщик был невысокого роста, но коренаст, с силой быка он опрокинул на землю флорентийца и быстро связал его.
— Заткнуть ему рот? — наивно спросил он.
— Конечно.
Трактирщик вытащил свой платок и засунул его в рот парфюмеру.
— Готово,— сказал он.
Ренэ с бешенством катался по полу, пытаясь разорвать связывающие его веревки, и со злостью кусал заткнутый ему в рот платок.
— Теперь спусти этого господина в погреб и оставь его там на несколько часов, ну, и хотя бы до завтра.
Как в большинстве провинциальных трактиров, вход в погреб был из кухни, направо от конторки, на которой блестели оловянные горшки и глиняные кружки, вход в погреб был закрыт трапом, который трактирщик поспешил поднять.
— Взвали господина, — приказал Ноэ, — себе на плечи и опусти его в самый глубокий погреб.
Мушкет Генриха Наваррского обладал такой силой, что трактирщик не колебался ни минуты.
Он поднял своими сильными руками связанного и лишенного возможности двинуться фаворита королевы и исчез вместе с ним в погребе.
Генрих и Ноэ начали совещаться:
— Все это прекрасно, — сказал принц, — но...
— Что... но?
— Вооруженные люди, стоящие на дороге.
— Так что же?
— Когда они увидят, что начальник их не возвращается, то окружат дом, выломают двери, и мы не в силах будем долго сопротивляться им.
— Вы правы, — сказал Ноэ, — но я придумал кое-что.
— Что же?
— Пока вы будете будить мещанина и женщину...
— Женщину, пожалуй, — сказал принц, — но мещанина к чему?
— Ах, Генрих, — проворчал Ноэ, — вы только что наказали флорентийца и хотите подражать ему, это несколько легкомысленно.
Принц закусил губу.
— Хорошо, — сказал он, — я разбужу мещанина. А затем что?
— Мещанина и его жену.
— Хорошо! Продолжай.
— В гостинице две двери: одна, вот эта, выходит на дорогу, другая — на скотный двор и в сад.
— Прекрасно.
— Все это я заметил еще днем. Со двора есть выход в поле. Мещанин, его жена и мы прекрасно можем проехать по двору верхом, направиться по тропинке, обсаженной ивами, пуститься затем в галоп и выехать на дорогу, сделав большой крюк.
— Превосходно, — сказал принц, — но ты забываешь о людях, стоящих на дороге.
— Это уж мое дело.
— Твое?
— Мое, — холодно заметил Ноэ, — идите будить мещанина и его жену.
Генрих Наваррский не мог угадать, как намерен будет поступить Ноэ, но он настолько был уверен в находчивости молодого человека, что ответил ему:
— Хорошо, поступай как знаешь.
Трактирщик вылез из погреба.
— Друг мой, — сказал Ноэ, — недалеко отсюда стоят около тридцати человек, которые через час, видя, что их господин Ренэ не возвращается, подожгут твой дом, а тебя и твою семью повесят на ивах, растущих на твоем дворе.
— Что вы говорите! — воскликнул трактирщик, волосы которого встали дыбом.
— Истинную правду, милейший.
Ноэ приотворил дверь и указал ему на всадников, дожидавшихся на дороге.
— Господи Иисусе! Я погиб,— пробормотал трактирщик.
— Нет, если послушаешься меня.
— Говорите,— сказал трактирщик, вопросительно посмотрев на Ноэ.
Последний продолжал:
— Ты пойдешь к этим всадникам и спросишь их: «Вы ждете вашего господина, Ренэ-флорентийца, не так ли?» — «Да»,— ответят они тебе.— «Ну, так вы ему не понадобитесь сегодня ночью. Дама оказалась уступчивей. Отправляйтесь в Орлеан, захватив с собою вот эти тридцать пистолей».
Говоря это, Ноэ вынул из кармана трактирщика кошелек, высыпал из него деньги на стол, отсчитал тридцать пистолей, а остальное положил обратно в кошелек.
Трактирщик тяжело вздохнул.
— Надо и им дать кое-что из наследства,—сказал молодой человек,— снеси им кошелек их господина, благодаря ему они поверят твоим словам.
— Давайте,— сказал трактирщик, продолжая вздыхать.
— А так как надо всегда предвидеть всевозможные измены,— а ты можешь предупредить их о том, что случилось, — то я клянусь тебе, что если ты вернешься не один, я подожгу твой дом и выстрелом из мушкета уложу твою жену на месте.
Эта угроза заставила трактирщика окончательно перейти на сторону молодых людей.
Он взял кошелек с тридцатью пистолями и выбежал с ним на дорогу.
— Скорей, Генрих, скорей, — торопил Ноэ, — разбудим мещанина и в путь.
Принц взял свечу и, все еще держа мушкет, поднялся на первый этаж и постучал в перегородку, которая отделяла его комнату от комнаты молодой женщины.
— Кто там? — спросила она дрожащим голосом.
— Отворите, сударыня, отворите!
— Кто там? — повторил мещанин, который также услыхал стук.
— Дело идет о вашей жизни, — настаивал принц, — отворите.
Прекрасная незнакомка отворила дверь, полураздетая.
— Боже мой, — воскликнула она, — что такое еще случилось?
— Не проезжали ли вы прошлой ночью по дороге из Тура в Блуа? — спросил принц.
— Да, сударь.
— Вас преследовал какой-то человек?
— Да, да, — подтвердила она, бледнея.
— Ну, так этот человек продолжает преследовать вас, он окружил дом и без нас вы бы погибли!
Принц пересказал мещанину и его жене вкратце все, что только что произошло, и прибавил:
-- Одевайтесь живей, не теряя ни минуты, я пойду оседлаю лошадей, и мы уедем.
Четверть часа спустя люди Ренэ-флорентийца в самом деле уехали, а мещанин, молодая женщина и их слуга скакали верхом по тропинке, извивавшейся в полях.
Мещанин рассыпался в благодарности перед молодыми людьми и поклялся, что никогда не забудет того, что обязан им своей честью и жизнью, но он промолчал на предложение Генриха Наваррского поехать вместе до ближайшего города.
— Едем, — проворчал принц, вдевая ногу в стремя,— я теперь убедился: это муж.
— И он ревнив, — прибавил молодой Ноэ.
VI
Спустя три дня Генрих Наваррский и его друг Ноэ, приехавшие в Париж утром и остановившиеся на улице Св. Иакова, переходили мост Св. Михаила.
На колокольне церкви Сен-Жермен л'Оксеруа пробило четыре часа.
На мосту Св. Михаила, так же как на всех мостах того времени, были построены лавочки, на вывесках их были нарисованы предметы, которыми торговали их владельцы.
Тут поместился цирюльник, там ювелир, а подальше бакалейщик, еще подальше — пирожник продавал молочные блинчики с яблоками и сидр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52