— Не бойся,— успокоил его Ноэ,— у моего друга нет от меня секретов.
И он движением руки пригласил Вильгельма сесть.
— Сударь,— начал Вильгельм,— отец мой был сокольничим у господина д'Андуена.
— Вот как!
— Отца графини Грамон.
«Так,— подумал Ноэ.— Генрих совсем запутался в сетях Коризандры».
— Ты этим хочешь сказать, что предан твоей хозяйке, подруге графини де Грамон?
— Да, сударь.
— Ну, так что же?
— И чего хочет госпожа Лорио, того хочу и я. По одному ее знаку я брошусь с. моста Св. Михаила в Сену.
— Брр! — вздрогнул Ноэ, у которого дрожь пробежала по телу, когда он вспомнил о ванне, которую принял накануне.— Берегись, вода холодная...
— Это только так говорится,— возразил Вильгельм.
— Что же дальше?
— Госпожа Сара,— продолжал Вильгельм,— очень несчастна.
— Неужели?
— Господин Лорио ревнует ее к своей тени, Иов, старый еврей, стережет мою госпожу, как дракон сокровища. Она никогда не выходит из дома, а если и выходит, то всегда в сопровождении Иова.
— Однако, чтобы увидеться с моим другом...
— Подождите, сударь, сейчас все узнаете. В доме, находящемся на улице Урс, есть два выхода. Первый...
— Хорошо! Первый на улицу Урс. А второй?
— На улицу Сен-Дени. Второй выходит в погреб, или, вернее, в целый ряд погребов, находящихся под соседними домами. Все эти дома принадлежат Самуилу Лорио.
— Значит, он богат!
— Он богаче самого короля. Но я хочу поговорить с вами не о его богатствах, а о втором выходе.
— Я слушаю,— заметил Ноэ.
— Этот подземный ход ведет к лавке суконщика на улице Сен-Дени. В то время как про Лорио говорят, что он богат, суконщик слывет человеком бедным. Он, по-видимому, едва сводит концы с концами, и в прошлом году его поставщики должны были отсрочить ему платежи. Однако,— продолжал Вильгельм,— все это неправда, потому что суконщик только подставное лицо, служащее господину Лорио.
— Неужели! — воскликнул изумленный Ноэ.
— По временам,—продолжал Вильгельм,— суконщик получает тюки с шерстяными и суконными тканями. Все это складывают в лавке, а с наступлением ночи господин Лорио спускает их к себе в погреба. Там их вскрывают и вынимают оттуда кожаные мешки с деньгами и шкатулки с неотшлифованными бриллиантами. Через лавку суконщика, которую никому не пришло бы в голову никогда ограбить, проходят все богатства господина Лорио.
— Эге! Недурно придумано! — заметил Ноэ.— Однако дом ювелира защищен крепкими железными решетками...
Честное лицо Вильгельма Верконсена расплылось в широкой улыбке.
-- Ах! — сказал он.— Это только для виду. Когда приходит вечер, то у господина Лорио не остается в доме, который крепко запирают, и двух тысяч экю.
— К чему же в таком случае все эти предосторожности? — спросил Ноэ.
— Во-первых, это приманка для воров.
— Положим!
— Затем, назначение решеток — охранять госпожу Сару.
— Черт возьми! Вот так ревность!
— Ах, когда человек стар и некрасив, как господин Лорио...
— И имеет жену, молодую и красивую, как госпожа Сара...
— Вы правильно сказали, сударь. Приходится принимать самые большие предосторожности.
— Но это не особенно лестно для госпожи Сары.
— Этого я не знаю, но она делает вид, что ничего не замечает. И, в самом деле, если бы не я...
— А,— перебил его, смеясь, Ноэ,— ты пользуешься доверием своего господина?
— Да, сударь, Иов и я, мы каждый вечер относим, когда заснет госпожа, драгоценности и серебряные вещи в погреб по потайному ходу, который так хорошо скрыт, что воры не могут даже заподозрить о его существовании.
— И ты ему изменяешь,— прибавил Ноэ.
— О, горе тому, кто прикоснулся бы к сокровищам моего хозяина! — возразил Вильгельм.— Ему пришлось бы перешагнуть через мой труп, но что касается госпожи Сары, то что хочет она, того хочу и я.
— Все это, однако, не объясняет мне, почему мой друг находится в плену,— прервал его Ноэ.
— Ах! Слушайте. Суконщик не остается на ночь в лавке, а открывает ее в семь часов утра зимой и в шесть — летом. Я провел вашего друга через лавку утром до прихода суконщика.
— И ты ждешь, пока он уйдет, чтобы выпустить моего друга?
— Совершенно верно, сударь.
— Я, кажется, понял. Но где же теперь мой друг?
— В комнате госпожи Лорио.
— Черт возьми. А если муж найдет его там?
— О,— возразил Вильгельм,— этого нечего бояться, сударь.
— Отчего?
Вильгельм почесал за ухом.
— Потому что... это объяснит вам ваш друг, а я не
знаю.
Вильгельм встал и не хотел ничего более объяснять.
«Все это слишком таинственно,— рассуждал Ноэ,— но Генрих расскажет мне. Подождем».
Вильгельм низко поклонился и вышел, не прибавив ни слова.
«Гм! — рассуждал Ноэ по уходу Вильгельма.— Подробности о семейной жизни супругов Лорио должны отогнать от меня всякую мысль о том, что муж сговорился с женою обманывать моего друга и служить планам Кори-зандры. Посмотрим однако...»
Пробило восемь часов на колокольне церкви Св. Женевьевы.
«Успокоившись насчет Генриха, пора подумать и о собственных делах. Паола ждет меня сегодня вечером, этого не надо забывать».
Мечтая о Паоле, Ноэ вспомнил, что он сегодня плохо позавтракал; а так как он уже был спокоен за Генриха, то уже ничто не мешало ему хорошо поужинать. Ноэ был юноша благоразумный и неглупый, знал, что только одни поэты — народ безумный — могли выдумать такую глупость, что влюбленные лишаются аппетита. Ноэ сошел в общий зал гостиницы, где хозяин Лестакад важно разрезал жареную говядину. Он сел за стол против монаха, приехавшего из Женевы, рядом с бургиньонским дворянином.
Бургиньонец нашел, что Ноэ ест как уроженец Франш-Конте, а женевец, пивший сам больше ландскнехта, не мог не выразить ему своего восхищения по этому поводу.
Придя в хорошее расположение духа, которое всегда наступает вслед за насыщением, Ноэ взял плащ, шляпу и шпагу, вышел из гостиницы и прошел по улице Св. Иакова до моста Св. Михаила.
Ночь была так темна, что в трех шагах ничего не было видно. Этим воспользовался Ноэ, чтобы незаметно проскользнуть на мост и заглянуть в лавку Ренэ-фло-рентийца.
Ни Паолы, ни Ренэ в лавке не было. Но Ноэ заметил Годольфина, стелившего постель, несмотря на дверь, которая была только полупритворена.
— Прекрасно! — подумал молодой человек, посмеиваясь в свою только что пробивающуюся бородку.— Дракон на своем посту, но пещера, где хранится сокровище, имеет два выхода, и чтобы устеречь его, потребовалось бы два дракона!
Ноэ перешел на правый берег реки и спустился по нему до того места реки, откуда были видны фасады старинных построек, возвышающиеся на мосту Св. Михаила, нижние этажи которых занимали лавки, а вторые — жилье.
Лавка флорентийца была третьей слева от города и находилась как раз над вторым быком моста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52