Плох тот солдат... тот журналист, который не мечтает о
своей книге. Чемодан блокнотов, тетрадок, отдельных листочков не сдашь в
багаж, вдруг пропадет - и исчезнет невосстановимое прошлое моей жизни.
Поезжайте налегке, начните жизнь сначала, там все купите, оттуда при-
везете, советовали друзья. Кстати, о друзьях. Пролистал записную книжку
с адресами и телефонами и подсчитал, что если позвать всех, с кем следо-
вало бы попрощаться, то получается восемьдесят три человека, а по мини-
муму - человек сорок.
Просмотрел еще раз - этого обязательно, потому что друг, этого нужно,
потому что нужный, этого необходимо, потому что... Может друг обождет,
обойдется, он поймет, он же друг... Стоп! Вот так и разъедается
нравственность ржавчиной расчета.
Попрощаться надо и с родными. И с теми, кто жив, и с теми, кого нет.
Мы прошли с цветами в руках мимо конторы, мимо стенок колумбария, ми-
мо поляны в одинаковых, как строй солдат, рядах квадратных серых плит -
захоронения "афганцев", не вернувшихся с войны в мирное время, и чем
дальше по аллеям кладбища, тем глуше становились звуки города, словно
серая вата неба обволокла черные ветви деревьев, повисла на металличес-
ких прутьях изгородей, впиталась в слипшийся от сырости жухлый покров
опавших листьев. И запахи здесь иные, чем в городе - земляные, гнилые,
естественные.
Пока Алена ходила за водой с пол-литровой стеклянной банкой, я привел
в порядок Наташину могилу - расчистил цветник, протер доску с портретом.
Потом мы постояли в молчании недолгое время.
Кузнецов Михаил Степанович и Кузнецова Наталья Михайловна. Две даты и
черточка между ними, в которую вместилась вся жизнь. Отец - деревенский
подпасок, комсомолец, громящий кулаков и храмы, рабфаковец, грызущий
гранит наук, солдат, проливавший кровь на войне, директор небольшого за-
вода. Классический пример строителя социализма. Женился на деревенской,
пришедшей в город во время великого голода тридцатых, заставил жену выу-
читься грамоте, поднял на ноги детей: дочка - красавица, сын - мастер
спорта. И умер. В одночасье. Может и вовремя, в счастливом неведении,
что после смерти его вдова еще десять лет ждала квартиру - некому было
похлопотать, что дочка с трудом зацепилась за край жизни после операции
на легком, и все-таки ее столкнули в пропасть, что сын превратился в ал-
коголика. Получается, что итог не только твоей жизни должен быть хоро-
шим, но и детей твоих и внуков, и потомки живут не ради себя, а ради
предков своих и будущего. А какой итог ждет нас с Аленой, с чем уйдут
наши старики? Не так-то много им осталось, все может произойти, когда
нас уже здесь не будет.
На обратном пути, тревожно озираясь, нам перебежала дорогу черно-бе-
ло-рыжая кошка. Я незлобно посетовал на плохую примету и трижды переплю-
нул через левое плечо.
- В церковь так и не зашли, - укоризненно сказала Лена. - Ну-ка, пое-
хали сейчас же. Церковь "Всем скорбящим радости", где служатся панихиды
в марте по Анне Ахматовой, еще не была освещена, но уже мерцали огоньки
затепленных лампад и, потрескивая, оплавляясь свечи перед иконами. Пос-
тавили и мы свои перед Николаем-чудотворцем, истинно русским святым. Он
смотрел на нас добрыми печальными глазами, благословлял правой рукой, а
в левой держал священное писание, раскрытое на странице, где на старос-
лавянском было начертано изречение. Непонятные, но узнаваемые буквы по-
хоже складывались так: во все времена будет учение Его и много людей по-
терянных обретут веру свою...
Недаром хмурилось небо целый день - пошел первый зябкий снег, словно
кто-то швырял пригоршнями мелкую белую крупу, сеял снег, которого нам
так будет не хватать в тропиках...
- Что за безобразие,
уезжают в Азию,
дикие народы
ждут уже полгода.
Скажем на пороге -
да хранят вас боги:
Будда с Богородицей
и Аллах с Кораном,
Шива и кто водится
в небесах как главный.
Там не зазнавайтесь -
в снег ли, под дождем
только возвращайтесь,
мы вас очень ждем!
С таким тостом первым поднял бокал наш застольный поэт и бард Сергей Владимов.
- Ура!.. Горько!.. - закричали гости. Полный дом, еле усадили.
Действительно, как на свадьбе. Только если свадьба вершится по отрабо-
танному веками ритуалу, то за нашим столом течение встречи поначалу за-
медлялось заводями молчаливых пауз, лишь попозже зашумел перекат мелких
разговоров, зазвучали напутствия.
Запомнилось, как хорошо сказала Аленина подруга:
- Будь мудрой, как сова, и верной, как собака.
И подарила Ленке два брелочка - пучеглазую сову и желтого пу- делеч-
ка.
Достали гитару, пели, и растаял ледок отчуждения, и распустились
узелки нервного напряжения, все-таки люди - хорошие, если бы не жизнь...
Глава девятая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава девятая
Побаливала голова. Где же я вычитал эти строки: "Он проснулся тем утром, когда
воздух казался сухим, а вода - вкусной." Это про меня и про то утро.
- Сегодня можешь получить служебные паспорта, я договорился, - пора-
довал меня кадровик. - Давай-ка твой серпастый, молоткастый. И супруги
тоже.
Хотелось пить. Чего он тянет? Очки напялил, переворачивает лист за
листом. Мой отложил, взялся за Ленкин, опять мой взял.
- А ведь тебе летом сорок пять исполнилось, - задумчиво протянул он.
- Когда начали оформлять твои документы, помнишь, почти год назад, тебе
еще не было сорока пяти, а теперь есть.
- Летит времечко, - с бессмысленной улыбкой подтвердил я.
- А вот тут, на последней страничке указано, что по достижении сорока
пяти лет в паспорт должна быть вклеена новая фотография владельца. И
супруге твоей скоро такая же процедура предстоит. Не дадут вам служебные
паспорта, пока фотографии новые не вклеите, ясно? Так что ноги в руки -
и вперед.
Рукам было явно не до ног - налились свинцовой тяжестью.
А что делать, куда деваться?
Позвонил Алене, благо застал ее дома. Договорились, что встретимся у
метро. Есть там фотоателье.
...Фотоаппарат с тусклым глазом объектива в окончании положенной на-
бок ребристой пирамиды черной гармошки прикрыт тем ной накидкой и поко-
ится на тяжелой треноге. Мы с Аленой стоим рядом с ним, софиты дежурного
освещения высвечивают павильон фотоателье, стулья, выстроенные вдоль
стены, большое тусклое зеркало в тяжелой раме и толстые плюшевые
портьеры. Когда их раздергивают, то входящего в павильон как бы вталки-
вает поток пыльного света...
Я когда-то видел эту картинку, я был здесь, может быть во сне, может
в другой жизни, но голова соображает туго.
- У нас к вам просьба, - объяснил я ситуацию стоящему за треногой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
своей книге. Чемодан блокнотов, тетрадок, отдельных листочков не сдашь в
багаж, вдруг пропадет - и исчезнет невосстановимое прошлое моей жизни.
Поезжайте налегке, начните жизнь сначала, там все купите, оттуда при-
везете, советовали друзья. Кстати, о друзьях. Пролистал записную книжку
с адресами и телефонами и подсчитал, что если позвать всех, с кем следо-
вало бы попрощаться, то получается восемьдесят три человека, а по мини-
муму - человек сорок.
Просмотрел еще раз - этого обязательно, потому что друг, этого нужно,
потому что нужный, этого необходимо, потому что... Может друг обождет,
обойдется, он поймет, он же друг... Стоп! Вот так и разъедается
нравственность ржавчиной расчета.
Попрощаться надо и с родными. И с теми, кто жив, и с теми, кого нет.
Мы прошли с цветами в руках мимо конторы, мимо стенок колумбария, ми-
мо поляны в одинаковых, как строй солдат, рядах квадратных серых плит -
захоронения "афганцев", не вернувшихся с войны в мирное время, и чем
дальше по аллеям кладбища, тем глуше становились звуки города, словно
серая вата неба обволокла черные ветви деревьев, повисла на металличес-
ких прутьях изгородей, впиталась в слипшийся от сырости жухлый покров
опавших листьев. И запахи здесь иные, чем в городе - земляные, гнилые,
естественные.
Пока Алена ходила за водой с пол-литровой стеклянной банкой, я привел
в порядок Наташину могилу - расчистил цветник, протер доску с портретом.
Потом мы постояли в молчании недолгое время.
Кузнецов Михаил Степанович и Кузнецова Наталья Михайловна. Две даты и
черточка между ними, в которую вместилась вся жизнь. Отец - деревенский
подпасок, комсомолец, громящий кулаков и храмы, рабфаковец, грызущий
гранит наук, солдат, проливавший кровь на войне, директор небольшого за-
вода. Классический пример строителя социализма. Женился на деревенской,
пришедшей в город во время великого голода тридцатых, заставил жену выу-
читься грамоте, поднял на ноги детей: дочка - красавица, сын - мастер
спорта. И умер. В одночасье. Может и вовремя, в счастливом неведении,
что после смерти его вдова еще десять лет ждала квартиру - некому было
похлопотать, что дочка с трудом зацепилась за край жизни после операции
на легком, и все-таки ее столкнули в пропасть, что сын превратился в ал-
коголика. Получается, что итог не только твоей жизни должен быть хоро-
шим, но и детей твоих и внуков, и потомки живут не ради себя, а ради
предков своих и будущего. А какой итог ждет нас с Аленой, с чем уйдут
наши старики? Не так-то много им осталось, все может произойти, когда
нас уже здесь не будет.
На обратном пути, тревожно озираясь, нам перебежала дорогу черно-бе-
ло-рыжая кошка. Я незлобно посетовал на плохую примету и трижды переплю-
нул через левое плечо.
- В церковь так и не зашли, - укоризненно сказала Лена. - Ну-ка, пое-
хали сейчас же. Церковь "Всем скорбящим радости", где служатся панихиды
в марте по Анне Ахматовой, еще не была освещена, но уже мерцали огоньки
затепленных лампад и, потрескивая, оплавляясь свечи перед иконами. Пос-
тавили и мы свои перед Николаем-чудотворцем, истинно русским святым. Он
смотрел на нас добрыми печальными глазами, благословлял правой рукой, а
в левой держал священное писание, раскрытое на странице, где на старос-
лавянском было начертано изречение. Непонятные, но узнаваемые буквы по-
хоже складывались так: во все времена будет учение Его и много людей по-
терянных обретут веру свою...
Недаром хмурилось небо целый день - пошел первый зябкий снег, словно
кто-то швырял пригоршнями мелкую белую крупу, сеял снег, которого нам
так будет не хватать в тропиках...
- Что за безобразие,
уезжают в Азию,
дикие народы
ждут уже полгода.
Скажем на пороге -
да хранят вас боги:
Будда с Богородицей
и Аллах с Кораном,
Шива и кто водится
в небесах как главный.
Там не зазнавайтесь -
в снег ли, под дождем
только возвращайтесь,
мы вас очень ждем!
С таким тостом первым поднял бокал наш застольный поэт и бард Сергей Владимов.
- Ура!.. Горько!.. - закричали гости. Полный дом, еле усадили.
Действительно, как на свадьбе. Только если свадьба вершится по отрабо-
танному веками ритуалу, то за нашим столом течение встречи поначалу за-
медлялось заводями молчаливых пауз, лишь попозже зашумел перекат мелких
разговоров, зазвучали напутствия.
Запомнилось, как хорошо сказала Аленина подруга:
- Будь мудрой, как сова, и верной, как собака.
И подарила Ленке два брелочка - пучеглазую сову и желтого пу- делеч-
ка.
Достали гитару, пели, и растаял ледок отчуждения, и распустились
узелки нервного напряжения, все-таки люди - хорошие, если бы не жизнь...
Глава девятая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава девятая
Побаливала голова. Где же я вычитал эти строки: "Он проснулся тем утром, когда
воздух казался сухим, а вода - вкусной." Это про меня и про то утро.
- Сегодня можешь получить служебные паспорта, я договорился, - пора-
довал меня кадровик. - Давай-ка твой серпастый, молоткастый. И супруги
тоже.
Хотелось пить. Чего он тянет? Очки напялил, переворачивает лист за
листом. Мой отложил, взялся за Ленкин, опять мой взял.
- А ведь тебе летом сорок пять исполнилось, - задумчиво протянул он.
- Когда начали оформлять твои документы, помнишь, почти год назад, тебе
еще не было сорока пяти, а теперь есть.
- Летит времечко, - с бессмысленной улыбкой подтвердил я.
- А вот тут, на последней страничке указано, что по достижении сорока
пяти лет в паспорт должна быть вклеена новая фотография владельца. И
супруге твоей скоро такая же процедура предстоит. Не дадут вам служебные
паспорта, пока фотографии новые не вклеите, ясно? Так что ноги в руки -
и вперед.
Рукам было явно не до ног - налились свинцовой тяжестью.
А что делать, куда деваться?
Позвонил Алене, благо застал ее дома. Договорились, что встретимся у
метро. Есть там фотоателье.
...Фотоаппарат с тусклым глазом объектива в окончании положенной на-
бок ребристой пирамиды черной гармошки прикрыт тем ной накидкой и поко-
ится на тяжелой треноге. Мы с Аленой стоим рядом с ним, софиты дежурного
освещения высвечивают павильон фотоателье, стулья, выстроенные вдоль
стены, большое тусклое зеркало в тяжелой раме и толстые плюшевые
портьеры. Когда их раздергивают, то входящего в павильон как бы вталки-
вает поток пыльного света...
Я когда-то видел эту картинку, я был здесь, может быть во сне, может
в другой жизни, но голова соображает туго.
- У нас к вам просьба, - объяснил я ситуацию стоящему за треногой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90