Бог прав всег-
да, потому что иного не дано.
Система, построенная на отрицании Бога, бездуховна, то есть бессмыс-
ленна. Она лишила меня не только Бога, Система разорвала вечную связь с
ним. Я не сидел, как Ричи с дедушкой у алтаря, Система железным занаве-
сом отгородила меня от прозы Кафки и Гессе, от пьес Беккета, от полотен
Шагала и Дали, от скульптур Мура, от архитектуры Корбюзье и Райта, от
фильмов Бергмана, Хичкока и Чаплина, от философии Фрейда и Хайдеггера,
от мелодий Портера, Эллингтона и Битлз. А наши Булгаков и Платонов, На-
боков и Солженицын, Пастернак и Мандельштам, Флоренский, Бердяев?..
Железный занавес от всех, кто был отмечен искрой Божьей. Случается
так, что что-то словно самое тебя находит, лежит на виду, невинно пред-
лагаясь, и первый смутный порыв превращается в интерес, а позже стано-
вится немаловажной частицей духовного мира. Как-то я забежал по делам в
редакцию одной из московских газет и увидел рядом с машинкой листок с
английским текстом.
- А-а-а, дали на курсах, как упражнение, - капризно пояснила размале-
ванная девица и добавила кокетливо: - Может переведете?
Ни автора текста, ни его предназначения девица не знала, а у меня он
сложился в ежедневную молитву-наказ самому себе:
Только сегодня будет такое
счастье в моем покое.
Только сегодня я без оглядок
сам наведу у себя порядок.
Только сегодня нет потаканья
самым безумным моим желаньям.
Только сегодня не буду небрежным
с телом своим, чтоб здоровьем светило,
чтобы оно было сильным и нежным,
чтобы оно не подводило.
Только сегодня ясно и трезво
будет усвоено знанье полезное.
Только сегодня не стану спорить,
чтоб одержать верх в разговоре,
ни лесть похвалы, ни прямая обида
не тронут души и внешнего вида,
не искать виноватых, хватит страданий
и не читать никому назиданий.
Только сегодня не стану бездумно
сразу решать все, что в жизни задумано.
Только сегодня пусть понемногу,
толикой малой или по грамму,
но одолею в гору дорогу,
выполню, зная, свою программу,
и да минует меня, как немилость,
и нерешительность и торопливость.
Только сегодня выберу время
для медитации и созерцанья.
Только сегодня в уединенье
я отдохну в тишине мирозданья.
Только сегодня не надо бояться,
счастья касаться, любить, наслаждаться.
Только сегодня верую, как пилигрим -
любят меня, кто мною любим.
Только сегодня не меркнет свет.
Только сегодня живу славно.
Учись говорить "нет".
Учись плавать.
Я медленно, но верно линял от желтизны, снова становился белым и здоровым. В
такие моменты тело как бы вспоминает детство, когда энергия растущего
организма загоняла его на дерево, заставляла с криком носиться, прыгать,
скакать на одной ноге вертеться без устали. Я "выпил" сорок бутылок через
капельницу, и ее отключили, а вскоре и отпустили домой.
Из белой стерильности больницы я попал в мир ярких красок весны. Нас-
тал ее праздник.
С утра приехали Ричард с Ситой, и мы их не узнали, как не узнают друг
друга на карнавале. Он подошел ко мне и пальцем, обмакнутым в красную
краску, провел по моему лбу, голубым по одной щеке, желтым - по другой,
я выкрасил ему красным нос, и мы смеялись, показывая пальцами друг на
друга. Лена перемазалась с Ситой, а она с Леной, и я с Леной, и Лена со
мной, И я с Ситой, и Лена с Ричи, и мы превратились в яркие разноцветные
хохочущие чучела.
Весь город перепачкался легко смывающимися растительными красками,
любой мог подойти к любому - нищий к богатому, солдат к генералу, подчи-
ненный к начальнику и сделать из него шута горохового. Не зло, по-добро-
му. В мире не было чернокожих и белолицых, царила пестрядинная справед-
ливость, никто не рядился в этот день в дорогие наряды. Палили струями
из водяных пистолетов, обливали из ведер. Скромница-девица могла кос-
нуться краской того, кого тайно любила, а зять - разукрасить тещу.
Мир был мокр и счастлив.
Глава тридцать девятая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава тридцать девятая
На три года за здорово
Прилечу к святым коровам -
Днем изжарюсь я на солнце,
Ночью точно простужусь,
Растеряю витамины,
Стану злой, худой и длинный,
Но ведь я герой былинный
И амебы не боюсь.
На три года за здорово
Прилечу к святым коровам -
На приемах побываю
И по храмам я пройду,
Попаду на местный маркет,
На одну свою зарплату
Я жене, сестре и брату
По подарочку найду.
На три года за здорово
Прилечу к святым коровам -
Я три года здесь пробуду
Всем чертям в чалмах назло.
Только, что ни говорите,
Я уеду, извините,
Я хочу, чтобы кому-то
Точно также повезло!
"Я хочу, чтобы кому-то точно также повезло!" - подхватывал зал на концерте
самодеятельности песенку Виталия Вехова, переделку популярного тогда шлягера
"На недельку до второго я уеду в Комарово..."
Не на недельку, а насовсем уехали Веховы - Виталий, Любаша и Денис. И
больше не тянуло в демонстрационный зал, хотя сменившая их семья произ-
водила приятное впечатление. Такие неопытные, ничего не знают... Но ка-
кой смысл заводить отношения, если и нам через полгода вслед?
Продолжение пребывания заграницей обычно оформлялось как раз за пол-
года, для этого нужно направлять бумагу в Центр. При ее составлении учи-
тывались мнения и партайгеноссе - правильно ли понимал и проводил поли-
тику партии? И месткома - вел ли общественную работу? И "конторского" -
не запятнал ли высокую честь совраба и не попал ли под буржуинское влия-
ние, как Мальчиш Плохиш? И женсовета - как участвовала Лена Истомина в
жизни коллектива и как у Истоминых отношения в семье?
С партайгеноссе Костей Гриценко мы были в хороших отношениях - неожи-
данно для самого себя оказал ему услугу. Почему он избрал именно меня,
так и осталось неясным, но из песни слова не выкинешь.
- Слушай, Истомин, - по чисто партийной привычке Костя назвал меня по
фамилии. - Скоро важная дата, какая, не догадываешься?
Я напряг свою память - пусто.
- Что же ты? - добродушно пожурил Костя. - Семьдесят лет славному
Всесоюзному Ленинскому Коммунистическому Союзу Молодежи.
- Так когда это будет? И из комсомола я вышел в двадцать восемь лет,
как раз двадцать два года назад.
- Почему в партию так долго не вступал? - с прохладцей спросил Гри-
ценко. Он помнил назубок все анкетные данные своих прихожан.
- А ты попробуй вступи в Октябрьском районе, где одни научные инсти-
туты и другие интеллигентские заведения.
- Верно, - подтвердил Гриценко. - В Октябрьском квота была самая
жесткая. Ох, и мучились мы тогда с этими квотами - сколько рабочих?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
да, потому что иного не дано.
Система, построенная на отрицании Бога, бездуховна, то есть бессмыс-
ленна. Она лишила меня не только Бога, Система разорвала вечную связь с
ним. Я не сидел, как Ричи с дедушкой у алтаря, Система железным занаве-
сом отгородила меня от прозы Кафки и Гессе, от пьес Беккета, от полотен
Шагала и Дали, от скульптур Мура, от архитектуры Корбюзье и Райта, от
фильмов Бергмана, Хичкока и Чаплина, от философии Фрейда и Хайдеггера,
от мелодий Портера, Эллингтона и Битлз. А наши Булгаков и Платонов, На-
боков и Солженицын, Пастернак и Мандельштам, Флоренский, Бердяев?..
Железный занавес от всех, кто был отмечен искрой Божьей. Случается
так, что что-то словно самое тебя находит, лежит на виду, невинно пред-
лагаясь, и первый смутный порыв превращается в интерес, а позже стано-
вится немаловажной частицей духовного мира. Как-то я забежал по делам в
редакцию одной из московских газет и увидел рядом с машинкой листок с
английским текстом.
- А-а-а, дали на курсах, как упражнение, - капризно пояснила размале-
ванная девица и добавила кокетливо: - Может переведете?
Ни автора текста, ни его предназначения девица не знала, а у меня он
сложился в ежедневную молитву-наказ самому себе:
Только сегодня будет такое
счастье в моем покое.
Только сегодня я без оглядок
сам наведу у себя порядок.
Только сегодня нет потаканья
самым безумным моим желаньям.
Только сегодня не буду небрежным
с телом своим, чтоб здоровьем светило,
чтобы оно было сильным и нежным,
чтобы оно не подводило.
Только сегодня ясно и трезво
будет усвоено знанье полезное.
Только сегодня не стану спорить,
чтоб одержать верх в разговоре,
ни лесть похвалы, ни прямая обида
не тронут души и внешнего вида,
не искать виноватых, хватит страданий
и не читать никому назиданий.
Только сегодня не стану бездумно
сразу решать все, что в жизни задумано.
Только сегодня пусть понемногу,
толикой малой или по грамму,
но одолею в гору дорогу,
выполню, зная, свою программу,
и да минует меня, как немилость,
и нерешительность и торопливость.
Только сегодня выберу время
для медитации и созерцанья.
Только сегодня в уединенье
я отдохну в тишине мирозданья.
Только сегодня не надо бояться,
счастья касаться, любить, наслаждаться.
Только сегодня верую, как пилигрим -
любят меня, кто мною любим.
Только сегодня не меркнет свет.
Только сегодня живу славно.
Учись говорить "нет".
Учись плавать.
Я медленно, но верно линял от желтизны, снова становился белым и здоровым. В
такие моменты тело как бы вспоминает детство, когда энергия растущего
организма загоняла его на дерево, заставляла с криком носиться, прыгать,
скакать на одной ноге вертеться без устали. Я "выпил" сорок бутылок через
капельницу, и ее отключили, а вскоре и отпустили домой.
Из белой стерильности больницы я попал в мир ярких красок весны. Нас-
тал ее праздник.
С утра приехали Ричард с Ситой, и мы их не узнали, как не узнают друг
друга на карнавале. Он подошел ко мне и пальцем, обмакнутым в красную
краску, провел по моему лбу, голубым по одной щеке, желтым - по другой,
я выкрасил ему красным нос, и мы смеялись, показывая пальцами друг на
друга. Лена перемазалась с Ситой, а она с Леной, и я с Леной, и Лена со
мной, И я с Ситой, и Лена с Ричи, и мы превратились в яркие разноцветные
хохочущие чучела.
Весь город перепачкался легко смывающимися растительными красками,
любой мог подойти к любому - нищий к богатому, солдат к генералу, подчи-
ненный к начальнику и сделать из него шута горохового. Не зло, по-добро-
му. В мире не было чернокожих и белолицых, царила пестрядинная справед-
ливость, никто не рядился в этот день в дорогие наряды. Палили струями
из водяных пистолетов, обливали из ведер. Скромница-девица могла кос-
нуться краской того, кого тайно любила, а зять - разукрасить тещу.
Мир был мокр и счастлив.
Глава тридцать девятая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава тридцать девятая
На три года за здорово
Прилечу к святым коровам -
Днем изжарюсь я на солнце,
Ночью точно простужусь,
Растеряю витамины,
Стану злой, худой и длинный,
Но ведь я герой былинный
И амебы не боюсь.
На три года за здорово
Прилечу к святым коровам -
На приемах побываю
И по храмам я пройду,
Попаду на местный маркет,
На одну свою зарплату
Я жене, сестре и брату
По подарочку найду.
На три года за здорово
Прилечу к святым коровам -
Я три года здесь пробуду
Всем чертям в чалмах назло.
Только, что ни говорите,
Я уеду, извините,
Я хочу, чтобы кому-то
Точно также повезло!
"Я хочу, чтобы кому-то точно также повезло!" - подхватывал зал на концерте
самодеятельности песенку Виталия Вехова, переделку популярного тогда шлягера
"На недельку до второго я уеду в Комарово..."
Не на недельку, а насовсем уехали Веховы - Виталий, Любаша и Денис. И
больше не тянуло в демонстрационный зал, хотя сменившая их семья произ-
водила приятное впечатление. Такие неопытные, ничего не знают... Но ка-
кой смысл заводить отношения, если и нам через полгода вслед?
Продолжение пребывания заграницей обычно оформлялось как раз за пол-
года, для этого нужно направлять бумагу в Центр. При ее составлении учи-
тывались мнения и партайгеноссе - правильно ли понимал и проводил поли-
тику партии? И месткома - вел ли общественную работу? И "конторского" -
не запятнал ли высокую честь совраба и не попал ли под буржуинское влия-
ние, как Мальчиш Плохиш? И женсовета - как участвовала Лена Истомина в
жизни коллектива и как у Истоминых отношения в семье?
С партайгеноссе Костей Гриценко мы были в хороших отношениях - неожи-
данно для самого себя оказал ему услугу. Почему он избрал именно меня,
так и осталось неясным, но из песни слова не выкинешь.
- Слушай, Истомин, - по чисто партийной привычке Костя назвал меня по
фамилии. - Скоро важная дата, какая, не догадываешься?
Я напряг свою память - пусто.
- Что же ты? - добродушно пожурил Костя. - Семьдесят лет славному
Всесоюзному Ленинскому Коммунистическому Союзу Молодежи.
- Так когда это будет? И из комсомола я вышел в двадцать восемь лет,
как раз двадцать два года назад.
- Почему в партию так долго не вступал? - с прохладцей спросил Гри-
ценко. Он помнил назубок все анкетные данные своих прихожан.
- А ты попробуй вступи в Октябрьском районе, где одни научные инсти-
туты и другие интеллигентские заведения.
- Верно, - подтвердил Гриценко. - В Октябрьском квота была самая
жесткая. Ох, и мучились мы тогда с этими квотами - сколько рабочих?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90