И видел, что у алжирского бея под носом шишка?
Финал гоголевских "Записок сумасшедшего" вспомнился, когда получал
справку из психдиспансера перед поездкой в Алжир.
Справка из психдиспансера - странная справка. Она удостоверяет не на-
личие, а отсутствие. Что я не состою. Что я не безумен.
Такая же справка свидетельствует, что я не болен туберкулезом. Прав-
да, для этого надо сделать снимок грудной клетки. Руки на пояс, локти
вперед, подбородок повыше, вздох, не вы-ды-хать, одевайтесь. Результат
через три дня. Вспоминается прошлое - жизнь взаймы от снимка до снимка,
тубдиспансер, туббольница, тубсанаторий. Я давно уже снят с учета, а все
равно идешь к холодному экрану, как на эшафот. А вдруг опять задует се-
верный ветер с юга?
Снимок подтвердил наличие отсутствия процесса в легких. И справка то-
же.
Споткнулся, как всегда, на ровном месте. Вот уж не ожидал. И у кого?
У хирурга.
Плоское, как блин, лицо, раскосые глаза. Тувинец? Кореец? Как его за-
несло сюда, в центр столицы, в ведомственную поликлинику? Сидел, писал
что-то, велел раздеться до пояса. Я повесил пиджак на стул, снял пуло-
вер, рубашку, майку.
Он оторвался на мгновение от записей, не взглянув на меня, сунул в
ямку пупка мизинец и долго мыл руки после этой пустяковой процедуры.
- Одевайтесь, - громко выкрикнул откуда-то из раковины.
Сел за стол. Взял мою карточку, стал что-то в ней писать. Долго. Под-
робно. Я даже засомневался - обо мне ли?
Оказалось, обо мне. Вытянул откуда-то белый прямоугольный листок, за-
полнил его, протянул мне.
- Что это? - не понял я.
- Направление, - он в первый раз посмотрел на меня черными непроница-
емыми восточными глазами.
- Какое направление? Куда?
- На операцию. У вас пупочная грыжа. Резать надо.
- Резать?!
Иногда на меня находит. Бывает.
Я озверел. Во мне включилось что-то стихийное, неуправляемое. Как
будто у меня не было справки из психдиспансера, что я не ку-ку.
- Вы хоть соображаете, что говорите? - подозрительно оглянувшись на
всякий случай, удивленно-разгневанно зашептал я. - Газеты читаете? Куда
вскоре поедет глава нашего государства? В какую страну? Поняли? А вы ме-
ня на операционный стол загоняете? Учтите, расскажу, где следует, как вы
ставите диагноз одним пальцем, проверят вас как специалиста...
В его раскосых глазах мелькнул страх. Он покраснел, как краснеют
смуглокожие - стал желто-розовым.
- Хорошо, - тоже шепотом сказал он. - Я напишу, рекомендовано прокон-
сультироваться. А вы побольше упражняйтесь. Физически.
Написал.
Я начал отходить.
- Спустите штаны, - опять повернулся он ко мне. - И трусы тоже.
Нет не пальцы, четыре железных штыря, по два с каждой стороны, вонзи-
лись мне в пах.
- Так не больно? - спросил он.
- Нет, - на спертом дыхании ответил я.
- А так? - вонзил он штыри повторно.
- Не больно, - задохнулся я.
- Одевайтесь.
А ведь мне ехать к ним. В Азию.
Нам.
У Алены были свои "хирурги". Районные. По женской части. Пришла от
гинеколога зареванная. Какие-то уплотнения в левой груди. Может, спать
теперь только на правом боку? Справку дали, но в заключении написали,
что необходимо регулярно проверяться. А это козырной туз в костлявых ру-
ках ведьмы из загранкабинета.
Три недели ежедневной нервотрепки, бесконечных ожиданий в очередях
наконец-то прошли. Опять мы сидели вдвоем среди таких же супружеских пар
с беспокойными глазами. В руках карточки с полным набором справок. Але-
нина карточка вдвое пухлее моей. Может, пока не поздно, замазать, за-
черкнуть, вытравить запись гинеколога? И брошка наготове. Серебряная. С
большим желтым топазом. Говорят, серебро сейчас в цене.
Вот и наша очередь.
Вошли в кабинет.
За столом вместо ведьмы - полная, немного растерянная женщина в белом
халате.
- Что у вас?
Я протянул ей наши карточки.
Она их бегло просмотрела. Закрыла. И задумчиво уставилась на дважды
подчеркнутом красным - "тропики".
- Вы не знаете, если тропики, - спросила она у меня, - то нужна ли
еще одна виза на справке?
Я пожал плечами. Улыбнулся пошире.
- Когда оформлялся на Кубу, то не требовалась. Это точно.
- Никак не могу запомнить, столько инструкций, столько правил, - по-
жаловалась она Алене с досадой. - Ладно, спрошу у главного.
Она выписала нам по справке, поставила свою подпись и вышла из каби-
нета.
Вернулась быстро.
- И правда, ничего не надо, - протянула она мне справки. - Поставьте
печати в регистратуре. Не забудьте.
- Спасибо, доктор.
- Не за что.
- Ну вот, а ты, глупая, боялась, - сказал я Аленке на улице.
- Это еще неизвестно, кто больше боялся, и значит, кто глупее, -
рассмеялась она.
Глава пятая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава пятая
Анкеты - пустоглазые, согнутые вдвое листы бумаги размером с амбарную книгу и
ординарным вкладным линованным листом для автобиографии. Ответ должен строго
соответствовать поставленному вопросу: был? - не был; состоял? - не состоял;
привлекался? - не привлекался. Жизнь расчерчена сеткой граф и колонок,
разделена, препарирована, исчезло своеобразие человеческой индивидуальности -
но глаз опытного кадровика мгновенно выхватит подноготный смысл безобидной с
виду информации.
Какова же наша с Аленой подноготная?
Пункт второй: не изменял. Звучит, как присяга, как клятва в верности,
на самом деле, фамилии своей я не изменял. Как звено в цепочке, ношу
прозвище своих предков - Истомины. Многочисленный некогда клан Истоминых
выбил голод и репрессии тридцатых, выкосила война, от густого генеалоги-
ческого дерева остались две веточки - одна затерялась в Прибалтике, в
Москве - отец, я и сын от первого брака. Тоже Истомин. Последняя ка-
пелька. Хотя сам вопрос, изменял ли, заставляет оценить Истомина Валерия
Сергеевича как личность, ответ же на него...
Надеюсь, что не изменял.
Когда мог, не изменял.
Прочитанная где-то древняя мудрость служила и служит для меня ответом
на этот вопрос, она сложилась и даже зазвучала стихом:
Творец мой, сколько тебя просило,
Но разве поможешь всем,
кто утерял верную нить?
Господи, дай мне силы,
Чтобы смириться с тем,
Что я не могу изменить.
Сколько же страха и ужаса!
В бездне твоей - твой Эдем.
Как мне его отворить?
Господи, дай мне мужество,
Чтобы бороться с тем,
Что я могу изменить.
И дай мне, забудь про скудость,
Помня, что непростое слово - "Быть" или "не быть", Господи, дай мне
мудрость, Чтобы одно от другого Жизнью своей отличить.
И Алена не изменяла. Тоже осталась Борисовой. Судьба ее фамилии, ее семьи
схожа с моей. Общая судьба. Советская.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Финал гоголевских "Записок сумасшедшего" вспомнился, когда получал
справку из психдиспансера перед поездкой в Алжир.
Справка из психдиспансера - странная справка. Она удостоверяет не на-
личие, а отсутствие. Что я не состою. Что я не безумен.
Такая же справка свидетельствует, что я не болен туберкулезом. Прав-
да, для этого надо сделать снимок грудной клетки. Руки на пояс, локти
вперед, подбородок повыше, вздох, не вы-ды-хать, одевайтесь. Результат
через три дня. Вспоминается прошлое - жизнь взаймы от снимка до снимка,
тубдиспансер, туббольница, тубсанаторий. Я давно уже снят с учета, а все
равно идешь к холодному экрану, как на эшафот. А вдруг опять задует се-
верный ветер с юга?
Снимок подтвердил наличие отсутствия процесса в легких. И справка то-
же.
Споткнулся, как всегда, на ровном месте. Вот уж не ожидал. И у кого?
У хирурга.
Плоское, как блин, лицо, раскосые глаза. Тувинец? Кореец? Как его за-
несло сюда, в центр столицы, в ведомственную поликлинику? Сидел, писал
что-то, велел раздеться до пояса. Я повесил пиджак на стул, снял пуло-
вер, рубашку, майку.
Он оторвался на мгновение от записей, не взглянув на меня, сунул в
ямку пупка мизинец и долго мыл руки после этой пустяковой процедуры.
- Одевайтесь, - громко выкрикнул откуда-то из раковины.
Сел за стол. Взял мою карточку, стал что-то в ней писать. Долго. Под-
робно. Я даже засомневался - обо мне ли?
Оказалось, обо мне. Вытянул откуда-то белый прямоугольный листок, за-
полнил его, протянул мне.
- Что это? - не понял я.
- Направление, - он в первый раз посмотрел на меня черными непроница-
емыми восточными глазами.
- Какое направление? Куда?
- На операцию. У вас пупочная грыжа. Резать надо.
- Резать?!
Иногда на меня находит. Бывает.
Я озверел. Во мне включилось что-то стихийное, неуправляемое. Как
будто у меня не было справки из психдиспансера, что я не ку-ку.
- Вы хоть соображаете, что говорите? - подозрительно оглянувшись на
всякий случай, удивленно-разгневанно зашептал я. - Газеты читаете? Куда
вскоре поедет глава нашего государства? В какую страну? Поняли? А вы ме-
ня на операционный стол загоняете? Учтите, расскажу, где следует, как вы
ставите диагноз одним пальцем, проверят вас как специалиста...
В его раскосых глазах мелькнул страх. Он покраснел, как краснеют
смуглокожие - стал желто-розовым.
- Хорошо, - тоже шепотом сказал он. - Я напишу, рекомендовано прокон-
сультироваться. А вы побольше упражняйтесь. Физически.
Написал.
Я начал отходить.
- Спустите штаны, - опять повернулся он ко мне. - И трусы тоже.
Нет не пальцы, четыре железных штыря, по два с каждой стороны, вонзи-
лись мне в пах.
- Так не больно? - спросил он.
- Нет, - на спертом дыхании ответил я.
- А так? - вонзил он штыри повторно.
- Не больно, - задохнулся я.
- Одевайтесь.
А ведь мне ехать к ним. В Азию.
Нам.
У Алены были свои "хирурги". Районные. По женской части. Пришла от
гинеколога зареванная. Какие-то уплотнения в левой груди. Может, спать
теперь только на правом боку? Справку дали, но в заключении написали,
что необходимо регулярно проверяться. А это козырной туз в костлявых ру-
ках ведьмы из загранкабинета.
Три недели ежедневной нервотрепки, бесконечных ожиданий в очередях
наконец-то прошли. Опять мы сидели вдвоем среди таких же супружеских пар
с беспокойными глазами. В руках карточки с полным набором справок. Але-
нина карточка вдвое пухлее моей. Может, пока не поздно, замазать, за-
черкнуть, вытравить запись гинеколога? И брошка наготове. Серебряная. С
большим желтым топазом. Говорят, серебро сейчас в цене.
Вот и наша очередь.
Вошли в кабинет.
За столом вместо ведьмы - полная, немного растерянная женщина в белом
халате.
- Что у вас?
Я протянул ей наши карточки.
Она их бегло просмотрела. Закрыла. И задумчиво уставилась на дважды
подчеркнутом красным - "тропики".
- Вы не знаете, если тропики, - спросила она у меня, - то нужна ли
еще одна виза на справке?
Я пожал плечами. Улыбнулся пошире.
- Когда оформлялся на Кубу, то не требовалась. Это точно.
- Никак не могу запомнить, столько инструкций, столько правил, - по-
жаловалась она Алене с досадой. - Ладно, спрошу у главного.
Она выписала нам по справке, поставила свою подпись и вышла из каби-
нета.
Вернулась быстро.
- И правда, ничего не надо, - протянула она мне справки. - Поставьте
печати в регистратуре. Не забудьте.
- Спасибо, доктор.
- Не за что.
- Ну вот, а ты, глупая, боялась, - сказал я Аленке на улице.
- Это еще неизвестно, кто больше боялся, и значит, кто глупее, -
рассмеялась она.
Глава пятая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава пятая
Анкеты - пустоглазые, согнутые вдвое листы бумаги размером с амбарную книгу и
ординарным вкладным линованным листом для автобиографии. Ответ должен строго
соответствовать поставленному вопросу: был? - не был; состоял? - не состоял;
привлекался? - не привлекался. Жизнь расчерчена сеткой граф и колонок,
разделена, препарирована, исчезло своеобразие человеческой индивидуальности -
но глаз опытного кадровика мгновенно выхватит подноготный смысл безобидной с
виду информации.
Какова же наша с Аленой подноготная?
Пункт второй: не изменял. Звучит, как присяга, как клятва в верности,
на самом деле, фамилии своей я не изменял. Как звено в цепочке, ношу
прозвище своих предков - Истомины. Многочисленный некогда клан Истоминых
выбил голод и репрессии тридцатых, выкосила война, от густого генеалоги-
ческого дерева остались две веточки - одна затерялась в Прибалтике, в
Москве - отец, я и сын от первого брака. Тоже Истомин. Последняя ка-
пелька. Хотя сам вопрос, изменял ли, заставляет оценить Истомина Валерия
Сергеевича как личность, ответ же на него...
Надеюсь, что не изменял.
Когда мог, не изменял.
Прочитанная где-то древняя мудрость служила и служит для меня ответом
на этот вопрос, она сложилась и даже зазвучала стихом:
Творец мой, сколько тебя просило,
Но разве поможешь всем,
кто утерял верную нить?
Господи, дай мне силы,
Чтобы смириться с тем,
Что я не могу изменить.
Сколько же страха и ужаса!
В бездне твоей - твой Эдем.
Как мне его отворить?
Господи, дай мне мужество,
Чтобы бороться с тем,
Что я могу изменить.
И дай мне, забудь про скудость,
Помня, что непростое слово - "Быть" или "не быть", Господи, дай мне
мудрость, Чтобы одно от другого Жизнью своей отличить.
И Алена не изменяла. Тоже осталась Борисовой. Судьба ее фамилии, ее семьи
схожа с моей. Общая судьба. Советская.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90