Весовые категории у нас, как ты догадываешься, разные. Вот и приш-
лось мне ему врезать. Несильно, но достаточно чувствительно, в поддых. И
домой отнес на себе, в кровать уложил, он и уснул... И с чего он так,
как думаешь?
- Ты же сам сказал, разные весовые категории, комплекс Наполеона, ты
же вон какой вымахал, а в нем метр с кепкой на коньках.
- Это ты верно заметил, это я всегда чувствовал, вот только, что же
теперь будет, а?
- А что, вас кто-нибудь засек?
- Картину нашего поединка, я думаю, весь городок сквозь занавески
наблюдал. Дело не в этом, понимаешь, он же восточный человек, а они
мстительные, обид не прощают... А у него торгпред в друзьях, еще бы, та-
кие фирмы...
Я подумал, что лучше в тебя мотороллер въедет, чем "друг" торгпреда
твоим кунаком окажется, что ходит Володя Айвазян обычно тише воды, ниже
травы, а власть у него огромная, фирмачи-миллионеры часами приема доби-
ваются, да и ему что-то перепадает, иначе быть не может. А вот показать
свою власть и богатство свое он в городке-общежитии своих соотечествен-
ников не может, вот и стал на себе рубашку рвать, которой грош цена на
распродаже, и доламывать мебель, расшатанную поколениями живших до него
в той же квартире, да рядом еще такой гигант, не человек - монолит, кра-
савец в усах, укуси его комар...
Воспоминание об Айвазяне и женах привело Гусарова в состояние черной
меланхолии перед неизбежной необходимостью возвращения в советскую коло-
нию. Конечно, прежде мы допили с ним вторую бутылку, он просил еще "на
посошок", но я развел руками - кончились, мол, боеприпасы, погреб пуст,
в тылу сидит Алена и тоже, наверное, ругается.
Наконец, Гусаров поднялся и мы вышли с ним во двор. Сумерки зимнего
дня быстро сгущались, и повеяло настоящей прохладой.
Гусаров полез в карман, достал визитку:
- Во, совсем забыл. На-ка. Позвони этому джентльмену, он завтра же
возьмет твою битую красавицу и послезавтра вернет ей девственность. По-
нял?
- Вот за это, Женька, спасибо.
- Визитку не выбрасывай, знай, что он всегда может выручить. Наши
часто бьются, а он исправит за день - и концы в воду. Какая авария? Где
это видно? Нет ничего... Учись, пока я жив... и пока Айвазян не взялся
мстить... У-у-у, карапет армянский...
Гусаров сел в машину, помахал рукой мне и стоящему у открытых ворот
Ганешу, врубил газ и рванулся с места, словно стартовал в супергонках
"Формула один" в Монако. Раздался удар, скрежет и визг тормозов. Оказа-
лось, что Гусаров слегка не вписался в ворота и снес зеркало заднего ви-
да. Ганеш побежал, нашел отлетевшие в сторону остатки и принес высунув-
шемуся из окна машины Гусарову.
- Плевать, - махнул рукой тот и уже медленно выехал из ворот.
Зеркало разбил, дурак, не к добру это.
Я вернулся в дом. В столовой и спальной Алены не было.
Отыскал ее в саду по огоньку сигареты.
- Зачем куришь?
- Устала.
Если ты устала, то что говорить обо мне, подумал я.
- Сколько же вы выпили?.. Ужинать будешь?
- Нет. Сыт по горло.
Глава двадцать первая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава двадцать первая
"Сыт я по горло, до подбородка..." - дальше не помню "...лечь бы на дно, как
подводная лодка..." - вертелось в голове на следующее утро бесконечным
повтором песня Высоцкого.
В торгпредство я не поехал - машину забрал чинить джентльмен от Гуса-
рова. Явился тут же, хитроглазый, но сразу назвал стоимость ремонта -
знал, что я все равно могу выяснить истину у своих коллег, неоднократно
пользовавшихся его услугами. Вопрос оказался в другом - если оплата на-
личными, то это одна сумма, если чеком, то сразу плюсуются налоги, то
есть в полтора раза выше. Естественно, что выгоднее платить наличными,
сбережешь Отчизне деньги, но Отчизна знает, что ее сын, дай ему только
такую возможность, тут же часть наличных обязательно прикарманит и поэ-
тому Отчизна запрещает такие сделки.
Джентльмен был в курсе наших взаимоотношений с государственной систе-
мой и, учитывая психологию совработника, предложил оценить стоимость ра-
бот вдвое выше - поди потом докажи, что столкнулись со скутером, а не с
танком. Оплатив ремонт и налоги, остаток честно делился пополам между
Джентльменом и Саабом. Получалось что-то около моей месячной зарплаты. Я
отказался, также как и с подложной квитанцией Попова, но сделать это с
Джентльменом мне было гораздо легче, чем с Поповым, нет и все, не хочу,
не нутру.
Джентльмен усмехнулся и уверил, что вернет машину через два дня -
придется отогнать ее в Старый Город, где народные умельцы-чеканщики ве-
ками стучат молоточками по наковаленкам, они идеально выправляют кузов.
Кроме того, нужно отыскать новую дверь, эта совсем никуда не годится, и
покрасить.
Уехал Джентльмен и снова... сыт я по горло, до подбородка. Настроение
было паршивое, я бесцельно пришел в офис и остро ощутил, что будь я дома
по-настоящему, в Москве, то врубил бы своих любимых Саймона и Гарфанкля
или Моцарта, "Дайр Стрейтс" или "Би Джиз", "Свинглов Сингерс" или Окуд-
жаву, взял бы альбом живописи или томик Джека Лондона. Вспомнилось, как
я спасался после смерти Наташи, как выживал... музыкой, картинами, сти-
хами, прозой, кино, театром и... друзьями. Все равно это были годы оди-
ночества... Беда. Не то, чтобы живая и горькая, как лебеда. Нет. Просто
ежедневная беда. Когда в бегах, когда с утра рукой в рукав, и впопыхах
еда, и чередой труды, то пропадает страх и нет беды. Как будто нет беды.
Так день летел. И ночь - в дорогу. Но на рассвете тревожно сердце в бок
толкнет и будит смутную тревогу - так мать на вскрик проснется к детям.
Что жизнь прошла, что мозг склерозом изувечен и организма грязь и шлак
не успевает чистить печень, и все яснее ощущенье пустоты, и все страш-
ней, все выше круча, и вот уже как будто не жил ты - лишь ночью звезды
заслонила туча...
Лет до двадцати я был одинок естественно, неощутимо, жил по течению -
куда прибьет, там и мой круг, потому что не знал, кто и зачем я. Влюбил-
ся в кино и первую свою женщину, ставшую моей женой, - получил в подарок
единомышленников по киностудии и любовь Тома, а попав в туберкулезную
больницу, потерял Тамару, и не хватило сил на кино. В санатории встретил
Наташу и всех тех, кто боролся с недугом за свою жизнь.
Ушла из жизни Наташа, и я остался совсем один...
Спасали не только книги и музыка, спасала яхта - как бы случайно, но
на всю жизнь свела меня судьба с братством беззаветно влюбленных в па-
рус, солнце и ветер.
От каждого периода моей жизни кто-то остался в сердце моем. Но они
далеко.
Никому не верь. Ни-ко-му, убежденно сказал Гусаров. Одинок и пьян был
с тоски, весельчак, балагур, умница, красавец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
лось мне ему врезать. Несильно, но достаточно чувствительно, в поддых. И
домой отнес на себе, в кровать уложил, он и уснул... И с чего он так,
как думаешь?
- Ты же сам сказал, разные весовые категории, комплекс Наполеона, ты
же вон какой вымахал, а в нем метр с кепкой на коньках.
- Это ты верно заметил, это я всегда чувствовал, вот только, что же
теперь будет, а?
- А что, вас кто-нибудь засек?
- Картину нашего поединка, я думаю, весь городок сквозь занавески
наблюдал. Дело не в этом, понимаешь, он же восточный человек, а они
мстительные, обид не прощают... А у него торгпред в друзьях, еще бы, та-
кие фирмы...
Я подумал, что лучше в тебя мотороллер въедет, чем "друг" торгпреда
твоим кунаком окажется, что ходит Володя Айвазян обычно тише воды, ниже
травы, а власть у него огромная, фирмачи-миллионеры часами приема доби-
ваются, да и ему что-то перепадает, иначе быть не может. А вот показать
свою власть и богатство свое он в городке-общежитии своих соотечествен-
ников не может, вот и стал на себе рубашку рвать, которой грош цена на
распродаже, и доламывать мебель, расшатанную поколениями живших до него
в той же квартире, да рядом еще такой гигант, не человек - монолит, кра-
савец в усах, укуси его комар...
Воспоминание об Айвазяне и женах привело Гусарова в состояние черной
меланхолии перед неизбежной необходимостью возвращения в советскую коло-
нию. Конечно, прежде мы допили с ним вторую бутылку, он просил еще "на
посошок", но я развел руками - кончились, мол, боеприпасы, погреб пуст,
в тылу сидит Алена и тоже, наверное, ругается.
Наконец, Гусаров поднялся и мы вышли с ним во двор. Сумерки зимнего
дня быстро сгущались, и повеяло настоящей прохладой.
Гусаров полез в карман, достал визитку:
- Во, совсем забыл. На-ка. Позвони этому джентльмену, он завтра же
возьмет твою битую красавицу и послезавтра вернет ей девственность. По-
нял?
- Вот за это, Женька, спасибо.
- Визитку не выбрасывай, знай, что он всегда может выручить. Наши
часто бьются, а он исправит за день - и концы в воду. Какая авария? Где
это видно? Нет ничего... Учись, пока я жив... и пока Айвазян не взялся
мстить... У-у-у, карапет армянский...
Гусаров сел в машину, помахал рукой мне и стоящему у открытых ворот
Ганешу, врубил газ и рванулся с места, словно стартовал в супергонках
"Формула один" в Монако. Раздался удар, скрежет и визг тормозов. Оказа-
лось, что Гусаров слегка не вписался в ворота и снес зеркало заднего ви-
да. Ганеш побежал, нашел отлетевшие в сторону остатки и принес высунув-
шемуся из окна машины Гусарову.
- Плевать, - махнул рукой тот и уже медленно выехал из ворот.
Зеркало разбил, дурак, не к добру это.
Я вернулся в дом. В столовой и спальной Алены не было.
Отыскал ее в саду по огоньку сигареты.
- Зачем куришь?
- Устала.
Если ты устала, то что говорить обо мне, подумал я.
- Сколько же вы выпили?.. Ужинать будешь?
- Нет. Сыт по горло.
Глава двадцать первая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава двадцать первая
"Сыт я по горло, до подбородка..." - дальше не помню "...лечь бы на дно, как
подводная лодка..." - вертелось в голове на следующее утро бесконечным
повтором песня Высоцкого.
В торгпредство я не поехал - машину забрал чинить джентльмен от Гуса-
рова. Явился тут же, хитроглазый, но сразу назвал стоимость ремонта -
знал, что я все равно могу выяснить истину у своих коллег, неоднократно
пользовавшихся его услугами. Вопрос оказался в другом - если оплата на-
личными, то это одна сумма, если чеком, то сразу плюсуются налоги, то
есть в полтора раза выше. Естественно, что выгоднее платить наличными,
сбережешь Отчизне деньги, но Отчизна знает, что ее сын, дай ему только
такую возможность, тут же часть наличных обязательно прикарманит и поэ-
тому Отчизна запрещает такие сделки.
Джентльмен был в курсе наших взаимоотношений с государственной систе-
мой и, учитывая психологию совработника, предложил оценить стоимость ра-
бот вдвое выше - поди потом докажи, что столкнулись со скутером, а не с
танком. Оплатив ремонт и налоги, остаток честно делился пополам между
Джентльменом и Саабом. Получалось что-то около моей месячной зарплаты. Я
отказался, также как и с подложной квитанцией Попова, но сделать это с
Джентльменом мне было гораздо легче, чем с Поповым, нет и все, не хочу,
не нутру.
Джентльмен усмехнулся и уверил, что вернет машину через два дня -
придется отогнать ее в Старый Город, где народные умельцы-чеканщики ве-
ками стучат молоточками по наковаленкам, они идеально выправляют кузов.
Кроме того, нужно отыскать новую дверь, эта совсем никуда не годится, и
покрасить.
Уехал Джентльмен и снова... сыт я по горло, до подбородка. Настроение
было паршивое, я бесцельно пришел в офис и остро ощутил, что будь я дома
по-настоящему, в Москве, то врубил бы своих любимых Саймона и Гарфанкля
или Моцарта, "Дайр Стрейтс" или "Би Джиз", "Свинглов Сингерс" или Окуд-
жаву, взял бы альбом живописи или томик Джека Лондона. Вспомнилось, как
я спасался после смерти Наташи, как выживал... музыкой, картинами, сти-
хами, прозой, кино, театром и... друзьями. Все равно это были годы оди-
ночества... Беда. Не то, чтобы живая и горькая, как лебеда. Нет. Просто
ежедневная беда. Когда в бегах, когда с утра рукой в рукав, и впопыхах
еда, и чередой труды, то пропадает страх и нет беды. Как будто нет беды.
Так день летел. И ночь - в дорогу. Но на рассвете тревожно сердце в бок
толкнет и будит смутную тревогу - так мать на вскрик проснется к детям.
Что жизнь прошла, что мозг склерозом изувечен и организма грязь и шлак
не успевает чистить печень, и все яснее ощущенье пустоты, и все страш-
ней, все выше круча, и вот уже как будто не жил ты - лишь ночью звезды
заслонила туча...
Лет до двадцати я был одинок естественно, неощутимо, жил по течению -
куда прибьет, там и мой круг, потому что не знал, кто и зачем я. Влюбил-
ся в кино и первую свою женщину, ставшую моей женой, - получил в подарок
единомышленников по киностудии и любовь Тома, а попав в туберкулезную
больницу, потерял Тамару, и не хватило сил на кино. В санатории встретил
Наташу и всех тех, кто боролся с недугом за свою жизнь.
Ушла из жизни Наташа, и я остался совсем один...
Спасали не только книги и музыка, спасала яхта - как бы случайно, но
на всю жизнь свела меня судьба с братством беззаветно влюбленных в па-
рус, солнце и ветер.
От каждого периода моей жизни кто-то остался в сердце моем. Но они
далеко.
Никому не верь. Ни-ко-му, убежденно сказал Гусаров. Одинок и пьян был
с тоски, весельчак, балагур, умница, красавец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90