Наконец, вер-
нулись в самолет, заняли свои места в креслах.
После взлета заняло свою позицию в тех же координатах и летающее
блюдце. То Алена, то я поочередно пялились в иллюминатор - с прежним ус-
пехом наблюдая прежнюю картину.
Рассвет на высоте восьми-десяти километров - царское зрелище. В ка-
кой-то момент неуловимо меняет цвет купол неба, из черного переходя в
бархатно-фиолетовый, а затем в синий до бледно-голубого, и, наконец, на
горизонте оранжевый жар раскалено пылает все сильнее, но взошедший диск
солнца не слепит, а косо освещает равнину белых облаков с провалами, в
которых виднеется далекая спящая земля.
Помню, как, подлетая к Токио, я рассматривал горы, похожие на ском-
канную копировальную бумагу и вдруг увидел конус вознесенного к небесам
вулкана.
- Фудзи-яма? - спросил я у японца, сидевшего сзади.
- Фуджи-сан, - уважительно к горе, как к человеку, закивал головой
японец.
Под крылом нашего самолета проплывали Гималаи, а на краю крыла напро-
тив иллюминатора горел габаритный фонарик, который всю ночь естественно
"преследовал" нас, как летающее блюдце. Неопознанный летающий объект был
опознан, и мы с Аленой посмеялись над нашими фантазиями.
Попозже облака исчезли, растаяли, разогретые на солнечной сковороде,
и открылась земля. Светло-коричневая, в зеленых оазисах деревень, в се-
ребряных нитях редких рек. И такой же, припорошенный пылью из красного и
бело-желтого песчаника город.
Мягкий толчок, взревели турбины, поставленные на реверс, неторопливое
выруливание к невысокому зданию аэропорта. В салоне сразу стало душно.
Наконец, распахнулись двери. Слепящее солнце, изредка дуновение освежаю-
щего ветерка, незнакомые влажные запахи.
Заполнили иммигрантские карточки и на выдаче багажа обнаружили Нико-
лая Марченко с двумя тележками. Стоял, широко улыбаясь, как радушный хо-
зяин. Обнялись, расцеловались, все-таки родные люди на чужой земле.
Хорошо, когда встречают, когда ждут.
Как-то на выставку советских машин и оборудования в Латинской Америке
прилетел художник. Ему бы прибыть пораньше, вместе с директором и брига-
дой монтажников, но на ком-то надо экономить валюту, вот и приземлился
он впритирку к открытию, как раз перед ноябрьскими праздниками, перед
годовщиной Великого Октября.
Город, где проводилась выставка, крупный, промышленный, столица шта-
та, свой международный аэропорт, а губернатор - антисоветчик, имеющий
сильное политическое влияние в стране. Сам посол приехал проверять ход
подготовки выставки, а тут, как всегда, аврал, горячка, каждая пара рук
на счету, короче, не встретили товарища. Вышел он с вещичками из аэро-
порта, постоял на солнышке, что делать? По-иностранному ни в зуб ногой,
валюты в кармане только перевалочных пять долларов, представителя "Аэ-
рофлота" а этом порту нет, отделения консульства или торгпредства тоже.
Подошло такси. Шофер веселый, глазастый, подмигивает, спрашивает что-то,
может, хочешь к девочкам или мальчикам отвезу. Наш махнул рукой, сел.
Шофер опять что-то по-своему, наш твердит одно - отель и все тут. С так-
систом расплатился консервами и бутылкой шампанского, валюту не отдал,
жалко. В гостинице поселился по паспорту, да так и жил три дня, пока ад-
министрация не догадалась, что клиент с той самой выставки русских, ко-
торая в местном цирке открылась. А клиент питался консервами, кипятил
чай в стакане и пил понемногу водочку из своих запасов, пока не приехали
за ним соотечественники и не учинили ему форменный допрос, где он три
дня пропадал и с кем общался. Долго его еще потом проверяли по всем
статьям, не продался ли иностранной разведке, не уронил ли высокую честь
советского гражданина в каком-нибудь притоне.
На нас с Леной подозрение в антигосударственном сговоре не должно бы-
ло пасть - мы находились под опекой Николая. Стоило нам выкатить тележки
с багажом на улицу, как сразу налетела ватага чумазых, оборванных
мальчишек. То ли милостыню просят, то ли за чемоданы хватаются, баксис
какой-то требуют. Алена за моей спиной спряталась, напуганная. Николай и
тут защитил, прикрикнул что-то лениво-грозное на пацанву, те врассыпную,
а нам велел подождать, пока подгонит машину.
Огляделись. Полное впечатление неуловимого сходства, что находишься
где-то в Адлере летом - тусклое раскаленное небо и пыльные чахлые кипа-
рисы.
В микроавтобусе, куда мы загрузились, очень неприятное поначалу ощу-
щение - едем не по той стороне. Так оно и есть. Движение здесь левосто-
роннее - наследство Англии. Николай невозмутимо восседал за рулем, а я,
инстинктивно напрягаясь, давил ногами на несуществующие тормоза. И поз-
же, прожив в этой стране четыре года, я так и не смог привыкнуть к осо-
бенностям ее трафика, ее уличного движения, хотя диапазон здешних транс-
портных средств не так уж и велик.
Громадные, так и хочется сказать, грубо сколоченные грузовики. По
бортам приварены железные крючья, за которые крепится поклажа, по объему
и весу похоже превышающая норму в два-три раза. Если груза нет, то над
кабиной в кузове обязательно торчат три-пять человек, стоящих во весь
рост, замотанных, как мумии, в пыльное тряпье, похожих на оборванных
дервишей или исчадия ада. Резина колес стерта чуть не до обода, мотор
ревет от натуги, выхлопная труба изрыгает клубы черного дыма. При этом
кабина разрисована голубым и желтым, красным и зеленым орнаментом, на
бамперах навешена блестящая мишура.
Подстать грузовикам и железные, какие-то квадратные автобусы с выби-
тыми стеклами, продавленными боками, оторванными бамперами. Дверные про-
емы почему-то очень узкие. На остановках автобусы никогда не останавли-
ваются, только притормаживают, и толпы бегут рядом с ними, запрыгивая
внутрь, как обезьяны, или повисают гроздьями снаружи.
Легковые автомашины местного производства похожи на доисторические
рыдваны, внутри нет подлокотников и ручек на потолке салона, чтобы дер-
жаться, зато шофер сидит под углом к лобовому стеклу и руль для него
специально скошен, чтобы не сидеть спиной к господину. Резко выделяются
своей элегантностью, бесшумностью западногерманские мерседесы, японские
тойоты, шведские вольво, французские пежо. Но их немного с голубыми дип-
ломатическими или черными именными номерами.
Неотъемлемая часть городского транспорта - трехколесные мотороллеры,
такси-тривиллеры, черный металлический кузов которых накрыт желтой ка-
бинкой, похожей на кибитку. Есть и гужевая тяга - белые волы, медленно
тянущие длинные телеги, и маленькие, словно игрушечные лошадки с шорами
на глазах в двухколесных повозках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
нулись в самолет, заняли свои места в креслах.
После взлета заняло свою позицию в тех же координатах и летающее
блюдце. То Алена, то я поочередно пялились в иллюминатор - с прежним ус-
пехом наблюдая прежнюю картину.
Рассвет на высоте восьми-десяти километров - царское зрелище. В ка-
кой-то момент неуловимо меняет цвет купол неба, из черного переходя в
бархатно-фиолетовый, а затем в синий до бледно-голубого, и, наконец, на
горизонте оранжевый жар раскалено пылает все сильнее, но взошедший диск
солнца не слепит, а косо освещает равнину белых облаков с провалами, в
которых виднеется далекая спящая земля.
Помню, как, подлетая к Токио, я рассматривал горы, похожие на ском-
канную копировальную бумагу и вдруг увидел конус вознесенного к небесам
вулкана.
- Фудзи-яма? - спросил я у японца, сидевшего сзади.
- Фуджи-сан, - уважительно к горе, как к человеку, закивал головой
японец.
Под крылом нашего самолета проплывали Гималаи, а на краю крыла напро-
тив иллюминатора горел габаритный фонарик, который всю ночь естественно
"преследовал" нас, как летающее блюдце. Неопознанный летающий объект был
опознан, и мы с Аленой посмеялись над нашими фантазиями.
Попозже облака исчезли, растаяли, разогретые на солнечной сковороде,
и открылась земля. Светло-коричневая, в зеленых оазисах деревень, в се-
ребряных нитях редких рек. И такой же, припорошенный пылью из красного и
бело-желтого песчаника город.
Мягкий толчок, взревели турбины, поставленные на реверс, неторопливое
выруливание к невысокому зданию аэропорта. В салоне сразу стало душно.
Наконец, распахнулись двери. Слепящее солнце, изредка дуновение освежаю-
щего ветерка, незнакомые влажные запахи.
Заполнили иммигрантские карточки и на выдаче багажа обнаружили Нико-
лая Марченко с двумя тележками. Стоял, широко улыбаясь, как радушный хо-
зяин. Обнялись, расцеловались, все-таки родные люди на чужой земле.
Хорошо, когда встречают, когда ждут.
Как-то на выставку советских машин и оборудования в Латинской Америке
прилетел художник. Ему бы прибыть пораньше, вместе с директором и брига-
дой монтажников, но на ком-то надо экономить валюту, вот и приземлился
он впритирку к открытию, как раз перед ноябрьскими праздниками, перед
годовщиной Великого Октября.
Город, где проводилась выставка, крупный, промышленный, столица шта-
та, свой международный аэропорт, а губернатор - антисоветчик, имеющий
сильное политическое влияние в стране. Сам посол приехал проверять ход
подготовки выставки, а тут, как всегда, аврал, горячка, каждая пара рук
на счету, короче, не встретили товарища. Вышел он с вещичками из аэро-
порта, постоял на солнышке, что делать? По-иностранному ни в зуб ногой,
валюты в кармане только перевалочных пять долларов, представителя "Аэ-
рофлота" а этом порту нет, отделения консульства или торгпредства тоже.
Подошло такси. Шофер веселый, глазастый, подмигивает, спрашивает что-то,
может, хочешь к девочкам или мальчикам отвезу. Наш махнул рукой, сел.
Шофер опять что-то по-своему, наш твердит одно - отель и все тут. С так-
систом расплатился консервами и бутылкой шампанского, валюту не отдал,
жалко. В гостинице поселился по паспорту, да так и жил три дня, пока ад-
министрация не догадалась, что клиент с той самой выставки русских, ко-
торая в местном цирке открылась. А клиент питался консервами, кипятил
чай в стакане и пил понемногу водочку из своих запасов, пока не приехали
за ним соотечественники и не учинили ему форменный допрос, где он три
дня пропадал и с кем общался. Долго его еще потом проверяли по всем
статьям, не продался ли иностранной разведке, не уронил ли высокую честь
советского гражданина в каком-нибудь притоне.
На нас с Леной подозрение в антигосударственном сговоре не должно бы-
ло пасть - мы находились под опекой Николая. Стоило нам выкатить тележки
с багажом на улицу, как сразу налетела ватага чумазых, оборванных
мальчишек. То ли милостыню просят, то ли за чемоданы хватаются, баксис
какой-то требуют. Алена за моей спиной спряталась, напуганная. Николай и
тут защитил, прикрикнул что-то лениво-грозное на пацанву, те врассыпную,
а нам велел подождать, пока подгонит машину.
Огляделись. Полное впечатление неуловимого сходства, что находишься
где-то в Адлере летом - тусклое раскаленное небо и пыльные чахлые кипа-
рисы.
В микроавтобусе, куда мы загрузились, очень неприятное поначалу ощу-
щение - едем не по той стороне. Так оно и есть. Движение здесь левосто-
роннее - наследство Англии. Николай невозмутимо восседал за рулем, а я,
инстинктивно напрягаясь, давил ногами на несуществующие тормоза. И поз-
же, прожив в этой стране четыре года, я так и не смог привыкнуть к осо-
бенностям ее трафика, ее уличного движения, хотя диапазон здешних транс-
портных средств не так уж и велик.
Громадные, так и хочется сказать, грубо сколоченные грузовики. По
бортам приварены железные крючья, за которые крепится поклажа, по объему
и весу похоже превышающая норму в два-три раза. Если груза нет, то над
кабиной в кузове обязательно торчат три-пять человек, стоящих во весь
рост, замотанных, как мумии, в пыльное тряпье, похожих на оборванных
дервишей или исчадия ада. Резина колес стерта чуть не до обода, мотор
ревет от натуги, выхлопная труба изрыгает клубы черного дыма. При этом
кабина разрисована голубым и желтым, красным и зеленым орнаментом, на
бамперах навешена блестящая мишура.
Подстать грузовикам и железные, какие-то квадратные автобусы с выби-
тыми стеклами, продавленными боками, оторванными бамперами. Дверные про-
емы почему-то очень узкие. На остановках автобусы никогда не останавли-
ваются, только притормаживают, и толпы бегут рядом с ними, запрыгивая
внутрь, как обезьяны, или повисают гроздьями снаружи.
Легковые автомашины местного производства похожи на доисторические
рыдваны, внутри нет подлокотников и ручек на потолке салона, чтобы дер-
жаться, зато шофер сидит под углом к лобовому стеклу и руль для него
специально скошен, чтобы не сидеть спиной к господину. Резко выделяются
своей элегантностью, бесшумностью западногерманские мерседесы, японские
тойоты, шведские вольво, французские пежо. Но их немного с голубыми дип-
ломатическими или черными именными номерами.
Неотъемлемая часть городского транспорта - трехколесные мотороллеры,
такси-тривиллеры, черный металлический кузов которых накрыт желтой ка-
бинкой, похожей на кибитку. Есть и гужевая тяга - белые волы, медленно
тянущие длинные телеги, и маленькие, словно игрушечные лошадки с шорами
на глазах в двухколесных повозках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90