Меня назначили одним из сборщиков, я ходил по комнатам
торгпредства, ездил по представительствам всесоюзных внешнеторговых
объединений, расположенных в городе, и тем организациям, которые существовали
под "крышей" торгпредства - Всесоюзное агентство по авторским правам,
Совэкспортфильм и другим.
Торгпред лично контролировал эту мою общественную деятельность и сам
принимал настолько деятельное участие в сборе средств, что я как-то ос-
торожно его спросил:
- Семен Иванович, а вы верите, что эти кроши, а точнее крохи, что мы
собрали, помогут?
Он глянул на меня из-под седых бровей:
- Сомневаешься? Вот из-за таких сомнений кто-то и не даст своей доли.
А там люди гибнут в госпиталях. Тут всем миром надо... Как у народа
настроение?
- По-разному. Кто дает сразу, не задумываясь, только спрашивает,
сколько надо. Специалисты из промышленности тоже относятся с пониманием,
но просят брать с них как можно меньше - зарплата маленькая, а тут жены,
дети.
- И Аллах с ними.
- Но есть и патологически жадные. Как ни спросишь, нет при себе де-
нег, завтра принесу...
- Кто? - нахмурился торгпред.
- Дайте мне еще недельку, потом назову вам самых злостных.
- Есть же люди, - покачал головой Семен Иванович. - А насчет того,
что мало собрали, ты прав, надо помозговать...
Через неделю доложил, что сбор средств закончен - дали даже самые
жадные.
- Как это тебе удалось? - осведомился Семен Иванович.
- Я предупредил, что список просматриваете лично вы и секретарь проф-
кома, потому что с вас требуют эти сведения в посольство. Неофициально,
конечно, но с учетом на будущее.
- Это ты правильно сделал, что сослался на посольство, хотя поручения
такого от них я не получал.
И торгпред выругался матом. Многоэтажным. Помянул и Центр, и МИД, и
посла лично. Немного остыв, поделился со мной с горечью:
- Ты мне идею верную подал, что валюты много не соберешь.
Я и подумал - нам же по смете на содержание торгпредства огромные
суммы выделяются. Вызвал главбуха, прикинули мы с ним, что спокойно мо-
жем обойтись без новых газонов и других декораций. Приготовил я шифрог-
рамму в Центр, что, мол, готовы потерпеть год, но на Чернобыль отдать
четверть миллиона крошей, а это, считай, двадцать тысяч долларов. При
этом не на доллары, а на те же кроши здесь можно купить разовые шприцы,
капельницы, системы для переливания крови... Азия - страна отсталая, а
все это в наличии имеется, только плати... Не тут-то было. Посол должен
мою телеграмму визировать, для того и завели такой порядок, чтобы во
всем друг друга контролировать. Вызывает. Ты что, Семен, выслужиться пе-
ред Центром захотел? Ишь какой нашелся! Тогда я спрашиваю, думаешь на
медаль рассчитываю, так у меня их хватает - за оборону Москвы, за взятие
Киева... Нет, говорит, дело не в медали, но меня ты в очень неудобное
положение ставишь перед Центром. Получат там такую телеграмму и скажут,
гляди-ка какой торгпред молодец, средства изыскал, а посол не желает па-
лец о палец ударить. Кроме того, Семен, другим торгпредам и послам в нос
совать нашу телеграмму будут - ай да мужики из какой-то там Азии, а вы
куда глядите?! И уже тогда нас все советские послы и торгпреды в мировом
масштабе запомнят, точно тебе говорю. И наконец, смету твою на следующий
год на такую же сумму и срежут - сам, скажут, отказался.
Торгпред добавил еще несколько крепких выражений, потом устало махнул
рукой:
- Перестройка, мать ее, называется. Вот сегодня же перестройкой и
займемся - дам указание деньги тратить на художественное оформление во-
рот - осенью высоких гостей ждем, заедут к нам из Индии...
Благодаря этому поручению я ближе сошелся с представителями "Совэкс-
портфильма", которые, узнав про мое неравнодушное отношение к кино, при-
няли меня как своего и пригласили на прием по случаю прибытия киноделе-
гации из Союза. Делегация состояла из трех человек - известного, если не
сказать знаменитого, режиссера, его супруги и чиновника из Госкино. Ре-
жиссер рассказывал о перестройке и о готовящемся съезде кинематографис-
тов. На приеме его окружили, в основном, посольские, из которых выделял-
ся рыжий громоздкий детина. Он вежливо, но как танк, втиснулся рядом со
мной, а потом и совсем оккупировал свободное пространство, загородив ре-
жиссера.
Я досадно хмыкнул и перешел к женской группе, в центре которой стояла
жена режиссера. С ней мы мгновенно нашли общий язык - я назвал несколько
имен из мира кино, она их, конечно, знала, и я их знал.
А через неделю совэкспортфильмовские позвонили и опять пригласили нас
на встречу по случаю отъезда киноделегации после круиза по стране. Поз-
вонили по просьбе жены режиссера. Круг гостей был невелик: киноделега-
ция, совэкспортфильм, мы и опять тот же рыжий и миниатюрной изысканной
супругой.
Разговор пошел о сумбуре перестройки, истинная цель которой скрыва-
лась в тумане общих фраз, за которыми вроде бы проглядывало солнце сво-
боды и благополучия. Гласность несла вседозволенность, и кинематографис-
ты первыми, почуяв свежий ветер перемен, захотели жить по-новому.
И сразу возникли проблемы.
Раньше "киношники" самой жизнью делились на тех, кто укладывается в
рамки официальной идеологии, и тех, кто выпадает из общего строя и вечно
шагает не в ногу. Кто из них кто - решали худсовет, госкино и цент-
ральный комитет. Теперь же каждый должен был решать сам, каким он был и
будет, и оценивать при этом своих собратьев по профессии.
Распахнутые двери, пусть еще не широко, но с достаточным просветом,
открывали доступ к запретным ранее темам. Это сладкое слово - свобода! -
наконец-то созрело, как райское яблоко, но его тут же тронул червь сом-
нения: а насколько та идея, та тема, тот сюжет, о котором мечталось
столько лет, действительно золотой пробы?
Об этом и говорил режиссер, поведав, что намерен экранизировать "Мас-
тера и Маргариту" Михаила Булгакова. Когда же настало время прощаться,
режиссер увел меня в другую комнату и подарил свою книгу, которую тут же
попросил спрятать, потому что вез ее в подарок послу, но, познакомившись
с ним, категорически отказался от этой идеи. Спрятать книгу я должен был
и от ражего посольского детины да и от совэкспорфильмовских - не дай
бог, послу донесут и он обидится. А обидевшись... Еще режиссер сказал,
что мы с Леной резко выделяемся, как белые вороны в черной стае загра-
наппарата, и от души пожелал нам не менять своего цвета и не дать себя
заклевать.
Тяжело жить не веря, не доверяя. Не верь начальнику, не верь соседям
по рабочим столам, не верь другу молодости и жене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
торгпредства, ездил по представительствам всесоюзных внешнеторговых
объединений, расположенных в городе, и тем организациям, которые существовали
под "крышей" торгпредства - Всесоюзное агентство по авторским правам,
Совэкспортфильм и другим.
Торгпред лично контролировал эту мою общественную деятельность и сам
принимал настолько деятельное участие в сборе средств, что я как-то ос-
торожно его спросил:
- Семен Иванович, а вы верите, что эти кроши, а точнее крохи, что мы
собрали, помогут?
Он глянул на меня из-под седых бровей:
- Сомневаешься? Вот из-за таких сомнений кто-то и не даст своей доли.
А там люди гибнут в госпиталях. Тут всем миром надо... Как у народа
настроение?
- По-разному. Кто дает сразу, не задумываясь, только спрашивает,
сколько надо. Специалисты из промышленности тоже относятся с пониманием,
но просят брать с них как можно меньше - зарплата маленькая, а тут жены,
дети.
- И Аллах с ними.
- Но есть и патологически жадные. Как ни спросишь, нет при себе де-
нег, завтра принесу...
- Кто? - нахмурился торгпред.
- Дайте мне еще недельку, потом назову вам самых злостных.
- Есть же люди, - покачал головой Семен Иванович. - А насчет того,
что мало собрали, ты прав, надо помозговать...
Через неделю доложил, что сбор средств закончен - дали даже самые
жадные.
- Как это тебе удалось? - осведомился Семен Иванович.
- Я предупредил, что список просматриваете лично вы и секретарь проф-
кома, потому что с вас требуют эти сведения в посольство. Неофициально,
конечно, но с учетом на будущее.
- Это ты правильно сделал, что сослался на посольство, хотя поручения
такого от них я не получал.
И торгпред выругался матом. Многоэтажным. Помянул и Центр, и МИД, и
посла лично. Немного остыв, поделился со мной с горечью:
- Ты мне идею верную подал, что валюты много не соберешь.
Я и подумал - нам же по смете на содержание торгпредства огромные
суммы выделяются. Вызвал главбуха, прикинули мы с ним, что спокойно мо-
жем обойтись без новых газонов и других декораций. Приготовил я шифрог-
рамму в Центр, что, мол, готовы потерпеть год, но на Чернобыль отдать
четверть миллиона крошей, а это, считай, двадцать тысяч долларов. При
этом не на доллары, а на те же кроши здесь можно купить разовые шприцы,
капельницы, системы для переливания крови... Азия - страна отсталая, а
все это в наличии имеется, только плати... Не тут-то было. Посол должен
мою телеграмму визировать, для того и завели такой порядок, чтобы во
всем друг друга контролировать. Вызывает. Ты что, Семен, выслужиться пе-
ред Центром захотел? Ишь какой нашелся! Тогда я спрашиваю, думаешь на
медаль рассчитываю, так у меня их хватает - за оборону Москвы, за взятие
Киева... Нет, говорит, дело не в медали, но меня ты в очень неудобное
положение ставишь перед Центром. Получат там такую телеграмму и скажут,
гляди-ка какой торгпред молодец, средства изыскал, а посол не желает па-
лец о палец ударить. Кроме того, Семен, другим торгпредам и послам в нос
совать нашу телеграмму будут - ай да мужики из какой-то там Азии, а вы
куда глядите?! И уже тогда нас все советские послы и торгпреды в мировом
масштабе запомнят, точно тебе говорю. И наконец, смету твою на следующий
год на такую же сумму и срежут - сам, скажут, отказался.
Торгпред добавил еще несколько крепких выражений, потом устало махнул
рукой:
- Перестройка, мать ее, называется. Вот сегодня же перестройкой и
займемся - дам указание деньги тратить на художественное оформление во-
рот - осенью высоких гостей ждем, заедут к нам из Индии...
Благодаря этому поручению я ближе сошелся с представителями "Совэкс-
портфильма", которые, узнав про мое неравнодушное отношение к кино, при-
няли меня как своего и пригласили на прием по случаю прибытия киноделе-
гации из Союза. Делегация состояла из трех человек - известного, если не
сказать знаменитого, режиссера, его супруги и чиновника из Госкино. Ре-
жиссер рассказывал о перестройке и о готовящемся съезде кинематографис-
тов. На приеме его окружили, в основном, посольские, из которых выделял-
ся рыжий громоздкий детина. Он вежливо, но как танк, втиснулся рядом со
мной, а потом и совсем оккупировал свободное пространство, загородив ре-
жиссера.
Я досадно хмыкнул и перешел к женской группе, в центре которой стояла
жена режиссера. С ней мы мгновенно нашли общий язык - я назвал несколько
имен из мира кино, она их, конечно, знала, и я их знал.
А через неделю совэкспортфильмовские позвонили и опять пригласили нас
на встречу по случаю отъезда киноделегации после круиза по стране. Поз-
вонили по просьбе жены режиссера. Круг гостей был невелик: киноделега-
ция, совэкспортфильм, мы и опять тот же рыжий и миниатюрной изысканной
супругой.
Разговор пошел о сумбуре перестройки, истинная цель которой скрыва-
лась в тумане общих фраз, за которыми вроде бы проглядывало солнце сво-
боды и благополучия. Гласность несла вседозволенность, и кинематографис-
ты первыми, почуяв свежий ветер перемен, захотели жить по-новому.
И сразу возникли проблемы.
Раньше "киношники" самой жизнью делились на тех, кто укладывается в
рамки официальной идеологии, и тех, кто выпадает из общего строя и вечно
шагает не в ногу. Кто из них кто - решали худсовет, госкино и цент-
ральный комитет. Теперь же каждый должен был решать сам, каким он был и
будет, и оценивать при этом своих собратьев по профессии.
Распахнутые двери, пусть еще не широко, но с достаточным просветом,
открывали доступ к запретным ранее темам. Это сладкое слово - свобода! -
наконец-то созрело, как райское яблоко, но его тут же тронул червь сом-
нения: а насколько та идея, та тема, тот сюжет, о котором мечталось
столько лет, действительно золотой пробы?
Об этом и говорил режиссер, поведав, что намерен экранизировать "Мас-
тера и Маргариту" Михаила Булгакова. Когда же настало время прощаться,
режиссер увел меня в другую комнату и подарил свою книгу, которую тут же
попросил спрятать, потому что вез ее в подарок послу, но, познакомившись
с ним, категорически отказался от этой идеи. Спрятать книгу я должен был
и от ражего посольского детины да и от совэкспорфильмовских - не дай
бог, послу донесут и он обидится. А обидевшись... Еще режиссер сказал,
что мы с Леной резко выделяемся, как белые вороны в черной стае загра-
наппарата, и от души пожелал нам не менять своего цвета и не дать себя
заклевать.
Тяжело жить не веря, не доверяя. Не верь начальнику, не верь соседям
по рабочим столам, не верь другу молодости и жене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90