Но слабый пол на выдумки весьма горазд, и вот
электрики протянули провода и установили в зале микрофон, а в спальной -
динамики. Как рассказывала Ленка, поток лести в "прямом эфире" был неу-
держим, потому что в глаза жену торгпреда еще как-то стеснялись воспе-
вать, тут же обратной связи не было, никто не перебивал, и к микрофону
одна за другой, строго по иерархии, подходили сначала жены заместителей
торгпреда, потом жены начальников отделов, затем любимицы и, наконец,
те, кто приготовил поздравления в стихах, прозе или в виде тоста. Текс-
ты, конечно, заранее были отредактированы строгим цензором - всем соста-
вом женсовета. В конце вечера небольшая делегация была допущена в опочи-
вальню и вернулась с радостным известием, что радиопередача удалась и
театр одного слушателя создал удачную премьеру, но уж слишком много сла-
вословий, нехорошо так, девочки...
На официальный прием в посольстве мы не были приглашены - зелены еще
для встреч на столь высоком уровне.
Тридцать первого декабря часов в девять вечера за нами заехали Вехо-
вы. На одной машине ехать было удобнее и безопаснее - на три предпразд-
ничных дня город для жителей совколонии был закрыт. Как всегда в это
время ожидались выступления местных экстремистов, устраивающий беспоряд-
ки в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганис-
тан. Действительно, на базарах на стенах общественных сортиров появились
черные размашистые надписи "Долой СССР" и "Русские вон из Афганистана!"
В остальном проявлений экстремизма не чувствовалось.
В торгпредстве празднично сиял вход, холлы были украшены гирляндами,
серпантинами и блестящей мишурой, на стене висела длинная газета, сверс-
танная по безотказно действующему шаблону - из рекламных картинок выкле-
ивались коллажи, к которым прилеплялись фотокарточки сотрудников
торгпредства. У всех одинаково официальные лица, потому что карточки
взяты из отдела кадров и сняты специально на визу или анкету. Дима Уша-
ков планировал на моноплане, который по карману разве что мультимиллио-
неру, Вася Кузнецов красовался на этикетке одного из лучших сортов кофе,
Женя Гуляев был вклеен в монитор компьютера, Арчил Сохадзе вылезал куд-
рявой стружкой из станка, Володя Айвазян получил фигуру манекенщицы, за-
кутанной в соболя и горностаи, а вот и я рядом с открытым футляром, в
котором лежали авторучка и автокарандаш из настоящего золота, такие, что
могут красоваться только на столе плей-боя. Под каждым коллажем несклад-
ные стихи с пожеланиями экспортировать, импортировать и всячески увели-
чивать товарооборот. Вот.
Рассматривание газеты заняло минут двадцать, а потом пришлось бес-
цельно слоняться по холлам - антиалкогольная кампания докатилась и до
заграницы. Проводилась она со все возрастающей инерцией огромного махо-
вика супердержавной госмашины, невидимыми идеологами через средства мас-
совой информации внедрялась мысль благородной внешности - плохо живем и
отстали от цивилизации не потому, что неверно управляем, а потому что
народ пьет. Если "на просторах Родины чудесной" рубили виноградную лозу,
закрывали магазины и ликеро-водочные заводы, то в системе МИДа и Минв-
нешторга просто запретили все официальные мероприятия, связанные с алко-
голем. Исчезли приемы и коктейли или остались такие, где на столы выс-
тавлялись лишь воды и соки. Итальянцы разорвали выгодный для нас конт-
ракт, обидевшись на то, что на приеме, который они устроили для советс-
кой стороны, наши, все до единого, наотрез отказались пригубить хотя бы
сухого вина. На официальном новогоднем приеме в совпосольстве, куда
съехались, правда, в основном, "демократы", царила та же трезвая скучи-
ща, поэтому иностранцы, отдав дань протоколу, под благовидными предлога-
ми вскоре разлетелись. Остались одни советские, человек сто. Тогда вы-
несли одну бутылку шампанского, налили послу, торгпреду, экономсоветнику
и еще одному, неприметному, но явно очень важному человеку, и посол
поздравил народ своей колонии и сказал, что он уполномочен выпить за
его, читайте, народа, здоровье. Народ сглотнул набежавшую слюну, бросил-
ся к машинам и, запершись по домам, срочно наверстал упущенное.
Мы повторяли пройденное и в пиджаках, при галстуках и со стаканами
сладкой воды, от которой слиплось нутро, бродили из угла в угол, стояли
группками, отчаянно дымили от безделья и томительно ждали двенадцати.
Минут сорок занял концерт художественной самодеятельности. Кто-то
прочитал стихи, кто-то спел, кто-то сыграл на рояле почему-то "Революци-
онный этюд" Шопена.
За несколько минут до двенадцати нас впустили в большой зал, где были
накрыты столы. Они ломились от заливного, жареных кур, салатов, овощей и
фруктов всех сортов, пирожных, тортов и... бутылок с фруктовой водой. Я
подумал, что впервые после окончания школы, да и до того родители не от-
казывали в глотке шампанского, без торжественного боя кремлевских куран-
тов, под речь торгпреда, похожую на обращение ЦК КПСС к советскому наро-
ду встречаю Новый Год. Даже в туберкулезном диспансере в женской палате
все было праздничней.
Наконец, мы негромко прокричали "ура!", поддержанное всем застольем,
и чокнулись осточертевшей кока-колой со льдом.
Я смотрел на Аленку, свою жену, она - на меня, мы поцеловались, и я
стал вспоминать про себя, чем же для нас был год ушедший. Главное собы-
тие - отъезд и все связанное с ним: оформление, полугодовое ожидание,
расставание, перелет, переезд - неужели все это в прошлом? И будет новая
жизнь? И как там наши родные?
- Давай за родителей и детей, - словно прочитала мои мысли Елена.
Мы пригубили и опять поцеловались.
- У них там еще половина десятого, старый год даже не проводили. - Я
повернулся к рядом стоящим Веховым. - Кстати, о детях... Как ваш Денис-
ка?
- Как, как... Дома торчит, телевизор смотрит.
- Как же так?! Единственный всенародный семейный... и врозь. Весь мир
собирается вместе, только мы, советские, врозь.
- Почему только советские? - усмехнулся Виталий. - И китайские, и ку-
бинские, все "демократы" торгпредские и посольские сейчас - единый кол-
лектив, точнее лагерь. А насчет семьи...
Мы обвели взглядом толпу нарядных, внешне веселых мужчин и женщин.
- ... почти у всех здесь дети и все они без праздника, - закончила
Любаша.
Я тоже смотрел на окружающих и думал, насколько же неестественна эта
ситуация. Весь цивилизованный мир служил торжественные мессы во славу
родившегося Бога, клал в полосатые чулки рождественские подарки детям и
карнавально радовался жизни, а мы, затянутые под горло галстуками, раз-
деленные с детьми, под проповедь начальника, и впрямь чем-то смахивающе-
го на худого дьяка, пьем газировку и тужимся веселиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
электрики протянули провода и установили в зале микрофон, а в спальной -
динамики. Как рассказывала Ленка, поток лести в "прямом эфире" был неу-
держим, потому что в глаза жену торгпреда еще как-то стеснялись воспе-
вать, тут же обратной связи не было, никто не перебивал, и к микрофону
одна за другой, строго по иерархии, подходили сначала жены заместителей
торгпреда, потом жены начальников отделов, затем любимицы и, наконец,
те, кто приготовил поздравления в стихах, прозе или в виде тоста. Текс-
ты, конечно, заранее были отредактированы строгим цензором - всем соста-
вом женсовета. В конце вечера небольшая делегация была допущена в опочи-
вальню и вернулась с радостным известием, что радиопередача удалась и
театр одного слушателя создал удачную премьеру, но уж слишком много сла-
вословий, нехорошо так, девочки...
На официальный прием в посольстве мы не были приглашены - зелены еще
для встреч на столь высоком уровне.
Тридцать первого декабря часов в девять вечера за нами заехали Вехо-
вы. На одной машине ехать было удобнее и безопаснее - на три предпразд-
ничных дня город для жителей совколонии был закрыт. Как всегда в это
время ожидались выступления местных экстремистов, устраивающий беспоряд-
ки в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганис-
тан. Действительно, на базарах на стенах общественных сортиров появились
черные размашистые надписи "Долой СССР" и "Русские вон из Афганистана!"
В остальном проявлений экстремизма не чувствовалось.
В торгпредстве празднично сиял вход, холлы были украшены гирляндами,
серпантинами и блестящей мишурой, на стене висела длинная газета, сверс-
танная по безотказно действующему шаблону - из рекламных картинок выкле-
ивались коллажи, к которым прилеплялись фотокарточки сотрудников
торгпредства. У всех одинаково официальные лица, потому что карточки
взяты из отдела кадров и сняты специально на визу или анкету. Дима Уша-
ков планировал на моноплане, который по карману разве что мультимиллио-
неру, Вася Кузнецов красовался на этикетке одного из лучших сортов кофе,
Женя Гуляев был вклеен в монитор компьютера, Арчил Сохадзе вылезал куд-
рявой стружкой из станка, Володя Айвазян получил фигуру манекенщицы, за-
кутанной в соболя и горностаи, а вот и я рядом с открытым футляром, в
котором лежали авторучка и автокарандаш из настоящего золота, такие, что
могут красоваться только на столе плей-боя. Под каждым коллажем несклад-
ные стихи с пожеланиями экспортировать, импортировать и всячески увели-
чивать товарооборот. Вот.
Рассматривание газеты заняло минут двадцать, а потом пришлось бес-
цельно слоняться по холлам - антиалкогольная кампания докатилась и до
заграницы. Проводилась она со все возрастающей инерцией огромного махо-
вика супердержавной госмашины, невидимыми идеологами через средства мас-
совой информации внедрялась мысль благородной внешности - плохо живем и
отстали от цивилизации не потому, что неверно управляем, а потому что
народ пьет. Если "на просторах Родины чудесной" рубили виноградную лозу,
закрывали магазины и ликеро-водочные заводы, то в системе МИДа и Минв-
нешторга просто запретили все официальные мероприятия, связанные с алко-
голем. Исчезли приемы и коктейли или остались такие, где на столы выс-
тавлялись лишь воды и соки. Итальянцы разорвали выгодный для нас конт-
ракт, обидевшись на то, что на приеме, который они устроили для советс-
кой стороны, наши, все до единого, наотрез отказались пригубить хотя бы
сухого вина. На официальном новогоднем приеме в совпосольстве, куда
съехались, правда, в основном, "демократы", царила та же трезвая скучи-
ща, поэтому иностранцы, отдав дань протоколу, под благовидными предлога-
ми вскоре разлетелись. Остались одни советские, человек сто. Тогда вы-
несли одну бутылку шампанского, налили послу, торгпреду, экономсоветнику
и еще одному, неприметному, но явно очень важному человеку, и посол
поздравил народ своей колонии и сказал, что он уполномочен выпить за
его, читайте, народа, здоровье. Народ сглотнул набежавшую слюну, бросил-
ся к машинам и, запершись по домам, срочно наверстал упущенное.
Мы повторяли пройденное и в пиджаках, при галстуках и со стаканами
сладкой воды, от которой слиплось нутро, бродили из угла в угол, стояли
группками, отчаянно дымили от безделья и томительно ждали двенадцати.
Минут сорок занял концерт художественной самодеятельности. Кто-то
прочитал стихи, кто-то спел, кто-то сыграл на рояле почему-то "Революци-
онный этюд" Шопена.
За несколько минут до двенадцати нас впустили в большой зал, где были
накрыты столы. Они ломились от заливного, жареных кур, салатов, овощей и
фруктов всех сортов, пирожных, тортов и... бутылок с фруктовой водой. Я
подумал, что впервые после окончания школы, да и до того родители не от-
казывали в глотке шампанского, без торжественного боя кремлевских куран-
тов, под речь торгпреда, похожую на обращение ЦК КПСС к советскому наро-
ду встречаю Новый Год. Даже в туберкулезном диспансере в женской палате
все было праздничней.
Наконец, мы негромко прокричали "ура!", поддержанное всем застольем,
и чокнулись осточертевшей кока-колой со льдом.
Я смотрел на Аленку, свою жену, она - на меня, мы поцеловались, и я
стал вспоминать про себя, чем же для нас был год ушедший. Главное собы-
тие - отъезд и все связанное с ним: оформление, полугодовое ожидание,
расставание, перелет, переезд - неужели все это в прошлом? И будет новая
жизнь? И как там наши родные?
- Давай за родителей и детей, - словно прочитала мои мысли Елена.
Мы пригубили и опять поцеловались.
- У них там еще половина десятого, старый год даже не проводили. - Я
повернулся к рядом стоящим Веховым. - Кстати, о детях... Как ваш Денис-
ка?
- Как, как... Дома торчит, телевизор смотрит.
- Как же так?! Единственный всенародный семейный... и врозь. Весь мир
собирается вместе, только мы, советские, врозь.
- Почему только советские? - усмехнулся Виталий. - И китайские, и ку-
бинские, все "демократы" торгпредские и посольские сейчас - единый кол-
лектив, точнее лагерь. А насчет семьи...
Мы обвели взглядом толпу нарядных, внешне веселых мужчин и женщин.
- ... почти у всех здесь дети и все они без праздника, - закончила
Любаша.
Я тоже смотрел на окружающих и думал, насколько же неестественна эта
ситуация. Весь цивилизованный мир служил торжественные мессы во славу
родившегося Бога, клал в полосатые чулки рождественские подарки детям и
карнавально радовался жизни, а мы, затянутые под горло галстуками, раз-
деленные с детьми, под проповедь начальника, и впрямь чем-то смахивающе-
го на худого дьяка, пьем газировку и тужимся веселиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90