Далее
мы добрались до дома Ситы и на огромном пустыре за домами выложили лен-
ту-гусеницу длиною метров в пятьдесят. Пулеметная очередь получилась ог-
лушительно нескончаемой. Даже спящие темные дома квартала осветились.
Ликованию Ричи не было предела, он даже поцеловал мгновенно смутившуюся
Ситу.
Воздав Раме такой салют, мы распрощались с Ситой и вернулись домой,
где тоже зажгли свечки на балконе и выпили по маленькой за здоровье,
счастье и благополучие наших.
Глава тридцать первая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава тридцать первая
Все реже тучи грозовыми валами ходили по небу, вовсю сияло солнце, но не
раскаленное, а успокоенное, осеннее. Прошел сезон дождей, наступили благостные
дни. Именно в этот период ежегодно проводилась местная международная ярмарка.
В ней, как в еще сорока подобных, принимал участие своей экспозицией и
Советский Союз. Международный рынок, естественно для своей сущности, требовал
межстрановых, межконтинентальных контактов, обмена информацией, наглядной
демонстрации новинок. Наша супер-держава со своей плановой экономикой, где
якобы все должно быть подсчитано и распределено - от космического корабля до
пуговицы на кальсонах, никак не вписывалось в живой, саморегулирующийся
механизм экономической свободы, но престиж есть престиж, а поездка за рубеж -
существенная добавка в бюджет выезжающих директора, начальника раздела,
стендиста и переводчика.
Для организации и проведения столь ответственных мероприятий было
создано подразделение, которое каждый раз начинало свою работу с запроса
- а что бы такое-эдакое в состоянии продемонстрировать наша индустрия,
чтоб и в грязь лицом не ударить и не явиться на посмешище всему миру с
тем, что давным-давно освоено на "диком" Западе или цельностянуто с его
же продукции.
Показывать себя должно была в основном промышленность, потому как
сельскому хозяйству, кроме загубленных, потравленных зе мель, развален-
ных скотных дворов и разбитых дорог, хвастаться было нечем. Промышлен-
ность чесала в потылице и говорила в конце концов - есть вот автомат для
производства пончиков, а можно и установку непрерывной разливки стали
или какую-другую технологию... Затем социндустрия создавала образец. В
прямом и образцовом смысле. Он был уникален, то есть в единственном эк-
земпляре, он носил гордую приставку "экспортный", то есть в чем-то мог
тягаться с зарубежными аналогами, он был крашен и вылизан - не то, что
его отечественные родственники. К образцу приставлялась команда, но не
из тех, кто его изобретал, и не из тех, кто его делал, а чаще всего ди-
ректор или главный инженер, его боевой завхоз и особа женского пола, ча-
ще всего с хорошими тактико-техническими данными.
Отдельные группки сбивались в большую стаю - коллектив совграждан -
соучастников советской экспозиции. Теперь они попадали в ведение и под
опеку дирекции выставки и, как во всяком совколлективе, имели своего на-
чальника, своего парторга и своего работника Комитета Государственной
Безопасности, КГБ, "кей-джи-би", Комитета Глубинного Бурения, как его
расшифровывали еще гуляющие на свободе остряки. Обычно сотрудник комите-
та занимал скромную должность заместителя директора по общим вопросам.
От этой, далеко не святой, троицы - от директора, от парторга и от
заместителя по общим вопросам и зависела судьба приехавших с экспортным
образцом, потому что по окончании выставки или ярмарки писалась характе-
ристика, да не одна, а две - для отдела кадров вышестоящей организации и
в архив КГБ. Могли указать, что "замечаний по поведению заграницей не
имеет", а могли и приписать, что "злоупотребляет алкогольными напитка-
ми", читай, не просыхает, и это будет скорее легкая укоризна, чем нака-
зание. Хуже - аморальный проступок, половая связь, от которой шаг до из-
мены не только супруге, но и Родине. И уж совсем плохо - какие-то непо-
нятные контакты с иностранцами. Приехал за рубеж - сиди в совпавильоне,
на своем стенде, раздавай буклеты, вернувшись в гостиницу на автобусе со
всем коллективом, съешь суп из кубика, растворенного в разогретом кипя-
тильником стакане воды, и сиди в номере, жди, когда тебя по-дружески на-
вестят парторг или зам по общим вопросам.
В той же Аргентине зам по общим вопросам ежедневно, вернее, ежевечер-
не собирал совколлектив и произносил одну и ту же фразу, ставшую крыла-
той:
- Самое главное, товарищи, что на сегодняшний день еще ничего плохого
не случилось...
Плохого, действительно, не было, если не считать одного происшествия.
Как всегда, на ровном месте и там, где никто ничего предосудительного не
видел. Военная хунта, пришедшая к власти после Перона, лимитировала наши
передвижения границами федеральной столицы. Где эти границы, понятия
никто не имел, но расписку о невыезде дал каждый персонально. А тут в
павильон пришла какая-то кожевенная фирма и пригласила на осмотр своей
фабрики да с обедом. Суп из кубика, конечно же, хорош, но обед да еще со
стаканом, да еще на халяву - о, это сладкое слово "Халява"! - несравнен-
но лучше. И собралась команда человек десять, в том числе и из
торгпредства, те-то уж знали, где пролегает эта граница, и главное, сре-
ди них зам по общим вопросам.
Посмотрели фабрику, все как полагается, и стакан был, и не один.
Торгпредский и еще кто-то уехали, а оставшихся семерых пригласили на ос-
мотр еще одной фабрики с той же, а может быть, еще более заманчивой
программой. Осмотрели производство и сели за богато сервированный стол.
Но перед сладким вошли высокорослые смуглые ребята в беретах с автомата-
ми наперевес, и наши семеро, заложив руки за голову, отправились на де-
серт в тюрьму.
Начальник этого милого заведения сидел в своем кабинете, а на стене
висели семь портретов в траурных рамках - ровно столько поубивали его
предшественников за последние год-полтора. Начальник явно предпочитал
сидеть живым в кресле, чем быть восьмым в картинной галерее, и потому
искренне ненавидел всех, кто нарушал распорядок и режим. Да еще на меж-
дународном уровне.
Начав свою речь в назидательных тонах, он сказал, что закон - есть
закон, а закон военных - это как устав, а за нарушение устава должно
последовать самое суровое наказание, и, постепенно раскаляясь, дошел до
крика, что мы, мол, никому не позволим, что мы, мол, не потерпим, что
мы, мол, требуем уважения, пусть попробуют с нами не считаться, и привел
самый сокрушительный с его точки зрения довод:
- Нас двадцать пять миллионов!
На что Володя Нечипоренко, бугай килограмм на сто двадцать, которого
все нежно звали Вова, удивился с детской улыбкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
мы добрались до дома Ситы и на огромном пустыре за домами выложили лен-
ту-гусеницу длиною метров в пятьдесят. Пулеметная очередь получилась ог-
лушительно нескончаемой. Даже спящие темные дома квартала осветились.
Ликованию Ричи не было предела, он даже поцеловал мгновенно смутившуюся
Ситу.
Воздав Раме такой салют, мы распрощались с Ситой и вернулись домой,
где тоже зажгли свечки на балконе и выпили по маленькой за здоровье,
счастье и благополучие наших.
Глава тридцать первая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава тридцать первая
Все реже тучи грозовыми валами ходили по небу, вовсю сияло солнце, но не
раскаленное, а успокоенное, осеннее. Прошел сезон дождей, наступили благостные
дни. Именно в этот период ежегодно проводилась местная международная ярмарка.
В ней, как в еще сорока подобных, принимал участие своей экспозицией и
Советский Союз. Международный рынок, естественно для своей сущности, требовал
межстрановых, межконтинентальных контактов, обмена информацией, наглядной
демонстрации новинок. Наша супер-держава со своей плановой экономикой, где
якобы все должно быть подсчитано и распределено - от космического корабля до
пуговицы на кальсонах, никак не вписывалось в живой, саморегулирующийся
механизм экономической свободы, но престиж есть престиж, а поездка за рубеж -
существенная добавка в бюджет выезжающих директора, начальника раздела,
стендиста и переводчика.
Для организации и проведения столь ответственных мероприятий было
создано подразделение, которое каждый раз начинало свою работу с запроса
- а что бы такое-эдакое в состоянии продемонстрировать наша индустрия,
чтоб и в грязь лицом не ударить и не явиться на посмешище всему миру с
тем, что давным-давно освоено на "диком" Западе или цельностянуто с его
же продукции.
Показывать себя должно была в основном промышленность, потому как
сельскому хозяйству, кроме загубленных, потравленных зе мель, развален-
ных скотных дворов и разбитых дорог, хвастаться было нечем. Промышлен-
ность чесала в потылице и говорила в конце концов - есть вот автомат для
производства пончиков, а можно и установку непрерывной разливки стали
или какую-другую технологию... Затем социндустрия создавала образец. В
прямом и образцовом смысле. Он был уникален, то есть в единственном эк-
земпляре, он носил гордую приставку "экспортный", то есть в чем-то мог
тягаться с зарубежными аналогами, он был крашен и вылизан - не то, что
его отечественные родственники. К образцу приставлялась команда, но не
из тех, кто его изобретал, и не из тех, кто его делал, а чаще всего ди-
ректор или главный инженер, его боевой завхоз и особа женского пола, ча-
ще всего с хорошими тактико-техническими данными.
Отдельные группки сбивались в большую стаю - коллектив совграждан -
соучастников советской экспозиции. Теперь они попадали в ведение и под
опеку дирекции выставки и, как во всяком совколлективе, имели своего на-
чальника, своего парторга и своего работника Комитета Государственной
Безопасности, КГБ, "кей-джи-би", Комитета Глубинного Бурения, как его
расшифровывали еще гуляющие на свободе остряки. Обычно сотрудник комите-
та занимал скромную должность заместителя директора по общим вопросам.
От этой, далеко не святой, троицы - от директора, от парторга и от
заместителя по общим вопросам и зависела судьба приехавших с экспортным
образцом, потому что по окончании выставки или ярмарки писалась характе-
ристика, да не одна, а две - для отдела кадров вышестоящей организации и
в архив КГБ. Могли указать, что "замечаний по поведению заграницей не
имеет", а могли и приписать, что "злоупотребляет алкогольными напитка-
ми", читай, не просыхает, и это будет скорее легкая укоризна, чем нака-
зание. Хуже - аморальный проступок, половая связь, от которой шаг до из-
мены не только супруге, но и Родине. И уж совсем плохо - какие-то непо-
нятные контакты с иностранцами. Приехал за рубеж - сиди в совпавильоне,
на своем стенде, раздавай буклеты, вернувшись в гостиницу на автобусе со
всем коллективом, съешь суп из кубика, растворенного в разогретом кипя-
тильником стакане воды, и сиди в номере, жди, когда тебя по-дружески на-
вестят парторг или зам по общим вопросам.
В той же Аргентине зам по общим вопросам ежедневно, вернее, ежевечер-
не собирал совколлектив и произносил одну и ту же фразу, ставшую крыла-
той:
- Самое главное, товарищи, что на сегодняшний день еще ничего плохого
не случилось...
Плохого, действительно, не было, если не считать одного происшествия.
Как всегда, на ровном месте и там, где никто ничего предосудительного не
видел. Военная хунта, пришедшая к власти после Перона, лимитировала наши
передвижения границами федеральной столицы. Где эти границы, понятия
никто не имел, но расписку о невыезде дал каждый персонально. А тут в
павильон пришла какая-то кожевенная фирма и пригласила на осмотр своей
фабрики да с обедом. Суп из кубика, конечно же, хорош, но обед да еще со
стаканом, да еще на халяву - о, это сладкое слово "Халява"! - несравнен-
но лучше. И собралась команда человек десять, в том числе и из
торгпредства, те-то уж знали, где пролегает эта граница, и главное, сре-
ди них зам по общим вопросам.
Посмотрели фабрику, все как полагается, и стакан был, и не один.
Торгпредский и еще кто-то уехали, а оставшихся семерых пригласили на ос-
мотр еще одной фабрики с той же, а может быть, еще более заманчивой
программой. Осмотрели производство и сели за богато сервированный стол.
Но перед сладким вошли высокорослые смуглые ребята в беретах с автомата-
ми наперевес, и наши семеро, заложив руки за голову, отправились на де-
серт в тюрьму.
Начальник этого милого заведения сидел в своем кабинете, а на стене
висели семь портретов в траурных рамках - ровно столько поубивали его
предшественников за последние год-полтора. Начальник явно предпочитал
сидеть живым в кресле, чем быть восьмым в картинной галерее, и потому
искренне ненавидел всех, кто нарушал распорядок и режим. Да еще на меж-
дународном уровне.
Начав свою речь в назидательных тонах, он сказал, что закон - есть
закон, а закон военных - это как устав, а за нарушение устава должно
последовать самое суровое наказание, и, постепенно раскаляясь, дошел до
крика, что мы, мол, никому не позволим, что мы, мол, не потерпим, что
мы, мол, требуем уважения, пусть попробуют с нами не считаться, и привел
самый сокрушительный с его точки зрения довод:
- Нас двадцать пять миллионов!
На что Володя Нечипоренко, бугай килограмм на сто двадцать, которого
все нежно звали Вова, удивился с детской улыбкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90