Снаружи доносилось резкое шипение сильно сгущенного пара и пронзительный скрежет тормозов. Теплушки вздрогнули, будто живые. Наконец, остановились как вкопанные. В глубокой тишине полей слышно было только отрывистое и тревожное пыхтение паровоза. Все бросились к дверям, Ненада сдавили. Когда ему удалось вывернуться и выглянуть, он увидел, что по насыпи бежали взволнованные солдаты, штатские, а из теплушек выскакивали и присоединялись к ним все новые и новые люди. От паровоза доносился глухой гул голосов.
— Мост! — отрывисто выкрикнул чей-то голос.
И другой:
— Какой мост?
— У Вране.
— Опоздали...
Какая-то женщина стала креститься; потом расплакалась. Солдаты из отряда, который, по-видимому, и остановил поезд, взбирались на паровоз и в первую теплушку. Стволы винтовок торчали во все стороны. Ненад тихонько протиснулся, ухватился за железный засов, соскользнул на насыпь и бросился бежать.
— Ясна! Ясна!..
Он задерживался перед каждой теплушкой ровно настолько, чтобы выкрикнуть в открытые двери имя матери. В общей сутолоке его не замечали, толкали, наступали на ноги. Он глотал слезы и кричал все громче:
— Ясна! Ясна!..
Он добежал до последнего вагона, повернулся и вне себя кинулся обратно. Промчался мимо вагона, где была незнакомая женщина, которая его звала. В это время неизвестно почему людей охватила внезапная паника. Через мгновение на насыпи никого не осталось, и поезд дал задний ход. Ненад попытался ухватиться за теплушку, но от движения колес и воздуха, ударявшего в лицо, у него закружилась голова. Он потерял равновесие и с узкой тропинки свалился в глубокую канаву, заросшую высоким камышом, который совсем его скрыл. Одно мгновение он ничего не видел сквозь сухие листья, кроме ясного, лазурного неба. Потом вскочил и вскарабкался на насыпь. Поезд был уже далеко. Ненад побежал со всех ног по шпалам. Поезд все удалялся. Толкавший его паровоз быстро уменьшался и, наконец, стал совсем крохотным. Ветер еще раз донес его учащенное пыхтение, а потом он исчез за поворотом, а на всю долину сразу легла глубокая тишина. Ненад остановился: перед ним и позади него тянулось пустое железнодорожное полотно, по которому убегали рельсы, сверкавшие вдали, как лучи; в тиши полей мелодично гудели телеграфные провода. Плакать Ненад не мог; он открыл рот, но никакого звука не последовало. Обезумев от страха, он снова побежал по шпалам.
Скоро ему стало нечем дышать. Он пошел шагом. Время тянулось крайне медленно. Ненад почувствовал боль в голенях и в паху. Он продолжал шагать. А рельсы как будто уходили в бесконечность. Ненаду казалось, что он в пустыне. Он выбился из сил. Поминутно спотыкался. Наконец, совсем изнемог. Упал ничком, закрыл лицо руками и заплакал. Пройдет поезд и раздавит его... или он просто умрет... его обнаружит патруль при обходе. Ненад даже представляет себе патруль. И в этом патруле Мича. А в сторонке плачет Войкан, держа на доводу Мусу. Муса начинает выть. «Уведи ты этого пса,— кричит Мича,— с Ясны довольно и того, что она увидит труп своего сына». Ненаду стало жарко, по спине побежали мурашки. Переживания его были страшны и мучительны. «Но я не умер, не умер! Стоит только пошевельнуть пальцем, чтобы убедиться...» Но ни одним пальцем пошевельнуть он не мог.
Муса бежал по линии, ощетинившись, с оборванной веревкой на шее. Веревка тащилась по грязи и была вся измазана. Ненад удивлялся, как он может видеть Мусу, раз он лицом уткнулся в землю. Но он видел и то, что было за ним, и над ним, и по сторонам. Снова
голая женщина подбирала свои волосы, смотрясь в зеркало. Когда она обернулась, Ненад увидел Ясну. Она была сердита. От стыда Ненад спрятался в камышах. По насыпи грохотал поезд. Ненад хотел бежать — ноги не двигались, хотел крикнуть — не было голоса.
СУРДУЛИЦА. 1915 ГОД
Когда Ненад проснулся, солнце уже касалось горного хребта. Холод проникал под пальтишко. Он встал с трудом: онемели конечности. По обе стороны пути на поля ложились тени, рощи на склонах гор казались совсем черными, как огромные чернильные пятна. С тенистых долин поднимался вечерний туман. И только круглые вершины, покрытые дубовым лесом в осеннем уборе, горели желтым пламенем в последних лучах заходящего солнца. Ненад пришел в себя и, испугавшись, что так долго проспал, снова побежал по шпалам. Теперь он чувствовал невыносимый голод. Понял, что далеко идти не сможет. Слабость от пустоты в желудке заставила его сесть. Но от боязни, как бы опять не заснуть, он тут же вскочил. Так он добрался до узкой, утопающей в грязи, проселочной дороги, пересекавшей железнодорожный путь. На ней валялась свежая солома, она висела даже на кустах, за которые, очевидно, зацепляла проезжавшая повозка. Ненад сошел на дорогу. Увидел куст шиповника, усеянный спелыми темно-красными ягодами. Не обращая внимания на уколы шиповника, он принялся их собирать и есть.
Пока он насыщался, солнце село. Сумерки, как огромная темная рука, опустившаяся на плечо, испугали Ненада. Он отошел от куста. По дороге спускался человек. Его темная фигура с перекинутым через плечо ружьем четко выделялась на светлой дороге. Блестели красноватые лужицы, отражавшие угасающий свет неба. У Ненада замерло сердце, а потом забилось учащенно и неровно. Ноги точно свинцом налились. Человек остановился, внимательно оглядел Ненада и подошел ближе. Он ступал легко и бесшумно, обутый в мягкие опанки из свиной кожи. Его серая крестьянская одежда была опоясана новым ремнем, на котором висело что-то вроде фляжки. Грудь его была опоясана патронташем, на голове — шайкача с кокардой. Ненад вздохнул. Потом робко улыбнулся.
— Ты нездешний? — В голосе человека звучали мягкие, необычайно теплые нотки.
— Нет...— Ненад смутился, не зная, как к нему обращаться,— дядя или господин. Увидев, что человек смотрит на него с любопытством, Ненад оглядел себя: штаны его были порваны на коленях, башмаки облеплены грязью, зимнее пальтишко тоже, и только теперь он заметил, что потерял шапку. В смущении он начал счищать грязь. И снова робко улыбнулся.
— Что ты тут делаешь? — продолжал незнакомец.
Ненад рассказал. Подумав немного, человек предложил Ненаду следовать за ним. Так как мальчик прихрамывал, он взял его за руку. Они пошли прямо по нес кошенному лугу, вступили в заповедный лес, потом вышли в мрачную темную долину между двумя склонами, поросшими кустарником, перескочили через небольшой ручей и снова очутились в лесочке.
— Там залает собака, но ты не бойся, она привязана,— объяснял человек.— Дом заперт. Ты обойди кругом и тихонько позови: «Велика!» — так зовут женщину. Велика. Скажи, что тебя послал Никола.
Лесок стал редеть, и незнакомец остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Мост! — отрывисто выкрикнул чей-то голос.
И другой:
— Какой мост?
— У Вране.
— Опоздали...
Какая-то женщина стала креститься; потом расплакалась. Солдаты из отряда, который, по-видимому, и остановил поезд, взбирались на паровоз и в первую теплушку. Стволы винтовок торчали во все стороны. Ненад тихонько протиснулся, ухватился за железный засов, соскользнул на насыпь и бросился бежать.
— Ясна! Ясна!..
Он задерживался перед каждой теплушкой ровно настолько, чтобы выкрикнуть в открытые двери имя матери. В общей сутолоке его не замечали, толкали, наступали на ноги. Он глотал слезы и кричал все громче:
— Ясна! Ясна!..
Он добежал до последнего вагона, повернулся и вне себя кинулся обратно. Промчался мимо вагона, где была незнакомая женщина, которая его звала. В это время неизвестно почему людей охватила внезапная паника. Через мгновение на насыпи никого не осталось, и поезд дал задний ход. Ненад попытался ухватиться за теплушку, но от движения колес и воздуха, ударявшего в лицо, у него закружилась голова. Он потерял равновесие и с узкой тропинки свалился в глубокую канаву, заросшую высоким камышом, который совсем его скрыл. Одно мгновение он ничего не видел сквозь сухие листья, кроме ясного, лазурного неба. Потом вскочил и вскарабкался на насыпь. Поезд был уже далеко. Ненад побежал со всех ног по шпалам. Поезд все удалялся. Толкавший его паровоз быстро уменьшался и, наконец, стал совсем крохотным. Ветер еще раз донес его учащенное пыхтение, а потом он исчез за поворотом, а на всю долину сразу легла глубокая тишина. Ненад остановился: перед ним и позади него тянулось пустое железнодорожное полотно, по которому убегали рельсы, сверкавшие вдали, как лучи; в тиши полей мелодично гудели телеграфные провода. Плакать Ненад не мог; он открыл рот, но никакого звука не последовало. Обезумев от страха, он снова побежал по шпалам.
Скоро ему стало нечем дышать. Он пошел шагом. Время тянулось крайне медленно. Ненад почувствовал боль в голенях и в паху. Он продолжал шагать. А рельсы как будто уходили в бесконечность. Ненаду казалось, что он в пустыне. Он выбился из сил. Поминутно спотыкался. Наконец, совсем изнемог. Упал ничком, закрыл лицо руками и заплакал. Пройдет поезд и раздавит его... или он просто умрет... его обнаружит патруль при обходе. Ненад даже представляет себе патруль. И в этом патруле Мича. А в сторонке плачет Войкан, держа на доводу Мусу. Муса начинает выть. «Уведи ты этого пса,— кричит Мича,— с Ясны довольно и того, что она увидит труп своего сына». Ненаду стало жарко, по спине побежали мурашки. Переживания его были страшны и мучительны. «Но я не умер, не умер! Стоит только пошевельнуть пальцем, чтобы убедиться...» Но ни одним пальцем пошевельнуть он не мог.
Муса бежал по линии, ощетинившись, с оборванной веревкой на шее. Веревка тащилась по грязи и была вся измазана. Ненад удивлялся, как он может видеть Мусу, раз он лицом уткнулся в землю. Но он видел и то, что было за ним, и над ним, и по сторонам. Снова
голая женщина подбирала свои волосы, смотрясь в зеркало. Когда она обернулась, Ненад увидел Ясну. Она была сердита. От стыда Ненад спрятался в камышах. По насыпи грохотал поезд. Ненад хотел бежать — ноги не двигались, хотел крикнуть — не было голоса.
СУРДУЛИЦА. 1915 ГОД
Когда Ненад проснулся, солнце уже касалось горного хребта. Холод проникал под пальтишко. Он встал с трудом: онемели конечности. По обе стороны пути на поля ложились тени, рощи на склонах гор казались совсем черными, как огромные чернильные пятна. С тенистых долин поднимался вечерний туман. И только круглые вершины, покрытые дубовым лесом в осеннем уборе, горели желтым пламенем в последних лучах заходящего солнца. Ненад пришел в себя и, испугавшись, что так долго проспал, снова побежал по шпалам. Теперь он чувствовал невыносимый голод. Понял, что далеко идти не сможет. Слабость от пустоты в желудке заставила его сесть. Но от боязни, как бы опять не заснуть, он тут же вскочил. Так он добрался до узкой, утопающей в грязи, проселочной дороги, пересекавшей железнодорожный путь. На ней валялась свежая солома, она висела даже на кустах, за которые, очевидно, зацепляла проезжавшая повозка. Ненад сошел на дорогу. Увидел куст шиповника, усеянный спелыми темно-красными ягодами. Не обращая внимания на уколы шиповника, он принялся их собирать и есть.
Пока он насыщался, солнце село. Сумерки, как огромная темная рука, опустившаяся на плечо, испугали Ненада. Он отошел от куста. По дороге спускался человек. Его темная фигура с перекинутым через плечо ружьем четко выделялась на светлой дороге. Блестели красноватые лужицы, отражавшие угасающий свет неба. У Ненада замерло сердце, а потом забилось учащенно и неровно. Ноги точно свинцом налились. Человек остановился, внимательно оглядел Ненада и подошел ближе. Он ступал легко и бесшумно, обутый в мягкие опанки из свиной кожи. Его серая крестьянская одежда была опоясана новым ремнем, на котором висело что-то вроде фляжки. Грудь его была опоясана патронташем, на голове — шайкача с кокардой. Ненад вздохнул. Потом робко улыбнулся.
— Ты нездешний? — В голосе человека звучали мягкие, необычайно теплые нотки.
— Нет...— Ненад смутился, не зная, как к нему обращаться,— дядя или господин. Увидев, что человек смотрит на него с любопытством, Ненад оглядел себя: штаны его были порваны на коленях, башмаки облеплены грязью, зимнее пальтишко тоже, и только теперь он заметил, что потерял шапку. В смущении он начал счищать грязь. И снова робко улыбнулся.
— Что ты тут делаешь? — продолжал незнакомец.
Ненад рассказал. Подумав немного, человек предложил Ненаду следовать за ним. Так как мальчик прихрамывал, он взял его за руку. Они пошли прямо по нес кошенному лугу, вступили в заповедный лес, потом вышли в мрачную темную долину между двумя склонами, поросшими кустарником, перескочили через небольшой ручей и снова очутились в лесочке.
— Там залает собака, но ты не бойся, она привязана,— объяснял человек.— Дом заперт. Ты обойди кругом и тихонько позови: «Велика!» — так зовут женщину. Велика. Скажи, что тебя послал Никола.
Лесок стал редеть, и незнакомец остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138