Вот почему одна из них попросила принести кота, а другая — унести его куда подальше.
Я оказался в выигрыше от этой взаимной неприязни Ольги Павловны и мисс Диц. И не стал отказываться от возможности заработать.
Опять сунув разомлевшего кота под куртку, я отправился знакомой дорогой к дому отставного полковника.
Так на одном коте я заработал три пачки сигарет.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЮЛИ-ЮЛИ
Глаза детей уже привыкли к виду бесчисленных кораблей, усеявших гавань. Но были и другие суда, вернее, суденышки, которые вызывали у подростков куда больший интерес. По заливу сновали десятки джонок. Так назывались небольшие юркие лодки. При ветре они шли под парусом. А в безветренную погоду — с помощью весла.
В искусных руках хозяина весло перемещалось то вправо, то влево, и джонка продвигалась вперед как бы юля. Возможно, поэтому у лодки было еще одно название — юли-юли. Оно передавало и характер хода, и звучало вполне по-китайски.
Большинство лодок принадлежало молодым китайцам, прибывшим из соседней Манчжурии, чтобы заработать деньги на женитьбу.
Лодочники жили и кормились тем, что давало море. Джонки служили им не только средством заработка, но и жилищем. Спали они в тесном носовом отсеке, слегка прикрыв люк. Всю ночь суденышко стояло у берега, темное и молчаливое, удерживаемое вместо якоря большим камнем, оплетенным веревкой. И трудно было поверить, что внутри кто-то есть.
Колонисты подружились с китайцами. Такая дружба была выгодна каждой стороне. Мальчишки приносили своим новым друзьям теплую одежду и одеяла, соль, свечи, мыло и многое другое, что может пригодиться в лодочном хозяйстве. Зато получали возможность совершать короткие путешествия вдоль побережья острова и даже во Владивосток.
Они отправлялись на морские прогулки тайно, без спроса. Дисциплина в колонии падала. Тому было немало причин. И одну из них мы знаем — пришли новые воспитатели. Явились не по велению сердца, как Ханна Кемпбелл, а чтобы переждать трудные времена. Словом, люди случайные.
Неудачным оказалось и назначение на должность директора Герберта Коултера. Хорошего врача, но уж никак не наставника. Ему не под силу было управлять тысячной колонией. Благо, что за спиной Коултера стоял двадцатишестилетний Барл Бремхолл. Его энергии хватало на все — наладить быт, организовать учебу, обеспечить питанием.
К Коултеру дети относились с иронией, Бремхолла любили.
Колония еще спала, а Петя Александров, Борис Печерица и Саша Трофимовский уже были на ногах. Они оделись и как можно осторожнее покинули казарму.
Только-только начинало светать. Море пока не проснулось и дышало так же ровно и тихо, как те, кто остался в теплых постелях досматривать сны.
Было зябко, и мальчики поеживались от утренней свежести. Кромка берега была влажной, усеянной листьями морской капусты, тиной, прозрачными студенистыми медузами и остро пахла йодом и прелью.
Накануне вечером ребята договорились с одним из китайцев, что он перевезет их через пролив, и теперь спускались к пристани.
Лодка ждала их, мерно кланяясь берегу. Хозяин стоял на корме, приветливо протягивая руку. У него было короткое имя, которое нельзя было не запомнить, — Чу.
Чу не многим отличался от подростков. Того же роста и худощавый. И это его тщедушие невольно вызывало сомнение — а сможет ли он, если потребуется, противостоять суровой стихии? Но как только джонка покидала берег, сомнения исчезали. Его глаза, и без того узкие, еще больше сужались. Лицо теряло добродушие и становилось жестким. А фигура на фоне моря и облачного неба неожиданно вырастала.
— Принимай! — протянул Петя китайцу туго набитый мешок.
Этот мешок имел свою историю.
Весной, когда фронт стал приближаться к Уралу, детская колония, отступая в суматохе и спешке, не прихватила и четверти того добра, что хранилось на складах Красного Креста. Успели взять только самое необходимое — продовольствие. Да еще разные ткани — сукно, шерсть, ситец, фланель…
Продукты погрузили отдельно, а мануфактуру — в вагоны, где ехали дети. Они же расположили этот груз с удобством для себя: большие рулоны засунули под нижние полки, а тюки и мешки поменьше приспособили вместо матрасов и подушек.
В долгом пути через Сибирь весь этот груз пришелся очень кстати. Колония потребляла ежедневно сотни килограммов мяса, картофеля и овощей. И вот оказалось, что крестьяне, выходившие к поезду и предлагавшие свой товар, предпочитали обесценившимся деньгам фланель и ситчик.
К концу пути тканей поубавилось. Но кое-что и осталось. Американцы забыли, а может, пренебрегли этими остатками. Чем немедленно воспользовались некоторые из колонистов.
Среди детей нисколько не меньше предприимчивых людей, чем среди взрослых. Колонисты вскоре узнали, что во Владивостоке есть большой базар с сотнями лавчонок и товарами со всего света. И сразу вспомнили о мануфактуре. Они зачастили во Владивосток и возвращались оттуда, на зависть другим, с разными приобретениями.
«А почему нам нельзя?» — подумали Петя и его друзья. Ведь и у них был свой мешок, а в нем рулон превосходного белого полотна. Так созрел план отправиться в город.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО
Погода им благоприятствовала. И вскоре мальчики уже высаживались на противоположный берег. Они договорились с китайцем, что джонка будет их ждать на этом же месте в пять вечера.
— Куда пойдем? — первым делом спросил Саша Трофимовский у Бориса Печерицы, который уже неплохо знал Владивосток.
— На Семеновский базар. Куда же еще!
— Давайте погуляем сначала, — предложил Петя Александров. — После Петрограда я ни в одном городе еще не был. Все по селам да деревням.
— А с мешком как? Куда его денем?
— Вдвоем понесем. Ты за один угол, а я за другой.
Они пошли куда глаза глядят, без всякого разбора, пока лабиринт улиц и переулков не вывел их на главную улицу — Светлановскую. Никто не обращал внимания на мешок. Каждый встречный что-нибудь да нес.
Борис предложил зайти в два самых больших торговых центра — в бельгийский магазин «Кунст и Альбертс» и русский, принадлежащий купцу Чурину. Кто бы мог подумать, что на краю России есть магазины, не уступающие тем, какие они видели на Невском проспекте. Но великолепие было внешним. Как и в Петрограде, полки и витрины пустовали. Но все же Петя нашел то, что обещал купить сестре, — альбом и краски. Он представил себе счастливое лицо Леночки, когда будет вручать ей подарки, купленные на те немногие деньги, которые ему удалось сохранить.
Оставив магазин, мальчики свернули налево, в сторону вокзала. Казалось, им до чертиков должна надоесть железная дорога. Но что-то неодолимо к ней тянуло. Может быть, нескончаемая сутолока и смена лиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
Я оказался в выигрыше от этой взаимной неприязни Ольги Павловны и мисс Диц. И не стал отказываться от возможности заработать.
Опять сунув разомлевшего кота под куртку, я отправился знакомой дорогой к дому отставного полковника.
Так на одном коте я заработал три пачки сигарет.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЮЛИ-ЮЛИ
Глаза детей уже привыкли к виду бесчисленных кораблей, усеявших гавань. Но были и другие суда, вернее, суденышки, которые вызывали у подростков куда больший интерес. По заливу сновали десятки джонок. Так назывались небольшие юркие лодки. При ветре они шли под парусом. А в безветренную погоду — с помощью весла.
В искусных руках хозяина весло перемещалось то вправо, то влево, и джонка продвигалась вперед как бы юля. Возможно, поэтому у лодки было еще одно название — юли-юли. Оно передавало и характер хода, и звучало вполне по-китайски.
Большинство лодок принадлежало молодым китайцам, прибывшим из соседней Манчжурии, чтобы заработать деньги на женитьбу.
Лодочники жили и кормились тем, что давало море. Джонки служили им не только средством заработка, но и жилищем. Спали они в тесном носовом отсеке, слегка прикрыв люк. Всю ночь суденышко стояло у берега, темное и молчаливое, удерживаемое вместо якоря большим камнем, оплетенным веревкой. И трудно было поверить, что внутри кто-то есть.
Колонисты подружились с китайцами. Такая дружба была выгодна каждой стороне. Мальчишки приносили своим новым друзьям теплую одежду и одеяла, соль, свечи, мыло и многое другое, что может пригодиться в лодочном хозяйстве. Зато получали возможность совершать короткие путешествия вдоль побережья острова и даже во Владивосток.
Они отправлялись на морские прогулки тайно, без спроса. Дисциплина в колонии падала. Тому было немало причин. И одну из них мы знаем — пришли новые воспитатели. Явились не по велению сердца, как Ханна Кемпбелл, а чтобы переждать трудные времена. Словом, люди случайные.
Неудачным оказалось и назначение на должность директора Герберта Коултера. Хорошего врача, но уж никак не наставника. Ему не под силу было управлять тысячной колонией. Благо, что за спиной Коултера стоял двадцатишестилетний Барл Бремхолл. Его энергии хватало на все — наладить быт, организовать учебу, обеспечить питанием.
К Коултеру дети относились с иронией, Бремхолла любили.
Колония еще спала, а Петя Александров, Борис Печерица и Саша Трофимовский уже были на ногах. Они оделись и как можно осторожнее покинули казарму.
Только-только начинало светать. Море пока не проснулось и дышало так же ровно и тихо, как те, кто остался в теплых постелях досматривать сны.
Было зябко, и мальчики поеживались от утренней свежести. Кромка берега была влажной, усеянной листьями морской капусты, тиной, прозрачными студенистыми медузами и остро пахла йодом и прелью.
Накануне вечером ребята договорились с одним из китайцев, что он перевезет их через пролив, и теперь спускались к пристани.
Лодка ждала их, мерно кланяясь берегу. Хозяин стоял на корме, приветливо протягивая руку. У него было короткое имя, которое нельзя было не запомнить, — Чу.
Чу не многим отличался от подростков. Того же роста и худощавый. И это его тщедушие невольно вызывало сомнение — а сможет ли он, если потребуется, противостоять суровой стихии? Но как только джонка покидала берег, сомнения исчезали. Его глаза, и без того узкие, еще больше сужались. Лицо теряло добродушие и становилось жестким. А фигура на фоне моря и облачного неба неожиданно вырастала.
— Принимай! — протянул Петя китайцу туго набитый мешок.
Этот мешок имел свою историю.
Весной, когда фронт стал приближаться к Уралу, детская колония, отступая в суматохе и спешке, не прихватила и четверти того добра, что хранилось на складах Красного Креста. Успели взять только самое необходимое — продовольствие. Да еще разные ткани — сукно, шерсть, ситец, фланель…
Продукты погрузили отдельно, а мануфактуру — в вагоны, где ехали дети. Они же расположили этот груз с удобством для себя: большие рулоны засунули под нижние полки, а тюки и мешки поменьше приспособили вместо матрасов и подушек.
В долгом пути через Сибирь весь этот груз пришелся очень кстати. Колония потребляла ежедневно сотни килограммов мяса, картофеля и овощей. И вот оказалось, что крестьяне, выходившие к поезду и предлагавшие свой товар, предпочитали обесценившимся деньгам фланель и ситчик.
К концу пути тканей поубавилось. Но кое-что и осталось. Американцы забыли, а может, пренебрегли этими остатками. Чем немедленно воспользовались некоторые из колонистов.
Среди детей нисколько не меньше предприимчивых людей, чем среди взрослых. Колонисты вскоре узнали, что во Владивостоке есть большой базар с сотнями лавчонок и товарами со всего света. И сразу вспомнили о мануфактуре. Они зачастили во Владивосток и возвращались оттуда, на зависть другим, с разными приобретениями.
«А почему нам нельзя?» — подумали Петя и его друзья. Ведь и у них был свой мешок, а в нем рулон превосходного белого полотна. Так созрел план отправиться в город.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО
Погода им благоприятствовала. И вскоре мальчики уже высаживались на противоположный берег. Они договорились с китайцем, что джонка будет их ждать на этом же месте в пять вечера.
— Куда пойдем? — первым делом спросил Саша Трофимовский у Бориса Печерицы, который уже неплохо знал Владивосток.
— На Семеновский базар. Куда же еще!
— Давайте погуляем сначала, — предложил Петя Александров. — После Петрограда я ни в одном городе еще не был. Все по селам да деревням.
— А с мешком как? Куда его денем?
— Вдвоем понесем. Ты за один угол, а я за другой.
Они пошли куда глаза глядят, без всякого разбора, пока лабиринт улиц и переулков не вывел их на главную улицу — Светлановскую. Никто не обращал внимания на мешок. Каждый встречный что-нибудь да нес.
Борис предложил зайти в два самых больших торговых центра — в бельгийский магазин «Кунст и Альбертс» и русский, принадлежащий купцу Чурину. Кто бы мог подумать, что на краю России есть магазины, не уступающие тем, какие они видели на Невском проспекте. Но великолепие было внешним. Как и в Петрограде, полки и витрины пустовали. Но все же Петя нашел то, что обещал купить сестре, — альбом и краски. Он представил себе счастливое лицо Леночки, когда будет вручать ей подарки, купленные на те немногие деньги, которые ему удалось сохранить.
Оставив магазин, мальчики свернули налево, в сторону вокзала. Казалось, им до чертиков должна надоесть железная дорога. Но что-то неодолимо к ней тянуло. Может быть, нескончаемая сутолока и смена лиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202