Не так ли?
— Это моя профессия.
— А моя профессия — спасать людей от болезней и смерти. Поверьте моему опыту. Он не дотянет до берега. У нас с вами нет выбора. Без операции не обойтись.
Наверняка у этого пожилого рыбака был немалый житейский опыт, умноженный на суровые морские будни. Без сомнения, ему приходилось принимать трудные решения, не имея при том времени на раздумья. Но и его поразила смелость врача.
— Будете мне помогать? Не боитесь крови?
— Крови не боюсь. Три года работал на зверобойной шхуне. Главными нашими орудиями были деревянная дубинка и нож. Но кровь крови рознь. Я и тралмастер много лет рядом…
Кажется, кубинские газеты писали потом о мастерстве и мужестве хирурга. Поместили даже снимки. Мог ли он думать, что судьба вновь приведет его на палубу судна в качестве врача.
Предложение Райли Аллена было столь же неожиданным, сколь и заманчивым. В Эверсоле жил не только практик, но и ученый. Должность судового врача перестала быть редкостью. Амбулатория есть на каждом пассажирском судне. Но сотни детей на сухогрузе! Такого еще не бывало! История и случай ставят грандиозный и даже фантастический эксперимент, который не мог бы себе позволить ни один научно-исследовательский институт. Где вы найдете тысячу родителей, которые добровольно отправят своих детей в безумно далекое и отчаянно опасное путешествие?..
Кроме детей, много взрослых. Из разных стран. Порой Грегори не понимает не только их языка, но и поступков. Многочисленные пассажиры, возраст которых от трех до шестидесяти, живут в ужасающей тесноте, долго без берега, в условиях непростого климата, неизбежного однообразия морских будней и, увы, не всегда качественной пищи. Но несмотря ни на что, они должны быть здоровы и бодры. И непременно знать, что судно, хотя оно и не совсем пригодно для перевозки тысячи человек (тысячи!), доставит их к берегу.
И вот новое предложение — возглавить колонию.
— Мне кажется, ваш выбор неудачен, — попробовал возразить Эверсол. — Бремхолл — более подходящая фигура.
— Его фигура и в самом деле впечатляет. Но Барл еще молод. Я вспоминаю себя в двадцать семь лет… Нет, вы и только вы! Никто не сможет лучше ладить с японским капитаном. Каяхара — твердый орешек.
— Но я главный врач.
— Но вы и майор Красного Креста…
— Смогу ли я совмещать две должности?
Райли выжидательно посмотрел в глаза собеседнику, потом неожиданно спросил:
— Вам когда-нибудь случалось держать в руках поводья?
— Приходилось, хотя и давно.
— Ваши обе руки заняты. Это-то и помогает управлять лошадью и уверенно чувствовать себя в седле.
— Я знаю за вами много талантов. Оказывается, есть еще и такой — умение уговаривать. Вам трудно возразить. Наверно, женщины тоже не могут устоять перед вашим красноречием?
— Увы, рядом с ними я теряю дар речи. Соглашайтесь, Грегори. Всего на месяц. А в Нью-Йорке я вернусь к своим обязанностям.
Не дождавшись ответа, Аллен тяжело вздохнул и, выдержав паузу, решительно сказал:
— О кэй! Я подготовлю распоряжение о назначении вас начальником экспедиции.
Это был последний день перед заходом в Бальбоа. Все палубы и помещения убирались особо тщательно. Там, в порту, «Йоми Мару» ждет карантинная служба — самый строгий контролер.
Эверсол решил пройтись по судну.
Обход он начал с кормовой палубы, которую американцы про себя называют Гайд-парком. Здесь всегда шумят споры. Вот и сейчас собралась группа колонистов. Но звучит единственный голос. Это учитель географии Илья Френкель. Поклонившись Эверсолу, он продолжил прерванный рассказ:
— Панамский канал начали строить еще полвека назад. А вот открыли недавно. Только в этом году. Так что нам повезло. Мы одни из первых, кто пройдет этим водным путем.
— Ура! — закричали дети. Кто же не хочет быть первым?
…Затем Эверсол заглянул на камбуз. Повара были заняты работой, так что не сразу заметили его появление в дверях.
— Обед почти готов, — сказал повар. — Хотите попробовать?
— Обязательно. А что сегодня в меню?
— На первое — борщ. На второе — сосиски с кислой капустой. На десерт — консервированные фрукты и чай со льдом.
— Странное сочетание…
— Что вы имеете в виду, мистер Эверсол?
— Ведь борщ тоже с капустой. Не так ли?
— Разумеется.
— У вас не хватает фантазии. Но времени еще достаточно. Будет лучше подать сосиски с макаронами.
…После камбуза он направился в медицинский блок. Его встретила Флоренс Фармер — старшая медсестра.
— В изоляторе семь человек, — доложила она. — В лазарете девятнадцать. В амбулатории прием ведет Девисон.
— Кто у него на приеме?
— Несколько детей, японский боцман и австрийский военнопленный.
— Хорошо. Я помогу.
Боцман обнажил плечо. Его сильно ушибло тросом. Правая рука повисла, как плеть.
— Господин Маэда, вам придется несколько дней провести в госпитале.
— Это невозможно.
— Невозможно?
— Завтра швартовка в Бальбоа. Затем — проход по шлюзам. Вы должны знать: одна из обязанностей боцмана — руководить швартовными работами.
— У вас прекрасная команда, боцман. В Сан-Франциско я наблюдал, как четко работают матросы. Отличная выучка! Почему бы не посмотреть со стороны, как они управятся без вас?
Японца сменил австриец.
— Ваше имя?
— Клаус. Клаус Штиммер.
— Сколько вам лет?
— Тридцать восемь.
— На что жалуетесь?
— Ноги. Они постоянно ноют. Но сегодня особенно сильно. Так у меня бывает перед дождем.
— Откуда ему быть? Думаю, ближайший дождь идет не ближе, чем в двухстах милях от нас.
— Это-то меня и беспокоит. Значит, мое здоровье еще больше пошло на убыль.
— С каких пор у вас болят ноги?
— Пять месяцев я провел в окопах Галиции. Представьте, комья глины вперемешку с мокрым снегом. Многие из моих однополчан остались там. По два-три дня не удавалось вывезти окоченевшие трупы.
— Артиллерия?
— Да. Минометы и снайперы. Эти картины и звуки не покидают меня и сегодня. Особенно ночью, когда лежу на дне трюма. Мне кажется, я по-прежнему в окопе. Или уже в могиле…
— Перестаньте, Клаус. Оглянитесь! Вокруг так много солнца и живых людей.
— Но я чувствую себя одиноким. И это уже навсегда.
— Да, я понимаю… Болезнь не только в вашем теле, но и в душе. Поверьте, как только вернетесь в Вену, все переменится. Вас встретят родные лица, знакомые улицы… И Штраус. Вы ведь любите музыку? Как любой австриец.
— Даже играю. Дома меня ждет старенький клавесин. Еще от деда.
— Видите, я угадал. Скажу вам как врач: музыка лечит. Уж душу — точно. Вот я никогда не расстаюсь с граммофоном. Приходите ко мне в каюту. Вечером. Договорились?
Эверсол осторожно похлопал Клауса по колену:
— Ну, а что касается ваших ног… У меня есть одна идея. Вокруг целый океан соленой воды. Будем ее нагревать паром и дважды в день делать для вас морские ванны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
— Это моя профессия.
— А моя профессия — спасать людей от болезней и смерти. Поверьте моему опыту. Он не дотянет до берега. У нас с вами нет выбора. Без операции не обойтись.
Наверняка у этого пожилого рыбака был немалый житейский опыт, умноженный на суровые морские будни. Без сомнения, ему приходилось принимать трудные решения, не имея при том времени на раздумья. Но и его поразила смелость врача.
— Будете мне помогать? Не боитесь крови?
— Крови не боюсь. Три года работал на зверобойной шхуне. Главными нашими орудиями были деревянная дубинка и нож. Но кровь крови рознь. Я и тралмастер много лет рядом…
Кажется, кубинские газеты писали потом о мастерстве и мужестве хирурга. Поместили даже снимки. Мог ли он думать, что судьба вновь приведет его на палубу судна в качестве врача.
Предложение Райли Аллена было столь же неожиданным, сколь и заманчивым. В Эверсоле жил не только практик, но и ученый. Должность судового врача перестала быть редкостью. Амбулатория есть на каждом пассажирском судне. Но сотни детей на сухогрузе! Такого еще не бывало! История и случай ставят грандиозный и даже фантастический эксперимент, который не мог бы себе позволить ни один научно-исследовательский институт. Где вы найдете тысячу родителей, которые добровольно отправят своих детей в безумно далекое и отчаянно опасное путешествие?..
Кроме детей, много взрослых. Из разных стран. Порой Грегори не понимает не только их языка, но и поступков. Многочисленные пассажиры, возраст которых от трех до шестидесяти, живут в ужасающей тесноте, долго без берега, в условиях непростого климата, неизбежного однообразия морских будней и, увы, не всегда качественной пищи. Но несмотря ни на что, они должны быть здоровы и бодры. И непременно знать, что судно, хотя оно и не совсем пригодно для перевозки тысячи человек (тысячи!), доставит их к берегу.
И вот новое предложение — возглавить колонию.
— Мне кажется, ваш выбор неудачен, — попробовал возразить Эверсол. — Бремхолл — более подходящая фигура.
— Его фигура и в самом деле впечатляет. Но Барл еще молод. Я вспоминаю себя в двадцать семь лет… Нет, вы и только вы! Никто не сможет лучше ладить с японским капитаном. Каяхара — твердый орешек.
— Но я главный врач.
— Но вы и майор Красного Креста…
— Смогу ли я совмещать две должности?
Райли выжидательно посмотрел в глаза собеседнику, потом неожиданно спросил:
— Вам когда-нибудь случалось держать в руках поводья?
— Приходилось, хотя и давно.
— Ваши обе руки заняты. Это-то и помогает управлять лошадью и уверенно чувствовать себя в седле.
— Я знаю за вами много талантов. Оказывается, есть еще и такой — умение уговаривать. Вам трудно возразить. Наверно, женщины тоже не могут устоять перед вашим красноречием?
— Увы, рядом с ними я теряю дар речи. Соглашайтесь, Грегори. Всего на месяц. А в Нью-Йорке я вернусь к своим обязанностям.
Не дождавшись ответа, Аллен тяжело вздохнул и, выдержав паузу, решительно сказал:
— О кэй! Я подготовлю распоряжение о назначении вас начальником экспедиции.
Это был последний день перед заходом в Бальбоа. Все палубы и помещения убирались особо тщательно. Там, в порту, «Йоми Мару» ждет карантинная служба — самый строгий контролер.
Эверсол решил пройтись по судну.
Обход он начал с кормовой палубы, которую американцы про себя называют Гайд-парком. Здесь всегда шумят споры. Вот и сейчас собралась группа колонистов. Но звучит единственный голос. Это учитель географии Илья Френкель. Поклонившись Эверсолу, он продолжил прерванный рассказ:
— Панамский канал начали строить еще полвека назад. А вот открыли недавно. Только в этом году. Так что нам повезло. Мы одни из первых, кто пройдет этим водным путем.
— Ура! — закричали дети. Кто же не хочет быть первым?
…Затем Эверсол заглянул на камбуз. Повара были заняты работой, так что не сразу заметили его появление в дверях.
— Обед почти готов, — сказал повар. — Хотите попробовать?
— Обязательно. А что сегодня в меню?
— На первое — борщ. На второе — сосиски с кислой капустой. На десерт — консервированные фрукты и чай со льдом.
— Странное сочетание…
— Что вы имеете в виду, мистер Эверсол?
— Ведь борщ тоже с капустой. Не так ли?
— Разумеется.
— У вас не хватает фантазии. Но времени еще достаточно. Будет лучше подать сосиски с макаронами.
…После камбуза он направился в медицинский блок. Его встретила Флоренс Фармер — старшая медсестра.
— В изоляторе семь человек, — доложила она. — В лазарете девятнадцать. В амбулатории прием ведет Девисон.
— Кто у него на приеме?
— Несколько детей, японский боцман и австрийский военнопленный.
— Хорошо. Я помогу.
Боцман обнажил плечо. Его сильно ушибло тросом. Правая рука повисла, как плеть.
— Господин Маэда, вам придется несколько дней провести в госпитале.
— Это невозможно.
— Невозможно?
— Завтра швартовка в Бальбоа. Затем — проход по шлюзам. Вы должны знать: одна из обязанностей боцмана — руководить швартовными работами.
— У вас прекрасная команда, боцман. В Сан-Франциско я наблюдал, как четко работают матросы. Отличная выучка! Почему бы не посмотреть со стороны, как они управятся без вас?
Японца сменил австриец.
— Ваше имя?
— Клаус. Клаус Штиммер.
— Сколько вам лет?
— Тридцать восемь.
— На что жалуетесь?
— Ноги. Они постоянно ноют. Но сегодня особенно сильно. Так у меня бывает перед дождем.
— Откуда ему быть? Думаю, ближайший дождь идет не ближе, чем в двухстах милях от нас.
— Это-то меня и беспокоит. Значит, мое здоровье еще больше пошло на убыль.
— С каких пор у вас болят ноги?
— Пять месяцев я провел в окопах Галиции. Представьте, комья глины вперемешку с мокрым снегом. Многие из моих однополчан остались там. По два-три дня не удавалось вывезти окоченевшие трупы.
— Артиллерия?
— Да. Минометы и снайперы. Эти картины и звуки не покидают меня и сегодня. Особенно ночью, когда лежу на дне трюма. Мне кажется, я по-прежнему в окопе. Или уже в могиле…
— Перестаньте, Клаус. Оглянитесь! Вокруг так много солнца и живых людей.
— Но я чувствую себя одиноким. И это уже навсегда.
— Да, я понимаю… Болезнь не только в вашем теле, но и в душе. Поверьте, как только вернетесь в Вену, все переменится. Вас встретят родные лица, знакомые улицы… И Штраус. Вы ведь любите музыку? Как любой австриец.
— Даже играю. Дома меня ждет старенький клавесин. Еще от деда.
— Видите, я угадал. Скажу вам как врач: музыка лечит. Уж душу — точно. Вот я никогда не расстаюсь с граммофоном. Приходите ко мне в каюту. Вечером. Договорились?
Эверсол осторожно похлопал Клауса по колену:
— Ну, а что касается ваших ног… У меня есть одна идея. Вокруг целый океан соленой воды. Будем ее нагревать паром и дважды в день делать для вас морские ванны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202