Ты превращаешь ужин в лекцию. Детям это не интересно. К тому же у одного из мальчиков день рождения. Павлику четырнадцать лет. Лучше произнеси тост.
— Ты права, Ванда. Прошу прощения. Четырнадцать лет!.. Тот самый возраст, когда я с родителями прибыл в Нью-Йорк. Разве забыть, как мы спускались по трапу после долгого пути через Атлантику. Кто-то меня окликнул. Это был важный господин. Прекрасно одетый, совсем не похожий на других эмигрантов. Как сейчас помню, под сюртуком у него виднелась жилетка и цепочка от часов. «Не поможешь ли мне спустить на берег вещи?» — попросил он.
— Но ты был мальчиком. Почему он обратился к тебе? — спросил Казимеж.
— Да, мальчиком. Но весьма рослым. Уже догнал отца.
— И что дальше?
— Я не знал, как поступить. Боялся затеряться в толчее. Но папа сказал: «Помоги! Помоги, Яцек». Я перенес чемоданы на причал и собирался уйти. Но этот господин задержал меня. «Любой труд требует вознаграждения», — сказал он и достал из жилетки часы. Он исчез в толпе, а я продолжал стоять, зажав его подарок в руке. Позже оказалось: часы эти довольно дорогие, швейцарской фирмы. Из чистого серебра.
— Вы потом встречались?
— Никогда. С тех пор прошло семнадцать лет.
— А часы?
— Они при мне. Сейчас вы их увидите. И даже услышите.
— Они так громко стучат?
— Когда их открываешь, звучит мелодия.
Все, кто сидел за столом, с интересом следили за движениями Яцека. Он вынул часы из кармана, завел их… И, немного выждав, поднял крышку. Наружу вырвалась мелодия, тонкая и нежная.
— Это Штраус, — сказал Николаев.
— Да, верно. Вальс «Сказки Венского леса». Возьми часы. Посмотри их поближе.
Павел бережно принял часы из рук Яцека и приложил к уху.
— Нравятся?
— Очень!
— Можешь не возвращать. Они твои.
Мальчик застыл в недоумении. Не ослышался ли он?
— Твои, твои, — повторил Яцек. — Ты мне напомнил мое собственное детство. У нас с тобой многое совпадает.
— Я тоже приготовил подарок, — сказал Казимеж Яновский и протянул коробочку.
— Что это?
— Сам посмотри.
— Здесь компас.
— Я знаю, почему вы подарили Павлу компас, — сказал Александров. — Чтобы он всегда держал верное направление.
— А у нас оно одно! — воскликнул Борис Моржов. — Это Питер!
Когда мальчики вернулись в лагерь, он уже погрузился в сон. Небо от края до края сияло тысячами блесток. В размеренный и гортанный лягушечий хор врывались пароходные гудки. И все это вместе создавало ощущение покоя. Даже Кузовок не решался нарушить своим лаем эту благодать и тихо терся о ноги.
Осторожно открыв дверь, чтобы не скрипнуть, мальчики ощупью добрались до постели. Но уснуть сразу не получалось. Каждый лежал с открытыми глазами и думал о своем.
Павлу Николаеву казалось, будто он продолжает слушать хозяина ресторана и все еще видит его жену Ванду. Она несет из кухни на вытянутых руках яркий торт — маленькую земляничную поляну. Ягоды вперемежку со свечами. Свечей ровно четырнадцать — вся его короткая жизнь. Кто это придумал гасить свечи? Наполнить легкие воздухом и одним выдохом превратить свет в тьму. Павлу это удалось с первого раза, и он заслужил аплодисменты.
Мальчик засунул голову под одеяло, укрылся как можно плотнее и открыл крышку часов. Ему снова захотелось послушать вальс Штрауса.
Он вспомнил маму. Она любит танцевать. И вальс — ее любимый танец. В Петрограде день наступает раньше. Мама, наверно, уже давно проснулась и в эту минуту думает о нем. Ах, если бы она могла знать, какой праздник устроили в его честь, какие замечательные подарки подарили… Осталось не так много ждать. Мистер Аллен сказал, что еще до наступления зимы они вернутся домой. Дай-то Бог!..
С этими приятными мыслями и надеждами он уснул. И спал бы еще долго, пропустив и завтрак, если бы не товарищи. Они окружили койку со всех сторон и, приподняв, стали плавно раскачивать, словно колыбельку, при этом припевая: «Баю баюшки-баю»… Затем — сильнее и сильнее. Павлу даже пришлось ухватиться за края койки. Как это бывало на «Йоми Мару», во время шторма.
— С днем рождения! С днем рождения! — закричали все в один голос.
Несмотря на ранний час, слух о том, что Николаеву подарили необыкновенные часы, дошел до соседних казарм. Многие решили по пути в столовую посмотреть на подарок и послушать, как часы играют. Но вальс звучал коротко, всего несколько тактов. Вот почему часы прикладывали к уху и по два, и по три раза. Выстроилась очередь.
Никогда Павел не слышал столько поздравлений в свой адрес. Сначала было лестно. Но всему есть предел. Надо помочь товарищу, решил Борис Моржов.
— Уважаемые господа, — обратился он к колонистам в свойственной ему шутливой манере. — В связи с завтраком объявляется антракт.
Знай Моржов, что произойдет дальше, он попридержал бы очередь любопытных, а значит и самого товарища. Но, увы, редко кому удается предсказать ход событий. Тем более обыкновенному мальчику.
Набросив на плечо полотенце, Павел вслед за другими детьми отправился к рукомойнику. Но и здесь выстроилась очередь.
Впрочем, он никуда не спешил. Напротив, ему хотелось, чтобы этот день, начавшийся так рано, продлился как можно дольше.
Выйдя из казармы, он прихватил подарки, полученные накануне. Часы положил в нагрудный карман, ближе к сердцу. А компас держал в руке. Теперь он всегда и везде будет чувствовать себя уверенно. Стрелка часов укажет время, а намагниченная стрелка — меридиан, направление. Чтобы не блуждать в потемках.
— Павел! — услышал он свое имя.
— Доброе утро, Джон! — обрадовался он солдату. — Почему ты здесь?
— Захотелось пить. Рано еще, а уже жарко.
— Можно тебя проводить?
— Конечно. Что у тебя в руке?
— Мне подарили компас. Сегодня мой день рождения.
— Неужели!? Это замечательно! Сколько же тебе лет?
— Уже четырнадцать…
— Совсем взрослый! — Джон обнял мальчика за плечи. — Сегодня самый торжественный день в году. У меня нет сейчас подарка. Но я хочу тебе отдать честь, как важной персоне.
Сначала Джон принял стойку «смирно». Затем, четко печатая шаг, прошел мимо мальчика. Снова застыл. Сделал несколько стремительных, почти неуловимых движений карабином и поднял его к плечу. Раздался выстрел.
Из рассказа Петра Александрова:
— Это случилось утром. Все ушли завтракать. Все, кроме меня и моего двоюродного брата Саши Трофимовского. Мы дежурили по казарме.
Неожиданно под окнами раздался выстрел. Мы выбежали и увидели страшную картину. На траве, у обочины дороги, лежал мальчик. Я не сразу узнал в нем Павла Николаева, потому что голова и рубашка были залиты кровью.
Над ним склонился знакомый нам американский солдат Джон. Он расстегнул свою санитарную сумочку, вынул бинт и стал перевязывать рану. Но сразу понял, что помощь бесполезна. Павел не подавал признаков жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
— Ты права, Ванда. Прошу прощения. Четырнадцать лет!.. Тот самый возраст, когда я с родителями прибыл в Нью-Йорк. Разве забыть, как мы спускались по трапу после долгого пути через Атлантику. Кто-то меня окликнул. Это был важный господин. Прекрасно одетый, совсем не похожий на других эмигрантов. Как сейчас помню, под сюртуком у него виднелась жилетка и цепочка от часов. «Не поможешь ли мне спустить на берег вещи?» — попросил он.
— Но ты был мальчиком. Почему он обратился к тебе? — спросил Казимеж.
— Да, мальчиком. Но весьма рослым. Уже догнал отца.
— И что дальше?
— Я не знал, как поступить. Боялся затеряться в толчее. Но папа сказал: «Помоги! Помоги, Яцек». Я перенес чемоданы на причал и собирался уйти. Но этот господин задержал меня. «Любой труд требует вознаграждения», — сказал он и достал из жилетки часы. Он исчез в толпе, а я продолжал стоять, зажав его подарок в руке. Позже оказалось: часы эти довольно дорогие, швейцарской фирмы. Из чистого серебра.
— Вы потом встречались?
— Никогда. С тех пор прошло семнадцать лет.
— А часы?
— Они при мне. Сейчас вы их увидите. И даже услышите.
— Они так громко стучат?
— Когда их открываешь, звучит мелодия.
Все, кто сидел за столом, с интересом следили за движениями Яцека. Он вынул часы из кармана, завел их… И, немного выждав, поднял крышку. Наружу вырвалась мелодия, тонкая и нежная.
— Это Штраус, — сказал Николаев.
— Да, верно. Вальс «Сказки Венского леса». Возьми часы. Посмотри их поближе.
Павел бережно принял часы из рук Яцека и приложил к уху.
— Нравятся?
— Очень!
— Можешь не возвращать. Они твои.
Мальчик застыл в недоумении. Не ослышался ли он?
— Твои, твои, — повторил Яцек. — Ты мне напомнил мое собственное детство. У нас с тобой многое совпадает.
— Я тоже приготовил подарок, — сказал Казимеж Яновский и протянул коробочку.
— Что это?
— Сам посмотри.
— Здесь компас.
— Я знаю, почему вы подарили Павлу компас, — сказал Александров. — Чтобы он всегда держал верное направление.
— А у нас оно одно! — воскликнул Борис Моржов. — Это Питер!
Когда мальчики вернулись в лагерь, он уже погрузился в сон. Небо от края до края сияло тысячами блесток. В размеренный и гортанный лягушечий хор врывались пароходные гудки. И все это вместе создавало ощущение покоя. Даже Кузовок не решался нарушить своим лаем эту благодать и тихо терся о ноги.
Осторожно открыв дверь, чтобы не скрипнуть, мальчики ощупью добрались до постели. Но уснуть сразу не получалось. Каждый лежал с открытыми глазами и думал о своем.
Павлу Николаеву казалось, будто он продолжает слушать хозяина ресторана и все еще видит его жену Ванду. Она несет из кухни на вытянутых руках яркий торт — маленькую земляничную поляну. Ягоды вперемежку со свечами. Свечей ровно четырнадцать — вся его короткая жизнь. Кто это придумал гасить свечи? Наполнить легкие воздухом и одним выдохом превратить свет в тьму. Павлу это удалось с первого раза, и он заслужил аплодисменты.
Мальчик засунул голову под одеяло, укрылся как можно плотнее и открыл крышку часов. Ему снова захотелось послушать вальс Штрауса.
Он вспомнил маму. Она любит танцевать. И вальс — ее любимый танец. В Петрограде день наступает раньше. Мама, наверно, уже давно проснулась и в эту минуту думает о нем. Ах, если бы она могла знать, какой праздник устроили в его честь, какие замечательные подарки подарили… Осталось не так много ждать. Мистер Аллен сказал, что еще до наступления зимы они вернутся домой. Дай-то Бог!..
С этими приятными мыслями и надеждами он уснул. И спал бы еще долго, пропустив и завтрак, если бы не товарищи. Они окружили койку со всех сторон и, приподняв, стали плавно раскачивать, словно колыбельку, при этом припевая: «Баю баюшки-баю»… Затем — сильнее и сильнее. Павлу даже пришлось ухватиться за края койки. Как это бывало на «Йоми Мару», во время шторма.
— С днем рождения! С днем рождения! — закричали все в один голос.
Несмотря на ранний час, слух о том, что Николаеву подарили необыкновенные часы, дошел до соседних казарм. Многие решили по пути в столовую посмотреть на подарок и послушать, как часы играют. Но вальс звучал коротко, всего несколько тактов. Вот почему часы прикладывали к уху и по два, и по три раза. Выстроилась очередь.
Никогда Павел не слышал столько поздравлений в свой адрес. Сначала было лестно. Но всему есть предел. Надо помочь товарищу, решил Борис Моржов.
— Уважаемые господа, — обратился он к колонистам в свойственной ему шутливой манере. — В связи с завтраком объявляется антракт.
Знай Моржов, что произойдет дальше, он попридержал бы очередь любопытных, а значит и самого товарища. Но, увы, редко кому удается предсказать ход событий. Тем более обыкновенному мальчику.
Набросив на плечо полотенце, Павел вслед за другими детьми отправился к рукомойнику. Но и здесь выстроилась очередь.
Впрочем, он никуда не спешил. Напротив, ему хотелось, чтобы этот день, начавшийся так рано, продлился как можно дольше.
Выйдя из казармы, он прихватил подарки, полученные накануне. Часы положил в нагрудный карман, ближе к сердцу. А компас держал в руке. Теперь он всегда и везде будет чувствовать себя уверенно. Стрелка часов укажет время, а намагниченная стрелка — меридиан, направление. Чтобы не блуждать в потемках.
— Павел! — услышал он свое имя.
— Доброе утро, Джон! — обрадовался он солдату. — Почему ты здесь?
— Захотелось пить. Рано еще, а уже жарко.
— Можно тебя проводить?
— Конечно. Что у тебя в руке?
— Мне подарили компас. Сегодня мой день рождения.
— Неужели!? Это замечательно! Сколько же тебе лет?
— Уже четырнадцать…
— Совсем взрослый! — Джон обнял мальчика за плечи. — Сегодня самый торжественный день в году. У меня нет сейчас подарка. Но я хочу тебе отдать честь, как важной персоне.
Сначала Джон принял стойку «смирно». Затем, четко печатая шаг, прошел мимо мальчика. Снова застыл. Сделал несколько стремительных, почти неуловимых движений карабином и поднял его к плечу. Раздался выстрел.
Из рассказа Петра Александрова:
— Это случилось утром. Все ушли завтракать. Все, кроме меня и моего двоюродного брата Саши Трофимовского. Мы дежурили по казарме.
Неожиданно под окнами раздался выстрел. Мы выбежали и увидели страшную картину. На траве, у обочины дороги, лежал мальчик. Я не сразу узнал в нем Павла Николаева, потому что голова и рубашка были залиты кровью.
Над ним склонился знакомый нам американский солдат Джон. Он расстегнул свою санитарную сумочку, вынул бинт и стал перевязывать рану. Но сразу понял, что помощь бесполезна. Павел не подавал признаков жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202