— Кто тебе сказал такую ерунду?
— Моя бабушка. Она говорила, это плохая примета.
— А по мне, пируй хоть неделю! Было бы на что, — заметил Федя и погладил подбежавшую собаку.
Набегавшись вволю, Кузовок тяжело дышал и всем своим видом показывал, что пора завтракать.
На кухне Кузовка ждала любимая мясная тушенка. А мальчикам вручили по апельсину, такому же яркому, как утреннее солнце.
— Хочешь познакомиться с моим новым другом? — предложил Николаев.
— Кто-то из нашей колонии?
— Нет, солдат. Каждое утро он заступает в караул.
— О’кей! — согласился Федя. — Идем.
Покинув кухню, они направились к комендантскому дому, прямо по траве, влажной от росы, вспыхивавшей тысячами разноцветных бусинок. Впереди, без жалости руша эту красоту, носилась собака.
Джон, так звали американца, увидел мальчиков еще издали. Он приставил к ноге винтовку с коротким стволом, приветствуя детей.
— Как дела, Павел? — улыбнулся он.
— Отлично, Джон!
— Ты сегодня не один…
— Все спят, а мы решили прогуляться.
— Кузовков, — протянул руку Федя.
Следуя примеру хозяина, протянула лапу и собака.
— Кузовок, — помог ей представиться Николаев.
— Мальчика и собаку зовут одинаково? — удивился караульный. — У них одно имя?
— Так только кажется.
Федя и Павел радовались, что могут свободно общаться с американцем. Не зря они так усердно, сначала во Владивостоке, а потом и на пароходе, посещали уроки английского.
Долговязый и простодушный Джон понравился Кузовкову. Никакого высокомерия и снисходительности. Он вел себя с мальчиками как с равными. Даже сигаретку предложил.
Федя любил послабления. Но признавал и дисциплину. Он знал по собственному опыту — разгильдяйство к добру не приводит. Вот почему его поразило, как вольно американский солдат обращается с оружием. Небрежно взявшись за ствол, он положил свою винтовку на плечо — прикладом назад. А ведь говорят, ружье хоть однажды может выстрелить само. В России куда строже обращаются с личным оружием, подумал мальчик. Но и умирают чаще. Потому что там идет война.
Внезапно Федя увидел в траве брошенную кем-то швабру.
— Джон, — сказал он, — хочешь, я покажу, какие приемы выполняет с винтовкой русский солдат?
— Я не имею права передать тебе карабин.
— Обойдусь! — Федя поднял швабру. — Она заменит мне карабин.
Даже с палкой движения Кузовкова были убедительны и изящны.
— Кто тебя этому обучил? — удивился Джон.
— Недалеко от нашей школы находился плац. После уроков мы смотрели, как солдат готовят к параду. А дома повторяли эти упражнения с простой палкой.
— Хотите, покажу вам, как выполняют такие приемы американские солдаты? — сказал Джон и крепко взял в руки винтовку. А он вовсе не увалень, этот американец! Павел и Федя захлопали в ладоши. А Кузовок выразил восхищение по-своему — громко залаял.
Предложение отметить день рождения Павла Николаева в каком-нибудь кафе в городе понравилось ребятам. Вот только где?
Федя Кузовков, любивший приключения, был за то, чтобы покинуть Водсворт тайком, Петя Александров был против. Праздник есть праздник. Лучше встретить его открыто, не таясь.
— Вот и отпрашивайтесь, — обиделся Кузовков.
— Хорошо. Езжайте в Нью-Йорк. Но с кем-нибудь из взрослых, — разрешил Бремхолл.
Мальчики начали думать, кто из воспитателей мог бы стать их провожатым.
— Не лучше ли обратиться к моим родителям, — предложил Яновский. — Они и подвезут нас, и вечер проведем вместе. А кроме того… — Юзек запнулся.
— Что ты хотел сказать?
— У меня есть дядя. Мамин брат. Он держит в Квинсе небольшой ресторан.
— Вот здорово! — воскликнул любивший вкусно поесть Борис Моржов. — А чем там кормят?
— Польская кухня. Дядя Яцек и тетя Ванда готовят сами. Домашняя пища.
— Я — за! У меня уже слюнки текут!
Все посмотрели на Николаева. Его день рождения — за ним и последнее слово.
— Едем! — сказал он.
…Пан Яцек и пани Ванда (так они представились) встретили гостей на пороге, отозвавшись на колокольчик. Руки женщины были в муке. А ее муж не успел снять фартук.
— Вы приехали очень вовремя, — заявил Яцек. — Мы печем булочки. Специально для вас. Вместе будем вынимать их из печи. Согласны?
— Я хочу помогать, — сказал Кузовков, прижимая к себе собаку.
— Хорошо. Тогда помой руки.
— Булочки так вкусно пахнут! — сказал Моржов.
— Все дело в корице и ванили, — объяснил Юзек. — Мы здесь бываем каждую неделю.
— Потому ты такой круглый! Как колобок.
— А мама говорит, что я сдобный, — нисколько не обиделся Юзек.
— Юзек!
— Да, дядя Яцек.
— Будь добр, повесь у входа табличку!
— Что еще за табличку?
— Мы закрываемся.
— Не рано ли? Еще светло. Вдруг кто-то постучится…
— Сегодня вы наши единственные посетители.
— Не посетители, а гости, — поправила мужа пани Ванда. — Самые дорогие гости.
Мальчики включились в работу. Из нескольких небольших столов они составили один длинный. Застелили белой скатертью. А в центр поставили вазу с розами.
Когда окна начали тускнеть, зажгли свечи. Из кухни потянулась вереница закусок. Каждая тарелка имела свой цвет и запах. У Моржова закружилась голова — так захотелось попробовать ветчинки. Будь он в окружении друзей, так бы и сделал. Но рядом взрослые: Казимеж и Вероника, Яцек и Ванда. Придется потерпеть.
Наконец все расселись. В бокалы, отражавшие колеблющееся пламя свечей, налили шампанское и фруктовую воду. Хозяин ресторана сказал, что хочет произнести речь.
Яцек говорил о своем детстве и любимом Кракове, который покинул вместе с родителями. Как тосковал, с трудом привыкая к новой стране и ее языку. Ему ли не понять этих подростков, чья судьба напомнила и оживила те давние чувства. Но, к счастью, эти дети на пути домой. Он надеется, что Россия возродится, война и голод останутся позади.
— Судьба должна быть благосклонна к тем, чей путь так тернист.
Речь Яцека была столь же простой, сколь и цветистой. Неожиданно он признался, что мечтал быть художником, а стал поваром. Несравнимые профессии? Это только на первый взгляд. И кухня может быть мастерской, где рождаются натюрморты удивительной красоты. Все как у художника — и масло, и богатая палитра.
— Иногда посетителям жаль разрушать то, что они видят на тарелке. — При этих словах Яцек красноречиво посмотрел на убранство стола. — В нашем ресторане даже есть книга отзывов. Как в музее.
— Могу я сделать в ней запись? — спросил Александров.
— О, я знаю эти записи: «Здесь был Петя». Но это я так, к слову. Не обижайся. Конечно, можешь. Но после того как отведаешь наши кушанья. Они сделаны по рецепту польских бабушек. Главные блюда еще впереди. А пока на столе холодные закуски. Поляки очень любят сельдь. Салат с сельдью… Сельдь под маринадом… Сельдь в сметане… Сельдь, жаренная в тесте… Селедочная масса…
— Яцек, остановись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202