Глаза у Бедапа сделались совсем маленькими, как стальные бусинки.
- Брат,- сказал он,- ты самодовольный ханжа. И всегда таким был.
Высунь ты раз в жизни голову из своей собственной паршивой чистой совести и
оглянись вокруг! Я пришел к тебе и шепчусь, потому что знаю, что могу тебе
доверять, черт бы тебя побрал! С кем я еще могу разговаривать? Что я, хочу
кончить, как Тирин, что ли?
- Как Тирин? - Шевек был так поражен, что заговорил громко. Бедап
показал ему на стенку, чтобы он был потише.
- А что такое с Тирином? Где он?
- В Приюте, на острове Сегвина.
- В Приюте?
Бедап, сидя боком на стуле, подтянул колени к подбородку и обхватил их
руками. Теперь он говорил тихо, неохотно.
- Тирин через год после твоего отъезда написал пьесу и поставил ее.
Она была смешная... чудная... ну, ты же знаешь его манеру.- Бедап
взъерошил рукой свои жесткие рыжеватые волосы, так что косичка
расплелась.- Дураку она могла бы показаться анти-одонианской. А дураков
много. Поднялся шухер. Ему объявили порицание. Публичное порицание. Я
раньше никогда этого не видел. Все приходят на собрание твоего синдиката и
тебя отчитывают. Раньше это делали, чтобы осадить бригадира или
администратора, если он слишком раскомандуется. А теперь это делается
только для того, чтобы запретить человеку мыслить самостоятельно. Ох, и
мерзко же это было. Тирин не выдержал. По-моему, у него от этого
действительно крыша малость поехала. После этого он стал считать, что все
- против него. Он стал слишком много разговаривать, и все с горечью. Не
безрассудно, но всегда с горечью, всегда критически. И притом с кем угодно.
Ну, вот, окончил он Институт, получил квалификацию преподавателя и попросил
назначение. И получил. В дорожно-ремонтную бригаду на Южный Склон. Он это
назначение опротестовал, как ошибочное, но РРСовские компьютеры повторно
выдали то же самое. Так что он поехал.
- Сколько я с Тиром был знаком, он на открытом воздухе никогда не
работал,- перебил Шевек.- С десятилетнего возраста. Он всегда исхитрялся
получать какую-нибудь канцелярскую работу. РРС поступило по справедливости.
Бедап его не слушал:
- Что уж там случилось, я точно не знаю. Он мне писал несколько раз,
и каждый раз оказывалось, что его опять перевели. Каждый раз на физическую
работу, в маленькие отдаленные общины. Потом он написал, что бросает работу
по назначению и возвращается на Северный Склон, чтобы повидаться со мной.
Но так и не приехал. И писать перестал. В конце концов я его разыскал через
Аббенайскую Картотеку Рабочей Силы. Мне прислали копию его карточки и
последняя запись в ней была просто: "Терапия. Остров Сегвина". Терапия! Он
что, убил кого-нибудь? Изнасиловал? А за что, кроме этого, отправляют в
Приют?
- В Приют вообще не отправляют. Человек сам просит, чтобы его туда
направили.
- Ты мне это дерьмо на уши не вешай,- с внезапной яростью сказал
Бедап.- Не просился он туда! Они его сначала с ума свели, а потом туда
отправили. Я про Тирина говорю, про Тирина, ты его вообще-то помнишь или
нет?
- Я его еще раньше тебя знал. Что такое, по-твоему, Приют - тюрьма,
что ли? Это - убежище. Если там есть убийцы и люди, постоянно бросающие
работу, то потому, что они сами туда попросились, там на них ничто не
давит, и возмездие им там не грозит. Но кто эти люди, о которых ты все
время говоришь: "они"? "Они" его свели с ума, и так далее. Ты хочешь
сказать, что вся наша социальная система плоха, что, в сущности, "они" -
преследователи Тирина, твои враги - что "они" - это мы, наш социальный
организм?
- Если ты можешь отмахнуться от Тирина, считая его отказчиком от
работы, то мне с тобой, пожалуй, больше не о чем говорить,- ответил Бедап,
скорчившийся на стуле. В его голосе слышалась такая неприкрытая и простая
печаль, что праведный гнев Шевека мгновенно прошел.
Некоторое время оба молчали.
- Пойду-ка я лучше домой,- сказал Бедап, с трудом распрямил затекшие
ноги и встал.
- Отсюда час ходу. Не валяй дурака.
- Да я подумал... Раз так...
- Не дури.
- Ладно. Где здесь сральня?
- Налево, третья дверь.
Вернувшись Бедап сказал, что ляжет на полу, но так как половика не
было, а теплое одеяло было только одно, то Шевек, не утруждая себя поисками
других слов, назвал эту идею дурацкой. Оба они были мрачны и раздражены;
злы, как будто дрались, но не всю злость рассеяли этой дракой. Шевек
раскатал матрац, и они легли. Когда лампу выключили, в комнату вошел
серебристый мрак, полутьма городской ночи, когда на земле лежит снег, и
свет слабо отражается от земли вверх. Было холодно. Каждый из двоих с
радостью ощущал тепло тела соседа.
- Насчет одеяла - беру свои слова обратно.
- Слушай, Дап, я не хотел...
- Ох, давай поговорим об этом утром.
- Ладно.
Они придвинулись друг к другу поближе. Шевек повернулся лицом вниз и
не прошло и двух минут, как заснул. Бедап пытался бороться со сном, но все
глубже проваливался в тепло, в беззащитность, в доверчивость сна и уснул.
Ночью один из них громко вскрикнул во сне. Второй сонно положил на него
руку, бормоча что-то успокоительное, и слепая теплая тяжесть его
прикосновения пересилила всякий страх.
На следующий вечер они опять встретились и обсудили, не стоит ли им на
время стать партнерами, как раньше, когда они были подростками. Обсудить
это было необходимо, так как Шевек был определенно гетеросексуален, а Бедап
- определенно гомосексуален; удовольствие от этого получил бы главным
образом Бедап. Однако, Шевек совершенно не возражал против того, чтобы
возобновить старую дружбу; и когда он понял, что для Бедапа очень много
значит его сексуальный компонент, что в нем состоит для Бедапа истинный
смысл дружбы, он взял инициативу на себя и с изрядной чуткостью и
настойчивостью добился, чтобы Бедап опять провел с ним ночь. Они заняли
свободную отдельную комнату в одном из бараков в центре города, и оба
прожили там около декады; потом они снова разделились, Бедап отправился в
свое общежитие, а Шевек - в 46-ю комнату. Ни у того, ни у другого
сексуальное желание не было настолько сильным, чтобы эти отношения
затянулись. Они просто подтвердили прежнее доверие друг к другу.
И однако, Шевек, который по-прежнему виделся с Бедапом почти
ежедневно, порой не мог понять, что именно ему нравится в друге, почему он
доверяет ему. Теперешние взгляды Бедапа он находил отвратительными, а его
упорное стремление обсуждать их - утоми тельным. Почти каждый раз, как они
встречались, они начинали яростно спорить. Они довольно сильно обижали друг
друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80