По десять часов в день, по шесть дней в неделю. Он
делал это для того, чтобы прокормить себя и свою семью.- Оииэ внезапно
замолчал и посмотрел на Шевека своим прежним, скрытным, недоверчивым
взглядом - и на жену - почти вызывающе. Не поднимая на него глаз, она
улыбнулась и сказала нервным, детским тоном:
- Отец Демаэре был очень преуспевающим дельцом. Он умер владельцем
четырех компаний.- Улыбка у нее была страдальческая, и она крепко стиснула
узкие смуглые руки.
- Я думаю, на Анарресе нет преуспевающих дельцов,- с неуклюжим
сарказмом сказал Оииэ; тут вошел повар, чтобы поменять тарелки, и он сразу
замолчал. Малыш Ини, словно понимая, что при слуге серьезный разговор не
возобновится, сказал:
- Мама, можно г-ну Шевеку после обеда посмотреть мою выдру?
Когда они вернулись в гостиную, Ини позволила принести свою любимицу
- почти взрослую земляную выдру, распространенное на Уррасе животное. Оииэ
объяснил, что их одомашнили еще в доисторическую эпоху, вначале - чтобы
они отыскивали рыбу, потом - как друзей. У зверька были короткие ноги,
гибкая, выгнутая спина, блестящий темно-коричневый мех. Эта выдра была
первым не запертым в клетку животным, которое Шевек увидел вблизи, и она
отнеслась к Шевеку с меньшей опаской, чем он к ней. Белые, острые зубы
очень впечатляли. По настоянию Ини он осторожно протянул руку и погладил
зверька. Выдра села столбиком и посмотрела на него. Глаза у нее были
темные, отливавшие золотом, умные, любопытные, невинные.
- Аммар,- прошептал Шевек, плененный этим взглядом, устремленным
через пропасть бытия,- брат.
Выдра заурчала, опустилась на все четыре лапы и с интересом
обследовала ботинки Шевека.
- Вы ей понравились,- сказал Ини.
- И она мне понравилась,- ответил Шевек с легкой грустью. Всякий
раз, как он видел какое-нибудь животное, полет птиц, великолепие осенней
листвы, в нем вспыхивала эта грусть, окрашивая радость острой болью. В
такие минуты у него не было сознательных мыслей о Таквер, он не думал о ее
отсутствии. Скорее было ощущение, что она здесь, хотя он не думает о ней.
Словно во всей красоте и непривычности зверей и растений Урраса скрывалось
некое послание к нему от Таквер, которая их никогда не увидит, предкам
которой до седьмого колена ни разу не довелось коснуться теплого меха
зверя, увидеть промельк крыла в тени деревьев.
Он провел ночь в спальне под самой крышей. В комнате было холодно (и
это было приятно после комнат в Университете, где всегда было слишком
натоплено); обставлена она была очень просто: кровать, книжные шкафы,
комод, стул и крашеный деревянный стол. "Как дома",- подумал Шевек, не
обращая внимания на высоту кровати и мягкость матраца, на одеяла из тонкой
шерсти и шелковые простыни, на безделушки из слоновой кости, стоявшие на
комоде, на кожаные переплеты книг и на тот факт, что и сама комната, и дом,
в котором она находится, и земля, на которой стоит дом, являются частной
собственностью Демаэре Оииэ, хотя не он построил этот дом и не он моет в
нем полы... Шевек прогнал эти скучные мысли. Комната была симпатичная и, в
сущности, не так уж сильно отличалась от отдельной комнаты в любом бараке.
В этой комнате ему приснилась Таквер. Ему снилось, что она - рядом с
ним в этой постели, ее тело прижимается к его телу... но где они, в какой
они комнате? Что это за комната? Оказалось, что они вместе на Луне, там
холодно, и они идут по ней вместе. Луна оказалась совсем плоской и сплошь
засыпанной голубовато-белым снегом, но слой снега был тонкий, и его легко
было отбросить ногой и увидеть светящуюся белую лунную поверхность. Она
была мертвая, это было мертвое место.
- По правде она не такая,- сказал он Таквер, потому что знал, что ей
страшно. Они шли к какой-то далекой черте, казавшейся тонкой и прозрачной,
как пластик, к далекой, едва видной преграде, тянувшейся поперек белой
заснеженной равнины. В глубине души Шевек боялся подойти к ней, но сказал
Таквер:
- Мы уже скоро дойдем.
Она ничего не ответила.
Глава шестая АНАРРЕС
Когда Шевека выписали из больницы, где он провел декаду, навестить его
зашел сосед из 45-ой комнаты, математик. Он был очень высокий и худой. Один
глаз у него косил - вовремя не провели коррекцию - и поэтому невозможно
было понять, действительно ли он смотрит на тебя, а ты - на него. Он и
Шевек уже год мирно сосуществовали в бараке Института, ни разу не
обменявшись целой фразой.
Теперь Десар вошел и внимательно посмотрел на Шевека (или мимо него).
- Как? - спросил он.
- Спасибо, отлично.
- Может, обед сюда?
- С твоим? - спросил Шевек, невольно переняв телеграфный стиль
Десара.
- Ладно.
Десар принес из институтской столовой поднос с двумя обедами, и они
вместе поели в комнате Шевека. Три дня, пока Шевек не окреп настолько, что
смог выходить из дома, Десар по утрам и по вечерам носил из столовой еду.
Почему Десар делал это, понять было трудно. Он не был общителен, и
перспективы братства для него, по-видимому, значили мало. Одной из причин,
по которым он сторонился людей, было стремление скрыть свою нечестность: он
был либо ужасающим лентяем, либо откровенным собственником, потому что 45-я
комната была забита вещами, держать которые у себя он не имел ни права, ни
основания: там были тарелки из столовой, библиотечные книги, набор
инструментов для резьбы по дереву со склада, снабжающего инструментом и
материалом ремесленников, микроскоп из какой-то лаборатории, восемь разных
одеял, полный стенной шкаф одежды, часть которой явно была велика Десару не
только сейчас, но и всегда, а остальную он, по-видимому, носил, когда ему
было лет десять. Похоже было, что он ходит по распределителям и берет вещи
охапками - и нужные, и ненужные.
- Зачем ты держишь у себя весь этот хлам? - спросил Шевек, когда
Десар в первый раз пустил его в свою комнату. Десар задумчиво уставился
кудато между Шевеком и стеной и рассеянно ответил:
- Накапливается.
Избранная Десаром область математики была до такой степени сложна, что
никто в ни в Институте, ни в Математической Федерации не мог толком следить
за его работой. Именно поэтому он ее и выбрал. Он был уверен, что Шевек
руководствовался теми же мотивами.
- Да ну, к черту,- говорил он,- работа? Место здесь хорошее.
Последовательность, Одновременность - фигня.
Порой Десар нравился Шевеку, порой те же самые качества вызывали у
Шевека отвращение. Однако, он намеренно не отдалялся от Десара - это было
частью его решения изменить образ жизни.
Болезнь заставила его понять, что если он и дальше будет пытаться жить
в одиночестве, то вообще не выдержит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
делал это для того, чтобы прокормить себя и свою семью.- Оииэ внезапно
замолчал и посмотрел на Шевека своим прежним, скрытным, недоверчивым
взглядом - и на жену - почти вызывающе. Не поднимая на него глаз, она
улыбнулась и сказала нервным, детским тоном:
- Отец Демаэре был очень преуспевающим дельцом. Он умер владельцем
четырех компаний.- Улыбка у нее была страдальческая, и она крепко стиснула
узкие смуглые руки.
- Я думаю, на Анарресе нет преуспевающих дельцов,- с неуклюжим
сарказмом сказал Оииэ; тут вошел повар, чтобы поменять тарелки, и он сразу
замолчал. Малыш Ини, словно понимая, что при слуге серьезный разговор не
возобновится, сказал:
- Мама, можно г-ну Шевеку после обеда посмотреть мою выдру?
Когда они вернулись в гостиную, Ини позволила принести свою любимицу
- почти взрослую земляную выдру, распространенное на Уррасе животное. Оииэ
объяснил, что их одомашнили еще в доисторическую эпоху, вначале - чтобы
они отыскивали рыбу, потом - как друзей. У зверька были короткие ноги,
гибкая, выгнутая спина, блестящий темно-коричневый мех. Эта выдра была
первым не запертым в клетку животным, которое Шевек увидел вблизи, и она
отнеслась к Шевеку с меньшей опаской, чем он к ней. Белые, острые зубы
очень впечатляли. По настоянию Ини он осторожно протянул руку и погладил
зверька. Выдра села столбиком и посмотрела на него. Глаза у нее были
темные, отливавшие золотом, умные, любопытные, невинные.
- Аммар,- прошептал Шевек, плененный этим взглядом, устремленным
через пропасть бытия,- брат.
Выдра заурчала, опустилась на все четыре лапы и с интересом
обследовала ботинки Шевека.
- Вы ей понравились,- сказал Ини.
- И она мне понравилась,- ответил Шевек с легкой грустью. Всякий
раз, как он видел какое-нибудь животное, полет птиц, великолепие осенней
листвы, в нем вспыхивала эта грусть, окрашивая радость острой болью. В
такие минуты у него не было сознательных мыслей о Таквер, он не думал о ее
отсутствии. Скорее было ощущение, что она здесь, хотя он не думает о ней.
Словно во всей красоте и непривычности зверей и растений Урраса скрывалось
некое послание к нему от Таквер, которая их никогда не увидит, предкам
которой до седьмого колена ни разу не довелось коснуться теплого меха
зверя, увидеть промельк крыла в тени деревьев.
Он провел ночь в спальне под самой крышей. В комнате было холодно (и
это было приятно после комнат в Университете, где всегда было слишком
натоплено); обставлена она была очень просто: кровать, книжные шкафы,
комод, стул и крашеный деревянный стол. "Как дома",- подумал Шевек, не
обращая внимания на высоту кровати и мягкость матраца, на одеяла из тонкой
шерсти и шелковые простыни, на безделушки из слоновой кости, стоявшие на
комоде, на кожаные переплеты книг и на тот факт, что и сама комната, и дом,
в котором она находится, и земля, на которой стоит дом, являются частной
собственностью Демаэре Оииэ, хотя не он построил этот дом и не он моет в
нем полы... Шевек прогнал эти скучные мысли. Комната была симпатичная и, в
сущности, не так уж сильно отличалась от отдельной комнаты в любом бараке.
В этой комнате ему приснилась Таквер. Ему снилось, что она - рядом с
ним в этой постели, ее тело прижимается к его телу... но где они, в какой
они комнате? Что это за комната? Оказалось, что они вместе на Луне, там
холодно, и они идут по ней вместе. Луна оказалась совсем плоской и сплошь
засыпанной голубовато-белым снегом, но слой снега был тонкий, и его легко
было отбросить ногой и увидеть светящуюся белую лунную поверхность. Она
была мертвая, это было мертвое место.
- По правде она не такая,- сказал он Таквер, потому что знал, что ей
страшно. Они шли к какой-то далекой черте, казавшейся тонкой и прозрачной,
как пластик, к далекой, едва видной преграде, тянувшейся поперек белой
заснеженной равнины. В глубине души Шевек боялся подойти к ней, но сказал
Таквер:
- Мы уже скоро дойдем.
Она ничего не ответила.
Глава шестая АНАРРЕС
Когда Шевека выписали из больницы, где он провел декаду, навестить его
зашел сосед из 45-ой комнаты, математик. Он был очень высокий и худой. Один
глаз у него косил - вовремя не провели коррекцию - и поэтому невозможно
было понять, действительно ли он смотрит на тебя, а ты - на него. Он и
Шевек уже год мирно сосуществовали в бараке Института, ни разу не
обменявшись целой фразой.
Теперь Десар вошел и внимательно посмотрел на Шевека (или мимо него).
- Как? - спросил он.
- Спасибо, отлично.
- Может, обед сюда?
- С твоим? - спросил Шевек, невольно переняв телеграфный стиль
Десара.
- Ладно.
Десар принес из институтской столовой поднос с двумя обедами, и они
вместе поели в комнате Шевека. Три дня, пока Шевек не окреп настолько, что
смог выходить из дома, Десар по утрам и по вечерам носил из столовой еду.
Почему Десар делал это, понять было трудно. Он не был общителен, и
перспективы братства для него, по-видимому, значили мало. Одной из причин,
по которым он сторонился людей, было стремление скрыть свою нечестность: он
был либо ужасающим лентяем, либо откровенным собственником, потому что 45-я
комната была забита вещами, держать которые у себя он не имел ни права, ни
основания: там были тарелки из столовой, библиотечные книги, набор
инструментов для резьбы по дереву со склада, снабжающего инструментом и
материалом ремесленников, микроскоп из какой-то лаборатории, восемь разных
одеял, полный стенной шкаф одежды, часть которой явно была велика Десару не
только сейчас, но и всегда, а остальную он, по-видимому, носил, когда ему
было лет десять. Похоже было, что он ходит по распределителям и берет вещи
охапками - и нужные, и ненужные.
- Зачем ты держишь у себя весь этот хлам? - спросил Шевек, когда
Десар в первый раз пустил его в свою комнату. Десар задумчиво уставился
кудато между Шевеком и стеной и рассеянно ответил:
- Накапливается.
Избранная Десаром область математики была до такой степени сложна, что
никто в ни в Институте, ни в Математической Федерации не мог толком следить
за его работой. Именно поэтому он ее и выбрал. Он был уверен, что Шевек
руководствовался теми же мотивами.
- Да ну, к черту,- говорил он,- работа? Место здесь хорошее.
Последовательность, Одновременность - фигня.
Порой Десар нравился Шевеку, порой те же самые качества вызывали у
Шевека отвращение. Однако, он намеренно не отдалялся от Десара - это было
частью его решения изменить образ жизни.
Болезнь заставила его понять, что если он и дальше будет пытаться жить
в одиночестве, то вообще не выдержит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80