Психокоррекционная работа закончилась тем, что Н. Л.,
остро осознав, эту ценность, поняла необходимость отстаивать и
воплощать ее в реальном поведении и развила в себе готовность
ради этого пожертвовать (<если потребуется!>) семейным благо-
получием, несмотря на то что очень им дорожила.
В этом примере для нас важно то, что переживание, сос-
тоявшее в ценностном развитии сознания, не решило само по
себе жизненных проблем больной, но превратило мучительный из-
за своей неразрешимости конфликт в жизненную сложность, ко-
нечно же, тоже нелегкую, но потенциально разрешимую и пото-
му переставшую быть психотравматизирующей. Переживание не
осуществило выбор, оно сделало его субъективно возможным.
посредственную реальность, устанавливая <чистые>
закономерности, переплетенные в едином процессе
жизнедеятельности.
Этой же задаче установления <чистых> закономер-
ностей, но уже не для отделения друг от друга дея-
тельности и переживания, а для анализа самого про-
цесса переживания служит построение типологии
жизненных миров, приведшее к выделению четырех
принципов -(удовольствия, реальности, ценности и
творчества), регулирующих протекание пережива-
ния. .
Хотелось бы подчеркнуть мировоззренческий смысл
выделения двух последних принципов в качестве
самостоятельных закономерностей: он состоит в де-
монстрации принципиальной, философско-методоло-
гической ограниченности психоаналитической теории
защитных процессов, знающей только принципы удо-
вольствия и реальности и сводящей к ним высшие,
духовные закономерности психической жизни.
Итак, основной результат исследования - введе-
ние и типологизация категорий критической ситуации
и переживания-деятельности. Подведение итогов бы-
ло бы неполным, если бы мы ограничились конста-
тацией позитивных результатов и обошли молчанием
вопросы и проблемы, актуализираяйнные ходом ис-
следования, но не нашедшие отражения в книге. Не-
возможно обсудить все эти вопросы, формулировкой
. которых мы обязаны коллегам, взявшим на себя
труд ознакомиться с книгой в рукописи. Однако по
трем наиболее частым и важным из них нам хоте-
лось бы дать хотя бы самые краткие разъяснения.
Первый вопрос таков: можно ли говорить о пере-
живании положительных экстремальных событий?
Заданный в таком виде, он неявно предполагает,
будто бы в книге речь шла о переживании отрица-
тельных событий. Большинство наших иллюстраций
в самом деле наталкивает на такое понимание, но,
строго говоря, оценочная- точка зрения на события,
создающие критическую ситуацию, в тексте не прово-
дилась. Если включить в анализ такую точку зрения,
то сразу же возникает вопрос о критерии оценки
события. Ясно, что этот критерий, во-первых, субъек-
тивен - (даже смерть близкого родственника, как по-
казывает, скажем, пример пушкинского <молодого
повесы>, событие отнюдь не всегда отрицательное),
во-вторых, изменчив (такое радостное событие, как
вступление в брак, увы, слишком часто меняет в соз-
нании супругов свой знак ни противоположный), но
главное, что этот критерий неоднозначен в силу мно-
жественности источников оценки: то, что является
положительным исходя из одной жизненной необхо-
димости, может создать кр.итическую ситуацию в от-
ношении другой. Например, большой успех в реали-
зации какого-либо мотива может привести к дезорга-
низаций сложившейся мотивационно-ценностной це-
лостности, и тогда это событие, являясь непосред-
ственно эмоционально положительным, тем не менее
потребует работы переживания по восстановлению
нарушенного внутреннего единства. Профессор Нико-
лай Степанович из <Скучной истории> А. П. Чехова
с горечью размышляет о своей жене и дочери: <Та-
кие житейские катастрофы, как известность, гене-
ральство, переход от довольства к жизни не по сред-
ствам, знакомства со знатью и проч., едва коснулись
меня, и я остался цел и невредим, на слабых же, не-
закаленных жену и Лизу все это свалилось как боль-
шая снеговая глыба и сдавило их>.
Итак, первый ответ на поставленный вопрос зву-
чит следующим образом: да, так называемые поло-
жительные события также ставят перед человеком
задачу переживания в той мере, в какой они, реали-
зуя одну жизненную необходимость, нарушают реа-
лизацию других, т. е. в той мере, в. которой они соз-
дают критическую ситуацию в строгом значении это-
го термина.
Но все-таки в обсуждаемом вопросе остается еще
один, пожалуй главный, смысл: подлежит ли пере-
живанию положительное в положительном событии?
Если понимать переживание наиболее широко, как
внутреннюю работу по принятию фактов и событий
жизни, работу по установлению смыслового соответ-
ствия между сознанием и бытием, то ответ, разуме-
ется, утвердительный. Вот как фрагмент, подобного
переживания описан проникновенным словом
И. А. Бунина. Начинающий поэт Алексей Арсеньев,
неожиданно попав <...в один из самых важных петер-
бургских журналов, очутился в обществе самых зна-
менитых в то время писателей да. еще получил за это
почтовую повестку на целых пятнадцать рублей>.
Юноша решает тут же отправиться в город.
<Я ехал особенно шибко. Думал ли я, мечтал ли
о чем-нибудь определенно? Но в тех случаях, когда
в жизни человека произошло что-нибудь важное или
хотя бы значительное и требуется сделать из этого
какой-то вывод или предпринять какое-нибудь реше-
ние, человек думает мало, охотнее отдается тайной
работе души. И я хорошо помню, что всю дорогу до
города моя как-то мужественно возбужденная душа
неустанно работала над чем-то. Над чем? Я еще не
знал, только опять чувствовал желание какой-то пе-
ремены в жизни, свободы от чего-то и стремление
куда-то...>
В этом описании мы легко узнаем переживание
как работу по преобразованию психологического ми-
ра. Но мы связаны собственными дефинициями, на-
поминающими, в част-ности, что переживание - это
ответ на ситуацию невозможности, или бессмыслен-
ности. Ничего подобного в приведенном примере нет,
наоборот, ситуация, в которой оказался герой, может
быть названа ситуацией <сверхвозможности>. В ней
избыток возможностей, избыток осмысленности, пе-
реполняющий душу героя и не могущий уместиться
в конкретной цели и излиться в конкретном действии.
Можно выдвинуть предположение, что необходи-
мость в переживании создается не только ситуацией
невозможности, но и ситуацией сверхвозможности.
Здесь не место вдаваться в подробный анализ
сходств и различий между этими двумя ситуациями.
Укажем лишь на то, что и та и. другая в плоскости
деятельности характеризуются отсутствием разреша-
ющего их внешне ориентированного, действия, ибо за-
дача в обоих случаях не внешняя, а внутренняя,
смысловая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
остро осознав, эту ценность, поняла необходимость отстаивать и
воплощать ее в реальном поведении и развила в себе готовность
ради этого пожертвовать (<если потребуется!>) семейным благо-
получием, несмотря на то что очень им дорожила.
В этом примере для нас важно то, что переживание, сос-
тоявшее в ценностном развитии сознания, не решило само по
себе жизненных проблем больной, но превратило мучительный из-
за своей неразрешимости конфликт в жизненную сложность, ко-
нечно же, тоже нелегкую, но потенциально разрешимую и пото-
му переставшую быть психотравматизирующей. Переживание не
осуществило выбор, оно сделало его субъективно возможным.
посредственную реальность, устанавливая <чистые>
закономерности, переплетенные в едином процессе
жизнедеятельности.
Этой же задаче установления <чистых> закономер-
ностей, но уже не для отделения друг от друга дея-
тельности и переживания, а для анализа самого про-
цесса переживания служит построение типологии
жизненных миров, приведшее к выделению четырех
принципов -(удовольствия, реальности, ценности и
творчества), регулирующих протекание пережива-
ния. .
Хотелось бы подчеркнуть мировоззренческий смысл
выделения двух последних принципов в качестве
самостоятельных закономерностей: он состоит в де-
монстрации принципиальной, философско-методоло-
гической ограниченности психоаналитической теории
защитных процессов, знающей только принципы удо-
вольствия и реальности и сводящей к ним высшие,
духовные закономерности психической жизни.
Итак, основной результат исследования - введе-
ние и типологизация категорий критической ситуации
и переживания-деятельности. Подведение итогов бы-
ло бы неполным, если бы мы ограничились конста-
тацией позитивных результатов и обошли молчанием
вопросы и проблемы, актуализираяйнные ходом ис-
следования, но не нашедшие отражения в книге. Не-
возможно обсудить все эти вопросы, формулировкой
. которых мы обязаны коллегам, взявшим на себя
труд ознакомиться с книгой в рукописи. Однако по
трем наиболее частым и важным из них нам хоте-
лось бы дать хотя бы самые краткие разъяснения.
Первый вопрос таков: можно ли говорить о пере-
живании положительных экстремальных событий?
Заданный в таком виде, он неявно предполагает,
будто бы в книге речь шла о переживании отрица-
тельных событий. Большинство наших иллюстраций
в самом деле наталкивает на такое понимание, но,
строго говоря, оценочная- точка зрения на события,
создающие критическую ситуацию, в тексте не прово-
дилась. Если включить в анализ такую точку зрения,
то сразу же возникает вопрос о критерии оценки
события. Ясно, что этот критерий, во-первых, субъек-
тивен - (даже смерть близкого родственника, как по-
казывает, скажем, пример пушкинского <молодого
повесы>, событие отнюдь не всегда отрицательное),
во-вторых, изменчив (такое радостное событие, как
вступление в брак, увы, слишком часто меняет в соз-
нании супругов свой знак ни противоположный), но
главное, что этот критерий неоднозначен в силу мно-
жественности источников оценки: то, что является
положительным исходя из одной жизненной необхо-
димости, может создать кр.итическую ситуацию в от-
ношении другой. Например, большой успех в реали-
зации какого-либо мотива может привести к дезорга-
низаций сложившейся мотивационно-ценностной це-
лостности, и тогда это событие, являясь непосред-
ственно эмоционально положительным, тем не менее
потребует работы переживания по восстановлению
нарушенного внутреннего единства. Профессор Нико-
лай Степанович из <Скучной истории> А. П. Чехова
с горечью размышляет о своей жене и дочери: <Та-
кие житейские катастрофы, как известность, гене-
ральство, переход от довольства к жизни не по сред-
ствам, знакомства со знатью и проч., едва коснулись
меня, и я остался цел и невредим, на слабых же, не-
закаленных жену и Лизу все это свалилось как боль-
шая снеговая глыба и сдавило их>.
Итак, первый ответ на поставленный вопрос зву-
чит следующим образом: да, так называемые поло-
жительные события также ставят перед человеком
задачу переживания в той мере, в какой они, реали-
зуя одну жизненную необходимость, нарушают реа-
лизацию других, т. е. в той мере, в. которой они соз-
дают критическую ситуацию в строгом значении это-
го термина.
Но все-таки в обсуждаемом вопросе остается еще
один, пожалуй главный, смысл: подлежит ли пере-
живанию положительное в положительном событии?
Если понимать переживание наиболее широко, как
внутреннюю работу по принятию фактов и событий
жизни, работу по установлению смыслового соответ-
ствия между сознанием и бытием, то ответ, разуме-
ется, утвердительный. Вот как фрагмент, подобного
переживания описан проникновенным словом
И. А. Бунина. Начинающий поэт Алексей Арсеньев,
неожиданно попав <...в один из самых важных петер-
бургских журналов, очутился в обществе самых зна-
менитых в то время писателей да. еще получил за это
почтовую повестку на целых пятнадцать рублей>.
Юноша решает тут же отправиться в город.
<Я ехал особенно шибко. Думал ли я, мечтал ли
о чем-нибудь определенно? Но в тех случаях, когда
в жизни человека произошло что-нибудь важное или
хотя бы значительное и требуется сделать из этого
какой-то вывод или предпринять какое-нибудь реше-
ние, человек думает мало, охотнее отдается тайной
работе души. И я хорошо помню, что всю дорогу до
города моя как-то мужественно возбужденная душа
неустанно работала над чем-то. Над чем? Я еще не
знал, только опять чувствовал желание какой-то пе-
ремены в жизни, свободы от чего-то и стремление
куда-то...>
В этом описании мы легко узнаем переживание
как работу по преобразованию психологического ми-
ра. Но мы связаны собственными дефинициями, на-
поминающими, в част-ности, что переживание - это
ответ на ситуацию невозможности, или бессмыслен-
ности. Ничего подобного в приведенном примере нет,
наоборот, ситуация, в которой оказался герой, может
быть названа ситуацией <сверхвозможности>. В ней
избыток возможностей, избыток осмысленности, пе-
реполняющий душу героя и не могущий уместиться
в конкретной цели и излиться в конкретном действии.
Можно выдвинуть предположение, что необходи-
мость в переживании создается не только ситуацией
невозможности, но и ситуацией сверхвозможности.
Здесь не место вдаваться в подробный анализ
сходств и различий между этими двумя ситуациями.
Укажем лишь на то, что и та и. другая в плоскости
деятельности характеризуются отсутствием разреша-
ющего их внешне ориентированного, действия, ибо за-
дача в обоих случаях не внешняя, а внутренняя,
смысловая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62